Гриссел поставил ногу между дверью и рамой.

— ЮАПС, — сказал он. — Еще раз так сделаете, и вас ждут крупные неприятности.

— ЮАПС? — Дядюшка Стоффель посмотрел на него из-под кустистых бровей.

— Совершенно верно. Меня зовут Бенни Гриссел… — Он достал бумажник и удостоверение.

— Дядюшка, он из «Ястребов», — вмешался студент.

— Из чего?

— Управление по расследованию особо важных преступлений, — объяснил Гриссел, помахав удостоверением. — Будьте добры, отоприте квартиру номер двадцать один. Мне необходимо произвести обыск на месте преступления.

Дядюшка Стоффель вынул из нагрудного кармана очки, надел и не спеша прочел, что написано в удостоверении.

— Он правда из «Ястребов», дядюшка, — сказал студент.

— Где ваши бумаги? — спросил смотритель у Гриссела.

— Вот они. — Гриссел показал на удостоверение.

— Нет, где ваш ордер?

— Вы уверены, что хотите неприятностей?

— Я законы знаю, — не сдавался смотритель.

— Тогда вы, наверное, помните статьи с двадцать пятой по двадцать седьмую Акта об уголовном судопроизводстве.

— Я знаю одно: вы не можете просто так туда войти.

— Послушайте…

— У него пушка, — сказал студент Йохан.

— Помолчите, — бросил ему Гриссел и снова посмотрел на дядюшку Стоффеля: — Если вы сегодня хотите ночевать в своей постели, советую слушать внимательно. В статье двадцать пятой, пункт третий, подпункт «б» говорится, что я могу входить в жилые помещения, если считаю, что выписывать ордер нецелесообразно. В статье двадцать седьмой говорится, что я имею законное право производить личный досмотр или обыск помещений, если сочту нужным, и в случае необходимости имею право подавить любое сопротивление против такого обыска или входа в помещение. В том числе я имею право взломать дверь или окно при условии, что вначале я внятно потребую разрешения на допуск в помещение и извещу соответствующие лица о цели, по которой мне необходимо войти в данное помещение. Итак, в присутствии свидетеля повторяю: мы считаем, что девушка, проживающая в двадцать первой квартире, стала жертвой преступления. Немедленно откройте ее квартиру, иначе мне придется взломать дверь, а вас отправить за решетку!

— Он не шутит, дядюшка Стоффель! — воскликнул студент, упиваясь происходящим.

Тейроне крепко прижимал Надю к себе.

— Кто ее так, бандиты? — спросил водитель.

— Что-то вроде, — ответил Тейроне, не сводивший взгляда с лица Нади.

— Куда вас? В больницу Тайгерберг?

— Нет, дядюшка. Совсем близко отсюда есть частная клиника… рядом с полицейским управлением.

— Клиника Луи Лейпольдта. Знаю. Это частный медицинский центр. Их услуги дорого стоят.

— Знаю, дядюшка. Но она моя сестра.

— Хорошо.

Перед тем как они повернули на Бродвей, Тейроне вдруг вспомнил о Бобби. Он достал из кармана мобильник и позвонил Хассану Икару.

Тейроне знал, что сотрудники медицинского центра позвонят в полицию. Они обязаны известить правоохранительные органы обо всех случаях, когда к ним доставляют человека с огнестрельным ранением. Вот почему он тревожился. Сколько у него есть времени?

В отделении скорой помощи Надю переложили на носилки. Тейроне предупредил, что ее накачали наркотиками — пусть знают на всякий случай.

— Какой именно наркотик ей ввели? — спросила пожилая администраторша, подходя к нему.

Тейроне покачал головой.

— Какие наркотики она употребляет? — с непреклонным видом продолжала на африкаанс пожилая белая женщина.

Ее слова разозлили его.

— Она ничего такого не употребляет! Ее чем-то накачали. Она студентка, учится на врача, она не какая-нибудь там уличная… Пожалуйста, скорее везите ее к доктору!

— Успокойтесь, сэр. Сначала нам нужно записать номер ее страховки.

Тейроне достал из кошелька три тысячи рандов наличными:

— Страховки нет, тетушка. Вот, возьмите. Надеюсь, на сегодня этого хватит. Если нужно будет добавить, дайте мне знать… Только, пожалуйста, везите ее скорее к доктору!

Администраторша немного смягчилась и повернулась к санитарам.

— Везите ее! — велела она и повернулась к Тейроне: — У нее огнестрельное ранение, мы обязаны сообщить в полицию. — Она заговорила не так официально, и Тейроне по выговору услышал, что тетушка выросла в Бо-Капе.

— Извещайте, тетушка, нам скрывать нечего. Она ни в чем не виновата.

— Ваша подружка?

— Нет, тетушка, она моя сестра. Может, я и плохой, а вот она — совсем другое дело.

— Нет, молодой человек, того, кто так заботится о сестре, тоже плохим не назовешь.

— Спасибо, тетушка.

— Где ее ранили?

Тейроне замялся.

— Я обязана спросить, ведь у полицейских тоже возникнут вопросы.

— На станции, тетушка.

— В Бельвиле?

— Да.

Администраторша в ужасе покачала головой:

— Надо же, бандиты… — Она внимательнее посмотрела на него. — Кстати, вид у вас… Вы знаете, что вы весь в крови?

— Нет, тетушка.

— Вот ее сумка, если хотите, заберите ее с собой. Или можно сдать ее в камеру хранения. Сначала умойтесь, а потом приходите, и заполним ее карту.

Тейроне сказал, что сначала должен пойти в туалет. Ему хотелось переложить пистолет из брючного кармана в рюкзак, купленный у Хассана Икара. Потом он обещал вернуться и продиктовать пожилой администраторше все данные Нади. Кстати, он выяснит, когда та собирается звонить в полицию.

Дядюшка Стоффель не переставая бормотал что-то себе под нос, пока они выходили из подъезда, шли по парковке и поднимались по лестнице Надиного дома. Кое-что Грисселу удалось расслышать.

— Не знаю наизусть ваших статей, но свои права я знаю… — бурчал смотритель.

Грисселу доводилось встречаться со многими вроде дядюшки Стоффеля, всю жизнь они терпели унижение от других, но, получив крошечную власть, спешили отыграться. Они понимают только один язык — язык угроз. Столкнувшись с сопротивлением, они быстро никнут. Пропустив смотрителя вперед, Гриссел достал из багажника БМВ следственный чемодан. Студент бодро спешил за ним.

Они догнали дядюшку Стоффеля у Надиной двери, он перебирал ключи на большой связке в поисках нужного. Нашел, отпер дверь, посторонился и театрально взмахнул рукой:

— Вот, пожалуйста!

Гриссел вынул из чемодана перчатки:

— Пожалуйста, подождите меня здесь.

— У меня дела, — возразил смотритель.

— Какие еще дела? — хмыкнул студент.

— Тебя не касается, — огрызнулся дядюшка Стоффель.

— Я поддерживаю «Ястребов», — заявил студент.

Старик только фыркнул.

Гриссел взял чемодан, открыл дверь и вошел. Со вздохом облегчения закрыл за собой дверь изнутри.

В крошечной квартире было чисто, прибрано. Справа кухонька, впереди гостиная, за ней, слева, спальня.

Он спешил и решил ограничиться лишь поверхностным обыском. Он не заметил признаков того, что до него здесь уже кто-то побывал. Судя по всему, последней отсюда вышла хозяйка.

На кухне, на сушилке, стояли миска из-под каши, ложка и кофейная кружка — все было вымыто. К холодильнику приклеено несколько фотографий. Групповые снимки — наверное, однокурсники. С одной фотографии на него смотрел Тейроне Клейнбои, которого он видел утром в записи. Он стоял рядом с девушкой — скорее всего, самой Надей, — покровительственно положив руку ей на плечо.

Гриссел достал из чемодана пакет для вещдоков. Снял с холодильника фотографию и положил в пакет.

В гостиной стоял диван, обитый бежевым вельветом, старый и немного просевший, но чистый. И сосновый кофейный столик. На нем лежали две книги. На верхней симпатичная женщина ела пасту из миски. «Найджелла Лоусон. Nigellissima. Готовим по-итальянски».

Он перешел в спальню.

Односпальная кровать застелена покрывалом. С подушки всезнающими стеклянными глазами на него посмотрел плюшевый мишка. Старое кресло покрыто выцветшей красной материей. Одна деревянная ножка, видимо, сломалась, ее починили старательно, но не слишком умело. У стены длинный стол орегонской сосны. Гриссел увидел мышь и кабель, но не заметил ноутбука. В ряд вдоль стены выстроились учебники. Еще больше книг на полочке под окном.