– Что это вы тут затеяли, милейший? Почему уродуете наш бедный сад?

Тейр наклонил голову в неуклюжем полупоклоне и тут же подошел к ней почти вплотную.

– Строим горн, мадонна, чтобы починить вон ту бомбарду! – Тейр указал на позеленелый горшок.

– По чьему приказу? – спросила она, попятившись.

– Сеньора Ферранте, а то чьего же? – Тейр убедительно взмахнул руками и встал настолько близко, что уже мог понизить голос. Он выпалил:

– Я Тейр Окс. Брат вашего капитана Ури Окса. Меня послал аббат Монреале. Я только притворяюсь литейщиком.

Брюнетка крепче сжала локоть девочки.

– Сходи за своей матушкой, Джулия.

– Нет! – запротестовал было Тейр, но Джулия уже убежала. – Нас не должны заподозрить, что мы разговариваем о чем-то секретном. – Он повернулся и начал указывать то на то, то на другое, будто объясняя, как устроен горн. Рабочие, которые не могли их слышать, смотрели, куда он указывает, и больше не следили за ними любопытными глазами. Тейр вытащил из-под туники маленькое ухо и прошептал в ладонь заклинание, а потом небрежно опустил руку, на мгновение повернув тамбуринчик к своей собеседнице. – Это магическое ухо. Если бы будете говорить в него, аббат Монреале и его монахи в Святом Иерониме услышат вас. Спрячьте побыстрее!

Глядя на бомбарду, она вытащила из рукава носовой платок и обмахнулась, словно для прохлады. Платок выпал у нее из руки. Тейр нагнулся поднять его, и платок с ухом исчезли у нее в рукаве. Она кивнула ему в знак благодарности, но отступила, словно ей был неприятен его плебейский запах. А может, ей и вправду был неприятен его плебейский запах. Пот утренних трудов под горячими солнечными лучами насквозь пропитал серую тунику.

Тут мадонна Джулия подвела к ним герцогиню Летицию, у которой, во всяком случае, хватило сообразительности сначала оглядеть строящийся горн, а уж потом посмотреть на Тейра.

– Этот литейщик говорит, что его послал епископ Монреале, – шепнула брюнетка. Тейр сглотнул и поклонился с непритворной неуклюжестью. Деревенского Олуха Представляют Герцогине – на расстоянии эта сцена выглядела убедительно.

Выцветшие голубые глаза Летиции, опухшие и покрасневшие, обрели холодность стали. Она шагнула к Тейру и посмотрела ему в лицо снизу вверх. Ее пальцы судорожно вцепились в его рукав.

– Монрале? – еле слышно сказала она. – Асканио у него?

– Да, мадонна. В монастыре. В полной безопасности.

Опухшие веки закрылись.

– Благодарение Богу! Благодарю тебя, Матерь Божья!

– Но… но монастырь осаждают лозимонцы. Мне надо вернуться туда за помощью. Мой брат убит, и Ферранте и Вителли хотят заключить его дух в магическое кольцо. Я должен помешать им, но я не знаю как.

Глаза герцогини открылись.

– Просто убить их, – сказала она бесстрастно.

– Я… мне не выпало удобного случая, – пробормотал Тейр, несколько отклонившись от истины. Случаи ему выпадали, но все недостаточно удобные. «Бьюсь об заклад, для Ури они были бы удобными!»

– Будь у меня мои четки черного дерева, клянусь, я сама создала бы удобный случай, – заявила Летиция и отвела глаза, вновь маскируя важность этого разговора. Женщина в желтом скрестила руки на груди.

– Прошу прощения? – сказал Тейр.

– Послушай, любезный, ты не смог бы пробраться в мои покои? В шкатулке там лежат четки из черного дерева. То есть лежат, если их не украли. Их легко узнать по застежкам из золотой проволоки. К ним подвешен шарик из слоновой кости, покрытый тонкой резьбой. Если бы ты сумел найти их и принести мне…

– Треснувшая бомбарда будет потом расплавлена, чтобы хватило металла, – перебил ее Тейр громким голосом. Он широко раскрыл глаза, делая ей знак. Из замка вышел сеньор Ферранте. Он огляделся, увидел женщин, отмахнулся от отдающего честь офицера и начал спускаться в сад. Офицер последовал за ним и остановился на почтительном расстоянии, прислонившись к стене, выходившей на обрыв. Под мышкой Ферранте держал маленькую лохматую собачонку с выпуклыми карими глазами.

Тейр продолжал:

– Остальное мы восполним, расплавив новые чушки. Сеньор Ферранте дает нам для нашей работы все, что требуется.

Джулия было отпрянула от матери, но тут же увидела собачку.

– Пиппин! – закричала она. Собачка начала отчаянно вырываться. Ферранте почесал ее за ушами, чтобы успокоить, потом нагнулся и отпустил ее. Она кинулась к своей хозяйке, вспрыгнула с тявканьем на ее юбки, после чего начала бегать кругами по саду, но в конце концов вернулась на зов Джулии, которая подхватила своего любимца на руки и принялась осыпать поцелуями лохматую голову. Брюнетка сказала негодующе:

– Как можно, Джулия! Перестань целовать собаку.

– Я думала, он убьет бедненького Пиппина! – Яростный взгляд в сторону Ферранте не оставил сомнений в том, кто был этот «он». В ее глазах заблестели слезы.

– Я ведь сказал, что хочу взять его на несколько минут, – заметил Ферранте спокойным, даже ласковым тоном. – Вот он – целый и невредимый. Вы должны научиться доверять моему слову, мадонна Джулия, если мы хотим поладить.

Все три женщины взглянули на него с одинаковым отвращением, словно на сколопендру или скорпиона. Ферранте поморщился и переступил с ноги на ногу.

– Поладить? – холодно осведомилась герцогиня.

– Взвесьте выгоды! – Ферранте пожал плечами и добавил не менее холодно:

– Взвесьте невыгоды, если вы не пожелаете.

– Заключить сатанинскую сделку с убийцей моего мужа и господина? Никогда!

– Никогда – долгий срок. Жизнь продолжается. Вам надо позаботиться о ваших детях. Бесспорно, злополучная случайность нас всех удручила. Я никак ее не ожидал и сожалею, что вышел из себя, но меня нестерпимо оскорбили. Гнев – это грех мужчин!

– И вы все еще смеете предлагать, чтобы я обрекла Джулию на жизнь под подобной угрозой? – вспылила Летиция. – Чтобы она стала второй в моей семье жертвой вашего гнева? А как умерла ваша первая жена? Поистине вы безумны, сеньор.

Ферранте щелкнул зубами. Он изобразил улыбку и вынул кожаный мячик из узорчатой сумки на поясе.

– Вот, Джулия. – Он повернулся к девушке подчеркнуто смягчив голос. – Я принес вам мячик для… э… Пиппина. Почему бы вам не пройти с ним в другой конец сада и не проверить, будет ли он вам его приносить? Бьюсь об заклад, что будет.

Джулия неуверенно посмотрела на мать, которая скрестила взгляд с Ферранте.

– Да, любовь моя, – сухо согласилась Летиция. – Пойди поиграй.

Девочка неохотно опустила собачку на землю и пошла, раза два оглянувшись через плечо. Пиппин побежал за ней, радостно подпрыгивая.

– Ваша светлость? – Женщина в желтом подняла брови, кивнув в сторону Джулии.

– Останьтесь со мной, дама Пия, – сказала герцогиня. – Я хочу, чтобы следующее преступление этого человека было бы совершено при свидетеле, каким бы оно ни оказалось.

Ферранте досадливо возвел глаза к небу:

– Подумайте, Петиция! Что сделано, то сделано, и никто не может изменить прошлое. Вы должны думать не о прошлом, а о будущем. – Его рука сжалась в кулак, затем разжалась, и он опустил ладонь на кожаный верх сапога рядом с мечом. Тут его взгляд упал на Тейра, который стоял там, стараясь обрести невидимость.

– Иди работай, немец! – Ферранте резко махнул рукой, Тейр поклонился и отошел на наиболее близкое к ним место – к куче разбитых кирпичей. Присел перед ней на корточки и притворился, будто раскладывает их по величине. Ферранте хмуро обозрел рабочих, яму, незавершенный горн, затем подошел к Тейру и понизил голос.

– Что же, литейщик, когда будет готова моя пушка?

«Никогда, сукин ты сын!»

– Если я проработаю весь день, ваша милость, то к закату горн должен быть готов. Тогда его нужно будет обмазать глиной изнутри и дать время глине высохнуть, а потом ее обжечь.

– А сегодня же вечером это сделать можно?

– Можно-то можно, но обжигать ее еще сырой опасно, как бы не появились трещины.

– Хм! Все равно попробуй! – Ферранте быстро взглянул на солнце. Время, видимо и его припекало.