— Ей, похоже, до нас нет дела, — сказал он, стараясь придать голосу оттенок безразличия, и продолжил переодеваться, правда, отойдя чуть дальше. Ко многому ещё предстояло привыкнуть, прежде чем можно будет считать, что он хорошо уживается с окружающей обстановкой.
— Застегнув комбинезон, он поднял взгляд на Макдаффа:
— Что ж, спасибо за наставления. Мне это необходимо, пока я здесь не акклиматизируюсь.
Каледонец кивнул:
— Да ладно, не беспокойся. Содружество большое, его хватит на всех.
— Да уж, — Хаузер вновь подумал о гуманоиде и о женщине. — Ну а ты кто такой будешь, Макдафф? По внешности и разговору тебя можно принять за джентльмена, а не просто за грубого солдата. Как ты попал в Легион?
— Я не единственный среди тех, кто похож на аристократа, — ответил Макдафф, — Но…
— Прошу прощения, — прервал Макдаффа тихий, застенчивый голос. Гуманоид поднялся с нар и стоял теперь перед ними. Его низкая безволосая фигура, облачённая в укороченный комбинезон, из которого торчал хвост и шейные гребни, показалась уро насмешкой на человеческий облик.
— В легионе не принято и считается проявлением дурных манер задавать вопросы относительно прошлого его членов. Такая информация может быть дана добровольно, но не в результате допроса.
— Послушай-ка, эйл, у нас тут частная беседа, — сурово заметил Хаузер. — А среди людей дурным знаком считается, когда кто-то вмешивается в разговор, особенно если это существо низшего сорта!
Ноздри гуманоида шевельнулись, как будто их коснулся «лёгкий летний ветерок, однако выражение лица осталось невозмутимым. Макдафф шагнул назад, словно удивлённый или шокированный чем-то.
— Эй, Маяги, не стоит беспокоиться о ерунде, — сказал он коротышке-гуманоиду. — Мне наплевать, если кто и узнает о моем прошлом. Но все равно спасибо за напоминание.
Несколько долгих секунд Маяги изучающе вглядывался в лицо Хаузера. Затем повернулся и проследовал обратно к своей койке.
— Я дам тебе хороший совет, парень, — заметил Макдафф. — Ты давай-ка тут полегче со своими аристократическими манерами. Здесь этого не потерпят. Откуда бы ты ни был, знай, что в Легионе царит равенство между представителями любых рас и миров.
Хаузер подавил в себе приступ злости и сдержанно кивнул.
— Хорошо… ладно, — ответил он. — Извини, если по незнанию нанёс кому-то оскорбление, Макдафф.
— Я же говорю, что пока ещё не освоился здесь.
Каледонец шумно выдохнул, затем снова улыбнулся:
— Все нормально, но мы, кажется, отклонились от темы, представляющей большую важность. То есть от меня. Ты спрашивал, как меня угораздило очутиться в столь роскошных покоях?
Хаузер кивнул, усмехнувшись.
— Твоя правда, парень, мой отец владеет половиной земли в Гленхавене, и мне когда-то прочили карьеру банкира. Но игра в карты и кости всегда являлась моей слабостью, здесь я составлю конкуренцию любому и выиграю партию даже у шулера. Но это сейчас. А тогда я ещё только начинал. После того как я спустил все свои сбережения, а также деньги, взятые в долг из… других источников, старик отказал мне в содержании. Он сказал, что я должен очень сильно измениться, чтобы иметь право вновь на него рассчитывать, — Макдафф помедлил. — Я раньше уже подумывал о военной службе, правда, где-нибудь в более близком к Каледонии районе. К несчастью, один мужик решил, что я ему якобы вернул не весь должок, и прислал ко мне своих ребят. Да вот беда: мозгов у них для этого оказалось куда меньше, чем мускулов. Завязался крутой такой разговорчик, и одного из бравых парней угораздило подойти не с того конца к моему нидлеру[45]. Чем оставаться и оспаривать с комполом[46] отличие самообороны от непредумышленного убийства, подумал я, не лучше ли смотаться в Иностранный Легион? Это, сказал я себе, как раз то местечко, где я смогу кардинально измениться. Для моего же собственного блага, ты же понимаешь.
Хаузер изучающе смотрел на каледонца. Выражение лица его собеседника не изменилось, однако временами его карие глаза озорно блестели, откуда следовало, что тот был не совсем искренен.
Хаузер не знал, говорил Макдафф правду или нет, однако открытость этого человека подкупала, и уро решил, что им не помешает подружиться. Тем не менее он не собирался переоценивать с виду дружелюбного каледонца. Что-то настораживало в его добродушном подмигивании, таило тщательно скрываемую, непонятную опасность.
Просторный и светлый терминал космических шаттлов сверкал дюрапластом и отличался дешёвой и довольно безвкусной обстановкой. Этот гражданский комплекс был временно приспособлен под военные нужды, и тридцать четыре новобранца в одинаковых серых комбинезонах странно смотрелись в помещении для отдыха, раньше заполненном толпами туристов в разноцветных одеждах.
Но все терминалы Регулярных Войск были заняты последними лихорадочными приготовлениями к переправке людей, боеприпасов и продовольствия на «Соломон», которому предстояло лететь в систему звезды Солей Либерте. Подразделение новобранцев должно было войти в состав экспедиционного корпуса бригадира Шалева, и потому его оставили ожидать шаттл, который доставит их на транспортный лайтер «Вир Хакайм». Звездолёт направлялся в один из орбитальных доков Инженерно-Строительной Корпорации для текущего ремонта. Поскольку маршрут корабля лишь приблизительно совпадал с маршрутом следования новобранцев, то они будут находиться на его борту до тех пор, пока в пути не повстречается другой корабль, направляющийся на Дэвро.
Хаузер присел на один из стульев и оглядел остальных новобранцев. Лишь немногие из них являлись выходцами с Робеспьера. Он узнал ещё двух индомейцев с Лаут Безара. Бедные, отчаявшиеся люди, беженцы, потерявшие веру в своего хозяина уро, фабриканта или землевладельца. Большинство же были такими, как Макдафф, кочевавшие из одного мира в другой, пока не решили наконец попытать счастья в Легионе.
Одна группа рекрутов держалась несколько надменно и обособленно. Макдафф объяснил Вольфгангу, что все они направлены сюда из одного из регулярных подразделений Легиона, где они некоторое время уже проходили службу, вступив в ряды легионеров во время военных действий на одном из миров. Очевидно, Легион проводил большую. работу по вербовке на местах, однако Устав требовал, чтобы все его члены обязательно проходили официальный тренировочный курс на Дэвро. После этого можно было продолжать службу. Женщина, которую он видел в казарме — её звали Катерина Воскович, — как и гуманоид Маяги, входила в эту группу.
Хаузер видел, как эти двое оживлённо беседовали в дальнем углу помещения. Воскович энергично кивала, пока низкорослый эйл что-то говорил ей.
— Эй, ну-ка с дороги, аристо[47], — услышал он позади себя грубый окрик.
Хаузер насторожённо поднял голову и увидел, огромную фигуру одного из новобранцев, склонившегося над ним. Насколько он помнил, громилу прозвали «Кратер», возможно, из-за покрытого шрамами и прыщами лица… судя по задиристому тону, в нечто подобное он мог превратить и лица противников.
— Что, медленно доходит? Я решил присесть именно здесь, а ты путаешься под ногами!
Прежде чем Хаузер успел ответить, вмешался Суартана. Индомеец неслышно подобрался к Кратеру сзади и дотронулся до его массивного плеча.
Тот вздрогнул и повернулся, взгляды их встретились. Однако тут же громила отпрянул назад, словно натолкнувшись на каменное лицо индомейца.
— Не создавай себе лишних хлопот, — прошипел Суартана. — Это было бы глупо с твоей стороны. Понял, или объяснить подробнее?
— Эй, что там происходит? — послышался новый голос.
Легионер в маскировочной униформе с нашивками сержанта подошёл к двум богатырям. Суартана мягко улыбнулся.
— Все в порядке, сержант, — ответил он. — Я просто засмотрелся и случайно наткнулся на своего друга. А он испугался от неожиданности.
