У Ашмиры перед глазами пронеслись картины: горящая башня Мариба, уже почти две недели тому назад. Люди, передающие ведра по цепочке. Трупы, которые выносят на улицу. Слезы ярости затмили ей глаза.

— Ах ты, гнусный, себялюбивый, злобный… бес! — рявкнула она. — Да ты себе представить не можешь, насколько мне не наплевать! Ты просто понятия не имеешь, зачем я это все делаю!

— Ты думаешь? — Демон поднял три узловатых, когтистых пальца и принялся быстро их загибать. — Три попытки! Ради вашего царя. Ради вашей страны. Ради вашей веры. Как минимум два из трех, возможно все три. Ну? Скажи, что я ошибаюсь!

Ашмира понимала, что джинн нарочно ее злит, понимала, что нужно просто не обращать внимания. Но гнев и усталость сделали ее уязвимой.

— Я здесь ради любви к своей царице, — ответила она, — и к Саве, прекраснейшей стране под солнцем. Нет чести выше, чем умереть за них, хотя бездушному существу вроде тебя этого не понять.

Демон ухмыльнулся, продемонстрировав кривые, белые, ножницеобразные клыки.

— Ну да, — сказал он, — очевидно, я бездушное существо, потому что вся эта ерунда меня совершенно не заботит.

Его фигура внезапно расплылась, и он принялся менять обличья: перед Ашмирой по очереди предстало множество растрепанных, большеглазых юнцов, высоких и низкорослых, красивых и простоватых, с разным цветом кожи, принадлежащих ко множеству разных народов. Последним был тот самый красивый черноволосый юноша, которого она видела в ущелье, только на этот раз бескрылый, со спокойным, сдержанным лицом.

— Для такого дела джинн ни к чему, — сказал юноша. — Для того чтобы умирать за пустые слова, лучше всего годятся молодые люди. Возвращайся в Саву и найди там одного из ваших.

— Это не пустые слова, демон! — вскричала Ашмира. — Царь Соломон — мой враг, жестокий и беспощадный! Но что ты можешь знать об этом? Ты ведь никогда не бродил в садах Савы, где восходят к небесам ароматы жасмина, корицы и кассии! Ты никогда не видел, как шумят на ветру голубые душистые леса Шабвы, не видел алебастровых стен Мариба, где огромные резервуары с водой сверкают среди ярко-зеленых полей. И все это обречено на гибель, если я ничего не сделаю. Если я не остановлю Соломона, он очень скоро повернет свое треклятое Кольцо и вызовет целые полчища демонов, таких же гнусных, как ты. Они пересекут пустыню и обрушатся на мою страну. Они сровняют с землей города, уничтожат урожай, прогонят мой стенающий народ в пустыню. Я не могу допустить, чтобы такое случилось!

Юноша пожал плечами.

— Нет, я понимаю твою боль, честно, — сказал он. — Но только эта боль ничего не меняет. Ну хорошо, у вас в Саве очень красивые растения и здания, и что с того? В Уруке было то же самое, однако же вавилоняне уничтожили его, не моргнув глазом. Фонтаны, у которых играли его дети, были разбиты, и вода растеклась по земле. Стены разрушили, башни снесли, сады сожгли, руины замело песком. Через пятьдесят лет никто даже не помнил, где стоял этот город. Так уж оно повелось. В вашем неприятном мирке такое случается сплошь и рядом. Теперь настала очередь Савы; в один прекрасный день и Иерусалим постигнет та же участь. Посмотри на дело с точки зрения вечности, как делаю я, и успокойся. А если не хочешь — ступай и умри. Только меня в это не впутывай. Я тут совершенно ни при чем.

— Еще как при чем! — злобно ответила Ашмира. — Я ведь тебя вызвала!

— Ну, вызови кого-нибудь еще! — настойчиво возразил джинн. — Почему именно я? У тебя нет ни одной серьезной причины выбрать меня!

— Ни одной? Да их множество. Ты знаешь дворец Соломона, тебе известны здешние порядки и обычаи, ты знаешь имена и природу здешних стражей. Ты могущественный дух. И тебе хватило глупости несколько часов назад сообщить мне свое имя. Ну как, хватит или еще?

— Ну да, коротко и ясно! — рыкнул демон. Его глаза превратились в миндалевидные пылающие прорези. — Особенно насчет имени. И вся вот эта показуха, когда ты уговаривала Хабу меня отпустить… Ты это заранее планировала? Ты заполучила мое имя и хотела, чтобы я был на свободе, в твоем распоряжении!

Ашмира покачала головой.

— Это неправда!

— Ах так? Нет, все-таки прав был Факварл. Ты лживое, коварное существо! Надо было тебя убить сразу, пока была возможность.

— Я собиралась сделать все сама! — воскликнула Ашмира. — Но у меня время на исходе. Я не могу попасть к Соломону. Он никого не принимает, кроме как на совете. А через два дня Сава погибнет! Мне нужна помощь, Бартимеус, и помощь мне нужна прямо сейчас. Когда этот отвратительный волшебник показал мне, что он с тобой сделал, я воспользовалась шансом. Я тебя освободила, не забывай! Я оказала тебе услугу! Просто отплати мне добром за добро — и я отпущу тебя на волю.

— Всего-то навсего? Всего-навсего один раз совершить невозможное? Убить Соломона и похитить Кольцо? А ты слышала, как Филокрит…

— Слышала.

— А некий Азул…

— Видела.

— А про всех прочих неразумных духов, которые пытались уничтожить короля? — сурово спросил юноша. — Вот послушай: у Хабы в рабах целый марид — кстати, он служит ему тенью, обрати внимание в следующий раз, как он будет тебя мучить. Несколько часов назад я сошелся с этим духом в битве. У меня не было ни единого шанса. Он мною пол вытер. Будь у него насморк, он мог бы использовать меня в качестве платка. И это только один марид. А он ничто по сравнению с тем, что может вылезти из Кольца!

— Именно поэтому, — ответила Ашмира, — мы сегодня ночью должны убить Соломона. Все, ни слова больше! Времени мало, а сделать нужно очень много.

Джинн уставился на нее.

— Это твое последнее слово?

— Да. Пошли!

— Ну хорошо.

Юноша вышел из своего пентакля и вступил в ее круг. Внезапно он очутился вплотную к ней. Ашмира вскрикнула и схватилась за пояс, но джинн был слишком проворен. Он перехватил ее руку, которая ухватилась за кинжал. Прикосновение было мягким, пальцы прохладными. Высвободиться она не могла.

Молодой человек склонился к ней. Свечной свет скользнул по совсем человеческой на вид коже; сладко пахнуло лаймом и красным деревом. Из-под темных локонов сверкнули золотые глаза. Губы его улыбались.

— Ну, что ты дрожишь? — сказал он. — Если бы я хотел тебя убить, давно бы убил, ты же знаешь.

Ашмира попыталась выдернуть руку — чисто символически.

— Держись от меня подальше!

— Но ведь мне придется держаться как можно ближе к тебе, чтобы охранять твою жизнь! Ладно, не дергайся. Дай мне осмотреть твою руку.

Он развернул ее кисть ладонью вниз и окинул взглядом кожу на запястье, пока Ашмира негодующе вырывалась.

— Ты что делаешь?! — воскликнула она.

— Ищу некие специфические шрамы. В здешних краях уже много лет орудует братство убийц. Это их знак. Однако ты, я вижу, не из них.

Молодой человек отпустил ее руку и широко улыбнулся, когда она отшатнулась.

— Что, за кинжал хвататься поздновато? А ведь тебе вроде полагается действовать молниеносно.

— Довольно! — хрипло произнесла Ашмира. — Доставь меня к Соломону!

— Оба мы понимаем, что рано или поздно ты допустишь промах, — продолжал джинн. — И оба мы знаем, что я буду ждать этого. — Он развернулся и стремительно прошел мимо нее к двери. — Ну а пока нас ждет славная ночная прогулка. Где мы сейчас? В гостевом крыле?

— Думаю, да…

— Так вот, царские покои — на другом конце дворца. Значит, идти придется через сад. В садах стражи не так много.

— Это хорошо, — сказала Ашмира.

— Поскольку по дому царя Соломона бродит множество ифритов и хорл, кусарикку и людей-скорпионов, биченосцев и шкуродеров, часовых из пламени, и земли, и крадущейся смерти, и десятки других сверхъестественных рабов, которым поручено выслеживать и убивать таких идиотов, как мы с тобой, добраться до его покоев само по себе будет дело занятное. — Он открыл дверь и выглянул в темный коридор. — Но самое интересное начнется, разумеется, потом… Ну ладно, на ближайших десяти метрах нас никто убить не попытается. Долго такое счастье не продлится, уж поверь мне, так что радуйся, пока есть возможность.