– Вы оба, наверное, были тогда настоящими чертенятами на колесах, – Джек подмигнул ей, а Тана рассмеялась.

– Более-менее. Мы чертовски хорошо проводили время, во всяком случае большую часть. А иногда устраивали злющие потасовки, – она улыбнулась своим воспоминаниям, а потом Джеку. – Я, должно быть, старею… Все эти ностальгические воспоминания…

– Такое уж время года.

– Да, точно. Рождество всегда так на меня действует.

– На меня тоже. – Ей было любопытно, где его дочь и не это ли было частицей его ностальгии. – Ты из Нью-Йорка, да?

Она кивнула. Но, казалось, Нью-Йорк был много лет назад, светлых и легких лет.

– А ты?

– Я со Среднего Запада. Точнее, из Детройта. Очаровательное место, – он улыбнулся, а потом оба расхохотались.

С ним было легко, и его предложение пойти куда-нибудь выпить показалось Тане совершенно безобидным. Но все вокруг было пустынным, когда они попытались найти уютное местечко. Сидеть же в баре в рождественскую ночь было противно, и она решилась пригласить его к себе. Джек полностью оправдал ее ожидания. Он был настолько безобиден, почти безлик, что Тана не сразу узнала его, когда столкнулась с ним в Сити-Холл на следующей неделе. Он был одним из тех высоких, светлых, красивых мужчин, каких можно встретить повсюду: от соученика в колледже до чьего-нибудь мужа, брата или друга. Потом она внезапно поняла, кто это, и вспыхнула от смущения:

– Прости, Джек… Я задумалась.

– Имеешь право, – он улыбнулся ей, а она была польщена тем впечатлением, какое производила на него ее работа.

Гарри явно опять что-то набросал ему. Она знала, что ее друг многое преувеличивает в своих рассказах о ней, о насильниках, от которых она отбивалась в камерах, о приемах дзю-до, которыми она владела, о делах, которые она щелкала, как орехи, без всякой помощи следователей. Конечно же, ничего из этого не было правдой, но Гарри любил рассказывать сказки, а особенно боевые истории, связанные с ней.

– …Ну почему ты так заливаешь? – не раз спорила она с Гарри, но он не чувствовал никаких угрызений совести.

– Ну, кое-что из этого ведь правда.

– Черта с два! Я встретила одного из твоих друзей на прошлой неделе, который думал, что меня ранил ножом в камере один кокаинист. Ради Бога, Гарри, прекрати это.

Сейчас она опять вспомнила об этом и подумала, что Гарри продолжает свои побасенки. Она улыбнулась Джеку:

– На самом деле сейчас все тихо и спокойно. А как у вас?

– Неплохо. У нас несколько хороших дел. Гарри и Эйв уехали в Тахо на несколько недель, так что я один держу оборону.

– Да уж, он просто горит на работе! – она засмеялась, а Джек в замешательстве смотрел на нее. Целую неделю он умирал от желания позвонить ей, но не осмелился.

– У вас не нашлось бы времени на обед со мной, а?

Как ни странно, но сейчас у нее было свободное время. Он пришел в телячий восторг, когда Тана согласилась. Они отправились в «Бижу» – маленький французский ресторанчик на Полк. Ресторан был скорее претенциозным, чем хорошим, но поболтать с другом Гарри часок или около того было приятно. Она слышала о нем от Гарри на протяжении нескольких лет, но из-за ее загруженности работой, а потом потрясений из-за Дрю Лэндса они никак не могли познакомиться раньше.

– Знаешь, забавно, что Гарри мог свести нас вместе много лет назад.

Джек улыбнулся:

– Думаю, он пытался.

Он ничего не сказал такого, что дало бы понять, что ему известно о Дрю, но теперь Тана уже могла говорить об этом.

– Какое-то время я была просто невыносима, – улыбнулась она.

– А теперь? – он посмотрел на нее таким же нежным взглядом, как и на своего крестника.

– Я снова обрела свое обычное подпорченное «я».

– Прекрасно.

– Фактически Гарри на сей раз спас мне жизнь.

– Я знаю, он какое-то время очень волновался за тебя.

Тана вздохнула:

– Я сваляла дурака… Но, думаю, нам всем иногда это необходимо.

– Ну я-то точно натворил то же самое, – Джек улыбнулся ей. – От меня забеременела лучшая подруга моей младшей сестры. Это было в Детройте десять лет назад, когда я поехал домой на каникулы. Не знаю, что со мной случилось, я как будто сошел с ума, что-то вроде этого. Она была такой хорошенький маленький рыжик… Ей было двадцать один… И… бах! Следующее, что я осознал, – я должен жениться! Она все здесь ненавидела, плакала день и ночь. У бедной маленькой Барб были колики в первые шесть месяцев жизни, а годом позже Кейт уехала обратно, и все было кончено. Теперь в Детройте у меня есть экс-жена и дочь, и я знаю о них не больше, чем знал тогда. Это самый шальной поступок в моей жизни, и уж больше я так не проколюсь! – Он выглядел абсолютно убежденным в том, что говорил, и было очевидно, что каждое его слово наполнено именно тем смыслом, какой он и хотел в них вложить. – И с тех пор я больше никогда не пил неразбавленного рома, – он горестно усмехнулся, а Тана рассмеялась.

– По крайней мере, вы можете кое-что продемонстрировать как результат, – это было больше того, что она могла сказать: что она хотела бы ребенка от Дрю. – Ты иногда видишься с дочерью?

– Она приезжает раз в год на месяц, – он вздохнул и смущенно улыбнулся. – Немножко трудно строить отношения на такой зыбкой основе. – Он всегда думал, что несправедлив по отношению к ней, но что еще он мог сделать. Теперь невозможно было ее игнорировать. – Мы в самом деле чужие друг другу. Я случайный человек, который посылает ей поздравления к каждому дню рождения и берет ее на бейсбольные матчи, когда она здесь. Я просто не знаю, чем еще с нею заняться. В прошлом году Эйв очень помогла мне, когда днем присматривала за ней. И они на неделю предложили мне их дом в Тахо. Барб там очень понравилось, – улыбнулся он Тане, – и мне тоже. Попытки подружиться с десятилетним ребенком так неуклюжи.

– Держу пари – так оно и есть. Отношения… У мужчины… с которым у меня была связь… у него было двое детей, и для меня это было очень неудобно. Своих-то у меня нет, но эти девочки… они совсем не похожи на детей Гарри. Вдруг оказалось, что двое взрослых людей испытующе изучают меня. Ощущение было очень странное.

– Вы привязались к ним? – Казалось, он заинтересовался тем, что она рассказывает, а она удивлялась, до чего легко с ним разговаривать.

– Не совсем. Не хватило времени. Они жили на Востоке, – Тана вспомнила все остальное, – какое-то время.

Джек кивнул, улыбаясь ей:

– Конечно же, вам удалось облегчить себе жизнь, не в пример некоторым из нас, – и рассмеялся. – Полагаю, вы не пьете ром.

Она тоже засмеялась:

– Вообще-то нет, но я умудрилась причинить себе ущерб другими способами. Просто у меня нет детей, чтобы демонстрировать результат.

– Вы сожалеете об этом?

– Нет! – Потребовалось тридцать три с половиной года, чтобы сказать это от чистого сердца. – В этой жизни есть какие-то вещи, которые явно не для меня, и дети – одна из них. Мне больше подходит быть крестной матерью.

– Возможно, мне тоже надо было придерживаться этого принципа, хотя бы ради Барб, если уж не ради кого-либо еще. По крайней мере, хорошо, что ее мать снова вышла замуж, так что у нее есть настоящий отец, на которого можно положиться одиннадцать месяцев в году, когда нет меня.

– И тебя это не беспокоит? – Ей хотелось знать, считает ли он ребенка частью самого себя, принадлежащим ему целиком. Дрю именно так чувствовал себя по отношению к своим девочкам, особенно к Элизабет.

Но Джек отрицательно покачал головой:

– Я едва знаю этого ребенка. Ужасно звучит, но это правда. Каждый год я должен узнавать ее заново, потом она уезжает, а когда приезжает снова – уже на год повзрослела и опять изменилась. Это вроде как бесполезное занятие, но не знаю, может быть, ей это что-нибудь дает. Вот все, чем я ей обязан. Я подозреваю, что через несколько лет она пошлет меня к черту. У нее есть дружок в Детройте, и в этом году она не собирается ко мне.

– А вдруг она привезет его? – оба рассмеялись.