Все эти мысли промелькнули в ее голове в одно мгновение. Тем временем Грант Хатауэй осведомился:

— А в чем дело? Агнес мрачновата, но, по-моему, работает старательно.

— Я не нахожу изъянов в ее работе. Вдаваться в подробности мне бы не хотелось, мистер Грант.

— Как вам угодно.

— Да, сэр.

И он вернулся к письму.

Когда Агнес в половине пятого принесла в кабинет чай, Грант все еще писал. Она включила свет и минуту стояла молча, глядя на него. Перед ней были только плотный твидовый пиджак, широкие плечи, затылок и рука, скользящая по бумаге, но Агнес впитывала это зрелище всем своим существом. Она была худой смуглой женщиной с сальной кожей лица и густыми прямыми черными волосами. С ее лица не сходило мрачное выражение.

Словно почувствовав на себе ее взгляд, Грант заерзал и сказал, не оборачиваясь:

— Поставьте поднос и ступайте. Я хочу закончить письмо.

После минутного замешательства она бесшумно вышла из комнаты и закрыла дверь. Грант написал еще три-четыре строки, поставил подпись, обернулся и налил себе чаю. Пока чай остывал, Грант вложил письмо в конверт и адресовал его Джеймсу Рони, эсквайру, в Пассфилд, Ледстоу, близ Ледлингтона.

Потягивая чай, он размышлял о только что принятом решении. Джеймс был готов уплатить за юного Стивена кругленькую сумму, а Грант нуждался в деньгах. И смышленый мальчик был ему по душе. В наше время хозяйство надо вести с умом, если хочешь преуспеть. Но и без денег не обойтись.

Он сидел, мысленно строя планы. Скривив губы, он задумался о том, что скажет Сисели. В сложной и замысловатой игре, которую они вели, Стивен Рони играл роль маленького, но полезного козыря. Интересно, что скажет жена, когда он выложит этот козырь.

Он все еще сидел на прежнем месте, когда Агнес пришла задернуть шторы и унести поднос. Она подошла к столу, но к подносу не притронулась.

— Можно поговорить с вами, сэр?

Только в этот момент Грант заметил ее. Обычно его не отвлекали ее появления в комнате и легкий шорох штор. Но едва Агнес заговорила, он сразу вспомнил недавнюю сцену.

— В чем дело? — спросил он резче, чем следовало бы.

Агнес уставилась на него — другого слова не подберешь. На ее лицо падала тень, глаза глубоко сидели в глазницах, щеки под скулами были впалыми, верхняя губа не гармонировала с очертаниями подбородка — общее впечатление было удручающим. Атмосфера в комнате стала напряженной.

Чувствуя себя совершенно беззащитным, Грант встал. Сдавленным голосом Агнес пробормотала:

— Миссис Бартон дала мне расчет. Я хочу знать почему.

— Спросите у миссис Бартон.

Агнес всплеснула руками.

— И вы согласились уволить меня?

Немыслимая ситуация! Грант вынул из шкатулки сигарету и прикурил ее, чтобы хоть чем-нибудь занять руки.

— Сожалею, Агнес, но этими вопросами занимается миссис Бартон.

Она удивленно взглянула на него, приоткрыла рот, но передумала отвечать. Когда она заговорила, Грант сразу понял, что поначалу она хотела сказать совсем другое.

— Мистер Грант, не увольняйте меня! У меня никого… — она осеклась. — Мне некуда идти. Я не сделала ничего плохого, она даже не объяснила, в чем дело, а если вам что-нибудь не нравится, я обещаю исправиться!

Ему стало неловко. Сколько эмоций! Что же будет дальше? Видимо, Агнес только внешне невозмутима и бесстрастна. Голос Гранта зазвучал еще резче:

— Нет, Агнес. Найти работу можно везде. Отменять решение миссис Бартон я не стану. Поэтому не трудитесь понапрасну — вы только расстроитесь.

Глядя на него в упор, она произнесла:

— Я могу расстроить еще кое-кого.

Грант начинал сердиться. Он не терпел скандалов, а этот был ему особенно неприятен. Он уже понял, что миссис Бартон поступила мудро, отделавшись от этой истерички. Отошел к столу, стряхнул пепел в пепельницу и заключил:

— Я ничем не могу вам помочь. Будьте добры унести поднос.

Она направилась к нему странной скользящей походкой, от которой Гранту порой становилось страшновато. Остановившись у самого стола, Агнес положила на него ладони и уставилась Гранту в глаза.

«Эта женщина не в своем уме», — подумал он и убедился в этом, когда она повторила ту же реплику, слегка изменив ее:

— Если я расскажу все, что мне известно, расстраиваться придется не только мне.

— Хватит болтать чепуху. Уберите поднос.

Она наклонилась над столом и плачущим голосом продолжала:

— Думаете, я хочу навредить вам? Я не скажу ни слова, только не увольняйте меня. Иначе мне станет все равно.

Грант подошел к камину и взялся за колокольчик.

Агнес повернулась к нему. Она по-прежнему держалась за край стола, но теперь стоя к нему спиной. На бледном лице сверкали глаза.

— Если вы позвоните, вы об этом пожалеете! Потом уже ничего не исправишь! Будь здесь Библия, я бы поклялась на ней. Если вы сейчас позвоните, я сразу пойду в полицию.

Его рука повисла в воздухе.

— Очевидно, вы знаете, о чем говорите. А я — нет.

Она понизила голос до еле слышного шепота.

— Ее нашла… нашли их обеих…

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Неужели вы еще не знаете? Она не сказала вам? В газетах об этом напишут только завтра. Девушку, которую в пятницу видела Мэри Стоукс, вчера нашли в подвале дома лесника.

Грант промолчал. Внутри него все сжалось, каким-то чудом он выдержал удар. Его рука безжизненно повисла. Агнес продолжала:

— Все говорили, что Мэри Стоукс все выдумала, а она говорила чистую правду. Жаль, что ей сразу не поверили Но теперь уже поздно — ее убили.

Сердито и недоверчиво он переспросил:

— Мэри Стоукс убили?

— В субботу вечером, после того как Джо Тернберри проводил ее домой. Нашли ее только в воскресенье утром после того как вы уехали. Так я и думала: вы еще ничего не знаете.

— Да, я впервые об этом слышу. Но откуда я мог узнать?

Она не сводила с него глаз.

— Не найти Мэри они не могли. Но второй труп… если бы не он, все решили бы, что Мэри прикончил Джо Тернберри. Его подозревали, пока не обнаружили второй труп в доме лесника. Стало ясно, что Мэри говорила правду. Она видела руку убийцы в луче фонаря и, наверное, заметила какую-то примету, которую не могла не запомнить. Видимо, убийца понял это и убил Мэри.

— Тише! — вскрикнул он сердито, и Агнес угрюмо умолкла, прислонившись к столу и сверля Гранта взглядом запавших глаз.

Его лицо окаменело, он погрузился в раздумья, не глядя ни на кого и ничего не видя. Агнес была горда собой — она сумела остановить его, заставила задуматься. И это еще не все, у нее еще есть козыри. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой могущественной. К реальности ее вернул резкий голос Гранта.

— Ладно, ладно. Унесите поднос.

Так он решил отделаться от нее? Разрешить старой ведьме ее уволить? Как бы не так! Агнес вцепилась в край стола и выпалила:

— Так просто вы от меня не отделаетесь! Я слишком много знаю! — и, заметив, что он опять потянулся к колокольчику, продолжала: — Не смейте! Не вздумайте звонить! Зачем вы заставляете меня говорить все это? Я вовсе не хочу вредить вам. Но я знаю, что вы видели ее, знаю, что она приходила сюда, и я слышала, что она говорила!

Грант медленно обернулся.

— Объяснитесь!

Дрожащим, срывающимся голосом она напомнила:

— Я хочу только остаться здесь.

— Довольно об этом. Объясните, на что вы намекали.

— Я видела ее.

Он коротко усмехнулся.

— И это вы называете объяснением?

Ее плоская грудь поднялась и опала.

— Вы не слушаете меня, и напрасно. Я не желаю вам зла.

— Если вам есть что сказать, говорите.

— Сейчас. Вы не даете мне открыть рта. Это было в пятницу на прошлой неделе. Миссис Бартон взяла выходной и заставила меня последовать ее примеру. Она никому не дает ни единого шанса, старая ведьма, — вот и тогда она сначала выпроводила меня, а потом ушла сама. Но я перехитрила ее, хлопнула дверью, и она подумала, что я ушла. Когда она покинула дом, я вернулась к себе — назло ей! — и как раз в это время зазвонил телефон.