Светка села напротив и внимательно на него поглядела.

— Лёшка, ты сам-то в это веришь?

— Конечно, верю! — ответил Лёха, и отвёл взгляд. — Ты это… Давай свои листовки готовь!

1

Студент журфака Саша Захаров в это утро проснулся со странным ощущением — сегодня его судьба резко изменится. Он уже отучился три года — можно сказать, незаконченное высшее в кармане. А тут такое в стране происходит! И событий много, и газет. Саша хотел работать именно в газете. Журнал — недостаточно оперативно. Телевидение — наоборот, слишком быстро, по верхам. А газета — в самый раз, тут и факты, и аналитика.

До начала занятий в университете оставалось ещё две недели, но он уже входил в рабочий ритм — вставал в семь утра. Сосед по комнате ещё не вернулся — на лето уезжал на историческую родину. А может, и вообще не вернётся — что-то у них там неспокойно. На четвёртом курсе они уже живут по двое в комнате, это не первый курс, когда ютились по четверо.

Саша привык к Москве и рассчитывал после окончания учёбы здесь остаться. Но только как это сделать? Везде, где он пробовал заговорить об этом, всё упиралось в одно — в жильё. Даже не в прописку — с этим готовы были что-то придумать. А вот где физически ночевать? Выход был — не вылезать из командировок. Но это опять жизнь в провинции, потому что без опыта за границу не пошлют. Был и ещё вариант — жениться на москвичке с квартирой. Но Саша был идеалистом и верил в любовь, поэтому такой вариант не рассматривал.

Он умылся, взял сковороду и пару яиц и отправился на кухню. Навстречу по коридору, чуть не сбив его с ног, бежал Ахмед — их однокурсник из одной из южных стран.

— Куда бежишь? На пожар, что ли? — окликнул его Саша.

— Сашка, ты телевизор совсем не смотришь, а зря! — на секунду задержавшись, ответил Ахмед. Конечно, Саша не смотрел — он же не Ахмед, который может купить телевизор себе в комнату. Но что там такое показывают, что Ахмед носится как угорелый? Общественный телевизор был на вахте, причем там он выключался только на ночь. Саша отнёс сковороду назад в комнату, и спустился вниз. Перед телевизором уже собралась толпа. Встав на цыпочки, Саша заглянул через головы на экран — показывают балет. «Лебединое озеро» — он сразу узнал музыку.

— Эй, на новости переключите! — крикнул кто-то сзади.

— Это по всем каналам показывают, — ответил парень, стоявший у телевизора.

— А что случилось-то? — стал расспрашивать Саша.

Со всех сторон зашептали:

— Горбачёв болен, в стране объявлено чрезвычайное положение, власть перешла к комитету по чрезвычайному положению, в Москву введены войска.

— И что это значит?

— Неужели не ясно? — воскликнул пятикурсник с их этажа. — Коммунистический реванш, перестройка и гласность отменяются, непокорные республики загонят назад в Союз танками. Примерно как Пражская весна, только крови будет больше.

— Но ведь это же… — задохнулся от возмущения Саша. Это ставило крест на всех его планах, да что там — это возвращало страну не то что в застой, а практически во времена культа личности. — Что же теперь делать?

— Бороться! Нельзя допустить возвращения коммуняк! Это отбросит страну на много десятилетий назад. Мы должны отстоять свою свободу!

Уже в метро Саша вспоминал эти слова. В центре на улицах стояла бронетехника. В переулках из подручных средств пытались стоить баррикады. У некоторых людей были самодельные плакаты «Фашизм не пройдёт» или «Долой КПСС!» Саша подключился к строительству баррикады и помог притащить из двора ржавую водопроводную трубу. Отряхивая руки, он окинул взглядом создаваемую преграду для танков ГКЧП — при некоторой сноровке её можно просто перепрыгнуть, а уж многотонный танк она и подавно не остановит.

Тут кто-то бросил клич:

— Надо защищать правительство Российской Федерации и президента Ельцина! Пойдёмте на Краснопресненскую набережную к Дому Советов!

— Что мы сможем сделать против танков? — спросил Саша.

— Мы встанем перед ними живой цепью! — ответила какая-то женщина. — Им придётся переехать нас, а они не посмеют этого сделать. Наша армия не будет воевать со своим народом!

И Саша вместе со всеми пошёл на Красную Пресню. Его распирало удивительное чувство единения, и в то же время во всём этом был острый привкус опасности. Когда-нибудь он напишет об этом статью, нет — лучше книгу, но сейчас он шёл, полный решимости отстоять свободу.

У дома правительств было многолюдно. Недалеко от здания уже стояло несколько танков. Саша никогда не видел боевые машины вблизи, и пошёл посмотреть. На одном из танков сидел майор в полевой форме, и что-то отвечал стоящему на земле подполковнику. Прислушавшись, Саша понял, что майор — командир танковой роты, а подполковник — депутат Верховного Совета, и он уговаривает командира танкистов перейти на сторону президента Ельцина, который не поддержал ГКЧП.

— Послушай, майор, — настаивал подполковник. — Ты ведь не будешь стрелять по москвичам, даже если тебе прикажут?

— Не буду, — соглашался майор. — У меня и снарядов нет.

— Тогда чего ты здесь зря стоишь? Переходи на сторону законной российской власти!

— Товарищ подполковник, вы же понимаете — у меня есть командование, которому я подчиняюсь.

Саша обошёл вокруг танка, потрогал рукой холодный металл — да, такую штуковину голыми руками не остановить! Но, похоже, так думали не все — несколько ребят в сторонке наполняли бутылки бензином, слитым из бака стоящих тут же «Жигулей»

— Ребята, а я вам говорю — одного бензина мало! — объяснял один из парней. — Нужен какой-то загуститель, хотя бы машинное масло.

Владелец «Жигулей» вытащил из багажника канистру с маслом и ветошь — делать фитиль. И тут Саша увидел ЕЁ. Если быть совершенно точным, то сначала он увидел нежные девичьи руки, привязывающие тряпичную ленту к горлышку бутылки. А потом, почувствовав пристальный взгляд, девушка подняла на него глаза, и Саша понял, что он теперь готов на всё, даже лечь под танк, лишь бы эта девушка поглядела на него ещё раз. Он присел рядом.

— Помочь?

— Да, вот здесь подержи, — она показала на кончик фитиля. Их пальцы соприкоснулись.

— Меня зовут Саша.

— Любовь, можно просто Люба.

Парень, советовавший, как сделать горючую смесь, выдал следующую мысль.

— Надо встать у въезда на площадь и контролировать его. Если ещё танки приедут, то надо быть готовыми не пустить их сюда. Давайте перенесём туда бутылки — это наше оружие на крайний случай.

Люба стала набирать бутылки с горючей смесью, но их было много — все не унести. Тут Саша проявил находчивость — он сбегал к импровизированной баррикаде и приволок оттуда старую детскую коляску.

— Транспорт подан!

Люба улыбнулась ему, и стала складывать бутылки. Сердце у Саши застучало часто-часто.

2

В понедельник утром Светка поднялась ни свет, ни заря. Вот и наступил этот день, ради которого они всё это затеяли!

— Интересно, газеты уже привезли? — толкнула она ещё спящего Лёху, и, не дождавшись ответа, сказала. — Пойду в киоск схожу.

Вернулась она черед десять минут, полная возмущения. Лёха только успел умыться. Потрясая газетами, Светка принялась сердито вопить:

— Это всё туфта, бутафория!

— Что ты там такое прочитала? — выходя из ванной, поинтересовался Лёха.

Светка развернула газету.

— «Постановление номер один Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР. В целях защиты жизненно важных интересов народов и граждан…» Бла-бла-бла. «… обеспечить неукоснительное соблюдение режима чрезвычайного положения…» Так, дальше. «…решительно пресекать распространение подстрекательских слухов…» Ещё дальше. Вот. «Кабинету министров СССР в недельный срок осуществить инвентаризацию всех наличных ресурсов продовольствия и промышленных товаров первой необходимости, доложить народу, чем располагает страна…» Доложить народу!

— А что тут такого? — не понял Лёха. — Народ хочет разобраться — что к чему! Это естественно.