– Иди сюда. Сделай для меня кое-что, – попросил он.

Ей пришлось заставить себя перестать смотреть на него широко распахнутыми глазами. Она перевела взгляд на белоснежное полотенце, которым Сандро обмотал раненую руку.

– Нужно заклеить, пока не перестанет кровоточить, – объяснил он, протягивая Джоанне пластырь.

Он слишком близко, слишком реален, слишком сексуален. Она чувствовала тепло его тела, вдыхала едва уловимый пряный аромат. Голова кружилась, дыхание прерывалось, она была во власти воспоминаний о том, как это было – находиться в его объятиях, ощущать его теплое, сильное, наполненное энергией тело. Джоанна закрыла глаза, едва сдержав полувздох-полустон.

– Джоанна! – Его тон был раздраженным, почти обиженным, и она с облегчением догадалась, как превратно понял он причину ее нервозности, ее бледности. – Я всего лишь прошу тебя наклеить небольшой кусочек пластыря, а не снять к чертовой матери свою одежду. – Его плечи передернулись. – Ладно, сам справлюсь!

Джоанна взяла себя в руки.

– Нет-нет, давай я помогу тебе.

В ледяном молчании, глядя на нее с нескрываемой неприязнью, он ждал, пока она, убрав полотенце, дрожащими пальцами ощупывала его раненую руку, внимательно вглядываясь, не осталось ли в порезе мелких частиц стекла.

– Чувствуешь какие-нибудь осколки? – она осторожно нажимала на края раны. – Что ж, ты легко отделался, – голос ее звучал натянуто беспечно. – Это было глупостью, Сандро.

– Глупостью было подумать, будто я проигнорировал смерть твоей сестры.

Он прав. Джоанна сама теперь не понимала, как она могла подумать такое. Ее ослепило горе, она была в шоке.

– Расскажи, как это случилось, – его голос был мягок.

Ее пальцы замерли. Затем, бессознательно, ее рука легла в его ладонь.

– Она возвращалась из колледжа, – ее голос был лишен эмоций. – Ждала автобус на остановке, когда проезжающий мимо автомобиль потерял управление. Он снес остановку, погибло несколько человек… об этом писали в газетах, с фамилиями жертв… – Это было еще одной причиной уверенности Джоанны в том, что Сандро знал о несчастье.

Внезапно ее затрясло. Эту дрожь нельзя было скрыть, она охватила все ее тело. Сандро пробормотал сквозь зубы что-то по-итальянски, и в следующее мгновение Джоанна почувствовала, как его сильные нежные руки надежно сомкнулись вокруг ее содрогающегося тела.

– Можешь промочить мою жилетку, – ласково проговорил он. – А возможно, и я присоединюсь к тебе.

Но она не могла позволить себе выплакаться на его груди. Первая же сорвавшаяся слезинка откроет шлюзы невыплаканных слез, и тогда она уже не сможет остановиться. Многое выйдет на поверхность, многое из того, что должно быть скрыто глубоко внутри.

Джоанна стояла с сухими глазами, позволяя ему обнимать ее, вдыхая его запах, против воли наслаждаясь его теплом и ложным чувством безопасности, исходящим от его рук.

– Как жаль, что меня не было тогда рядом с тобой, cara, – прошептал он.

– Это не важно, – выдохнула она в его теплую смуглую шею.

Не стоило говорить этих слов. Сандро сразу отпрянул от нее. Джоанна осталась стоять jдна посреди комнаты, ощущая внезапный холод.

– Черт побери, что значит «не важно»? – Он отвернулся от нее. – Единственный раз за год ты попросила меня о помощи, а я не ответил!

Что ж, подумала Джоанна, вот я снова здесь, прошу о помощи. Только тогда мне нужно было его сочувствие, а сейчас – деньги. Огромная разница.

Деньги. Как раз денег-то у Сандро всегда было более чем достаточно, но она никогда не проявляла к его капиталам ни малейшего интереса. Вообще, это загадка – как могли они пожениться, два таких разных человека.

Она жила в дешевой квартирке на окраине города, обслуживала столики и едва сводила концы с концами. Дома Сандро все расположены в самых престижных районах. Его лондонский особняк находится, конечно, в Белгравии, а в Риме у него огромная элегантная квартира в двух кварталах от Колизея.

И даже этот пентхаус, сравнительно небольшой, был чем-то невероятно роскошным в понимании простой девушки. А для Сандро шикарная квартира над офисом – чуть ли не предмет первой необходимости, без которого бизнесмену высочайшего класса обходиться просто не подобает.

Так что же случилось с этим представителем высочайшего класса? Он неосторожно взглянул на скромную официантку из итальянского квартала, и высочайший класс не уберег его от падения.

Джоанна никогда не могла понять этого. Вернее, тогда она и не задумывалась над нелепостью их ситуации. Она была такой юной, наивной, так мечтала полюбить и быть любимой! Ничего странного не увидела она в том, что человек, который в ее глазах был лучшим из людей, выбрал именно ее.

А Сандро окружил ее столь нежной любовной заботой! Он ухаживал с такой немного старомодной галантностью – цветы, небольшие подарки, сдержанные ласковые поцелуи, – что, даже если бы она знала, какой все закончится катастрофой, она все равно не смогла бы отказаться от этих отношений.

«Я хочу, чтобы все было как полагается. Хочу, чтобы у нас была настоящая свадьба, и венчанье, и белое платье невесты. Я готов ждать, ведь награда столь прекрасна».

Боже, как больно теперь вспоминать. Красивые слова, в них выражалась его забота о ней – в старом добром романтическом духе. Жизнь обошлась с ней так, что именно эти слова все и разрушили, сделали счастье невозможным.

Внезапно он вновь повернулся к ней лицом, и глаза его были полны такой боли, что Джоанне на долю секунды показалось, будто его собственные мысли унесли его в те же далекие дни.

– Она очень страдала? – спросил Сандро. – Успела она понять…

Он думал о Молли, его не занимали воспоминания о незадавшемся браке. Джоанна покачала головой.

– Мне сказали, что она умерла мгновенно. Она не успела ничего почувствовать…

Он кивнул и вновь погрузился в молчанье. Внезапно гнетущую тишину квартиры нарушил телефонный звонок. Сандро поднял трубку.

– Si?[6]

Он ответил на родном языке, а это было верным признаком, что он все еще не совсем взял себя в руки. Сандро выслушал сообщение и раздраженно сказал:

– Отмените все. Нет, нет, отменить. Я слишком занят сейчас.

И он бросил трубку.

– Что отменить? О нет, Сандро, я уже и так отняла у тебя столько времени, – запротестовала Джоанна. – Да мне и самой пора идти, – солгала она, желая только одного: поскорее исчезнуть из его жизни и никогда более не повторять такой ошибки.

– Нам обоим надо выпить, – Сандро и не собирался отвечать на ее возражения. У него был вид человека, принявшего решение, не подлежащее обсуждению. И это решение касалось и ее.

– Но… ты говорил, что сегодня улетаешь в Рим, – настаивала она. – А мне правда пора…

Джоанна бросила взгляд на лифт, который из постоянного источника ее ночных кошмаров превратился в средство спасения.

– Собираешься уйти без денег? – насмешливо спросил он. – А как же потраченные нервы? Не слишком ли большую цену ты заплатила, заставив себя прийти ко мне, чтобы теперь уйти ни с чем?

Поразительно: за сегодняшнюю встречу Сандро продемонстрировал все существующие эмоции и, сделав полный круг, вновь вернулся к образу хладнокровного и расчетливого финансиста.

Да и она, кажется, завершила круг – вновь перед нею встал образ омерзительного Артура Бейтса. Джоанна была в ловушке – непреодолимых обстоятельств и собственных нелепых, болезненных чувств.

Сандро подошел к бару. За дверцей открылась блестящая коллекция всевозможных бутылок и бокалов.

В конце концов, выхода у нее нет. Джоанна выбрала один из стульев с бежевой льняной обивкой, опустилась на него и прикрыла дрожащей рукой глаза. Проклятый грипп – никак она не оправится после него, да и тревога, недосып и тяжелая работа совсем подкосили ее силы.

К тому же, мрачно подумала она, слишком много сил потребовалось, чтобы прийти сюда; неудивительно, что она чувствует себя совершенно опустошенной и измученной.