– Погоди ломать, – испугался Максим: телевизор стоит приличных денег, и за его поломку разъяренный профессор скрутит охранников в бараний рог. Придется не меньше трех лет работать на то, чтобы рассчитаться с долгами. – А если просто сменить фильм? Поставить не ужастик, а что-нибудь другое? Кассеты есть.

– Например? – стальным голосом спросил Антон.

– Например, это… – предложил Максим, запинаясь, – немецкое… сам знаешь что. Там было, только я не стал смотреть, решил проверить все кассеты.

Антон постучал пальцами по столу. Высказанная напарником идея неплоха, но после случившегося устраивать новые эксперименты уже не тянет: страшно. Вдруг телевизор ничего кроме живых мертвецов не поставляет?

– А зачем тебе немецкое? – спросил он. – Там же не по-нашему говорят.

– Да какая разница, как они говорят, – осмелел Максим, – если фильм не об этом?

– Знаешь, Макс, не пойми меня неправильно, – ответил Антон на предложение напарника, – но не стоит опошлять научный институт развратом. Телевизор я включать не стану и тебе не позволю – мы не знаем, что он вытворяет на самом деле. Может, он ничего, кроме этих тварей из себя не выпустит? Я не любитель экспериментировать с подобными приборами – себе дороже. А вот с фильмом я сейчас разберусь.

Антон включил плейер и дождался, когда из него выдвинется кассета. Положил ее на стол, подхватил бронзовую статуэтку и одним ударом разбил корпус. Одна из катушек вывалилась и покатилась по полу, оставляя в качестве следа черную ленту, стукнулась о стену и упала белой стороной вверх.

– Антон, – заметил Максим. – Кассета не виновата, что на нее записали такой фильм.

– Макс, ё-моё, – укоризненно протянул Антон, наматывая пленку на правую ладонь и подходя к мусорному ведру. Стянул с ладони пленочный комок и выбросил его вместе с обломками кассеты. – Ты еще скажи, что она пала жертвой тлетворного влияния Запада.

Раздался гулкий щелчок, и он вздрогнул: телевизор включился сам собой.

– Макс, какого…

– Я не включал! – пропищал Максим осипшим голосом. – Он из розетки выдернут!

Антон сглотнул и посмотрел на телевизор.

Экран засветился.

И на нем снова были мертвецы.

Шагающие прямиком к кинескопу и смотревшие на охранников далеко не дружелюбным взглядом.

– Твою мать…– только и нашел, что сказать, потрясенный Антон. – Ненавижу ужастики.

Запущенная дрогнувшей рукой Максима бронзовая статуэтка полетела в кинескоп, но не разбила его, а влетела в экран и расквасила нос мертвецу-предводителю.

– Короче, Макс, – принял решение Антон, – это твои страхи, так что сам с ними и разбирайся. Ты заглянул им в глаза, они посмотрели на тебя в ответ – вот и разбирайтесь, кто из вас круче. А меня не впутывай!

И быстрым шагом направился к выходу из лаборатории. Максим ахнул:

– Ты куда? А как же твое решение уничтожить телевизор, пока мертвецы не заполонили город?

– В договоре нет пункта о том, что институт требуется защищать от нападения живых мертвецов.

– И что с этого?! Тоже мне, друг нашелся!

Антон помрачнел.

– Ящик коньяка поставишь, понял?!

– Спиться хочешь?

– Коньяком? Интересная идея… И скажи себе «спасибо» за то, что в детстве не смотрел «Чужих», – сухо заметил он, – а то хрен с маслом я остался бы на этом континенте! Ну, чего стоишь? Действуй!

Максим подхватил с лабораторного стола молоток – профессор между делом баловался сколачиванием скворечников на будущую весну, – подскочил к телевизору и ударил по мертвецу, высовывающемуся из кинескопа. Мертвец, лишившись разбрызгавшихся по лаборатории мозгов, упал, откуда пришел, но количество желающих перебраться на вечное поселение в реальность только увеличилась. Удары молотком доставляли мертвецам определенные неудобства, но не настолько, чтобы отказаться от эмиграции в реальность, наполненную носителями мозгов буквально под завязку.

Антон шарил глазами по лаборатории в надежде отыскать предмет потяжелее и поувесистее, чтобы лаконично объяснить живым мертвецам о том, что их расползание за границы фильма ужасов нежелательно.

О! Табуретка.

Не ахти какая вещь, но площадь поражения побольше, чем у молотка.

– С дороги! – рявкнул он напарнику, хватая табуретку за ножки и устремляясь к телевизору. Максим отскочил, и полезший из телевизора мертвец испытал немалое потрясение от удара сиденьем по физиономии. – Смотри-ка, действует!

У Максима загорелись глаза. Он потряс указательным пальцем и сорвался с места.

– Гениально! – воскликнул он, поворачивая телевизор экраном к выходу из лаборатории. – Я сейчас!

– Куда?! – возмущенно крикнул Антон.

– Продержись минуту, у меня есть идея!

– Сбежать отсюда, пока я тебя прикрываю? – успел спросить Антон, но Максим уже выбежал из лаборатории.

Очередной мертвец получил увесистый удар по лицу табуреткой и деформировался сообразно плоскости сиденья. Антон припечатывал мертвецов, как на конвейерном производстве, но мертвецы сменялись и повторяли действия отпавших с завидным упорством.

Это начинало раздражать, и Антон бил по черепушкам со все более нарастающей злобой. Подсчитывая количество отпавших, он удивлялся, почему подход к кинескопу со стороны мертвецов до сих пор не зарос телами дважды убитых? Оттаскивают их, что ли?

Спустя минуту раздался быстрый топот ног: возвращался Максим. Одновременно с топотом усиливался какой-то шум, и вскоре до Антона дошло, что именно издает такие звуки: сильный поток воды бьет о стены.

– В сторону! – прокричал Максим, приближаясь к открытому выходу из лаборатории, и Антон, в последний раз приложив табуреткой о голову мертвеца, отскочил.

Максим появился в дверях с пожарным шлангом в руке, и бешенный поток воды обрушился всей мощью на незваных гостей.

Среди трупов началась паника. Водяной поток сбивал их с ног, разбрасывал в стороны, словно кегли, и ни один из мертвецов не мог противостоять напору. Количество желающих попасть в реальный мир таяло прямо на глазах.

С таким прикрытием Антон мог спокойно заняться ломанием телевизора. Он подхватил со стола молоток и ударил им по крышке телевизора, но корпус даже не дрогнул. Антон ударил еще и еще, но крышка держалась крепко и ломаться не желала.

– Ничего себе, пластмасса… – пробормотал он. Придется искать отвертку: если крышку нельзя варварски сломать, ее придется культурно снять.

Антон лихорадочно открывал и закрывал ящики столов, переворачивая содержимое вверх дном, пока не отыскал отвертку. Подскочил к телевизору и совершил неприятное открытие: импортные модели закручивались на саморезы, как говорил персонаж известного фильма, «не той системы». Антон держал крестовую отвертку, а для того, чтобы снять крышку, требовалась шестигранная. При определенной сноровке подошла бы и обычная отвертка, но требовался точильный круг, чтобы подогнать ее под нужный размер. Проблема заключалась в том, что в этой лаборатории с точильными кругами было еще хуже, чем с шестигранными отвертками, и идея обработки отвертки оказалась невыполнимой.

Похоже, обычными методами с телевизором не справиться. Пойти, что ли, забрать лом с пожарного щита, да вдарить им по импортной технике? И пусть только попробует выстоять – против лома нет приема!

Отброшенные и дезорганизованные напором воды мертвецы собрались с духом и вернулись к ранее испытанному средству проникновения в реальность: с нижней части кинескопа на полы потек густой туман.

Максим изошелся руганью: водяная струя не могла остановить расползание тумана, и полы перед телевизором скрылись в полупрозрачной серой дымке. Антон отскочил от телевизора, не забыв прихватить с собой отвертку и молоток: пригодятся защищаться от мертвецов, пока не отыщется более мощное средство для борьбы с ними.

Когда туман расползся лужей трехметрового диаметра, из него полезли первые мертвецы. Максим хладнокровно поливал и отбрасывал их обратно в туман, но место одного улетевшего тут же занимал другой. А когда туман расползся по полу на половину лаборатории, стало ясно, что одним шлангом с мертвецами не совладать: выбирающихся из колыхавшейся серой массы стало слишком много.