— Правда, — подтвердил Макс бытовавшие в Управлении слухи. — Хочешь сыграть?

— Ну, если у тебя есть время…

— Времени нет, — усмехнулся Макс. — Но у меня к тебе еще, как минимум, два поручения, и ты мне не рассказал, кстати, что там у тебя возникло вдруг в связи со словом "озабоченность".

— Не озабоченность, а обеспокоенность, — поправил Семенов, поднимаясь вслед за Максом по крутой деревянной лестнице. — Охрану, как я понимаю, ты не возьмешь?

— Правильно понимаешь. Мне одного Гудкова за глаза и за уши хватает.

— Я бы наружку за тобой пустил… временно.

— Топтунов, что ли? — удивился Макс. — А их-то на кой хер?

— А чтоб посмотреть, не пасет ли тебя или Рашель кто-нибудь другой.

— А знаешь что… есть в этом что-то, — Макс задумался, представляя, как сам стал бы устраивать "охоту на крупного зверя". Выходило, что если нет принципиального решения на устранение, вполне могли повесить хвост. — Ладно, валяй.

Он выставил шары пирамидкой и убрал рамку.

— Двойку, — сказал Семенов, примериваясь к столу.

— Заказные удары по пирамиде редко когда удаются, — Макс тоже взял кий и взвесил его в руке.

— Не учи, ученого! — Жорж выставил биток справа между ближней и средней лузами, прицелился, ударил. Биток пролетел поле справа от пирамиды, отскочил от заднего бортика и аккуратно послал крайний правый шар в основании пирамиды — двойку — прямехонько в лузу, под правый локоть Семенова.

— Браво! — сказал Макс, по достоинству оценив скромность Жоржа. Сам бы он попробовал забить единичку в среднюю лузу, но хозяин, как говорится, барин. — Помнишь наши планы по поводу спецчастей?

— Не забыл.

— Надо к этой теме вернуться. Я тут обмозговал это дело на досуге, — откровенно усмехнулся Кравцов, вспоминая свои досуги в округах. — Нам нужны городские боевики, уж не знаю, как их назвать. Группы захвата? Группы силовой поддержки? Надо еще подумать, но смысл ясен: это должны быть бойцы, способные организовать задержание вооруженного преступника, устроить засаду, ворваться на защищенный объект… Квартира, там, или еще что…

Что это может быть еще, Семенов, надо полагать, и сам догадается. Не маленький.

— Это раз. А два, соответственно — настоящее воинское формирование. Для начала две-три роты… или сотни. Максимум полк. Больше не потянем, да и товарищи из Наркомата не позволят. Но полк — вполне. Люди, способные взять вооруженных бандитов, диверсантов или шпиЁнов на местности. В лесу, в поле, в горах. Выследить, приблизиться, взять, по-возможности, бесшумно. Догнать, если потребуется. В конце концов, устроить засаду и всех в ней положить.

— Ну, это не проблема, — ответил Жорж, резко отправляя в путь очередной шар. — В Туркестане сейчас таких хватает, да и на Украине, в Белоруссии. В Чоне поискать еще можно. Они с бандами навоевались, опыта накопили выше головы! Есть там рукастые мужики, которым на гражданке голодно и скучно.

Еще один шар в лузе.

— Дуплет… А вот городские… Лучшие уже давно в ОГПУслужат.

— А у нас? — Макс достал из кармана трубку и стал ее неторопливо набивать. — У нас что, таких нет?

— Таких нет, — про группу Колядного Жора, разумеется, не знал, это были тайны другого порядка. — Пятерка!

— Нет, значит, надо учить.

— Научим, — пожал плечами Степанов.

— Найди приличных людей, — предложил Макс, провожая взглядом очередной шар, отправившийся в замысловатое путешествие меж трех бортов. — Сам все не делай и Павлуновскому[35] скажи, что это не в обход субординации, а из уважения к нему. Впрочем, не надо, я сам с Иваном Петровичем поговорю. На нем Оперативный отдел, а тебе, мне кажется, эта тема будет куда интересней.

— Допустим, — согласился Семенов и, отложив кий, вопросительно посмотрел на Макса.

— Пока пусть будет в качестве силового отделения Оперативного отдела…

— "Силовой" — звучит нехорошо.

— Вот и придумай название. В перспективе это твой собственный отдел. Что-нибудь вроде активных операций… ну, не знаю! Думай!

— Принято. Что-то еще?

— Я хочу создать отдел разведки… ну, не разведки, разумеется. Активная контрразведка. Собственная разведка Военконтроля… Не знаю, но смысл понятен, или нет?

— Понятен, — кивнул Семенов. — А я тут при чем?

— Подумай о кандидатуре руководителя отдела, — сказал тогда Кравцов и улыбнулся. — Это я по дружбе прошу, а не как начальник. Мне на эту должность волк нужен с лисьим умом, никак не меньше…

До полудня колесо вертелось так, что, как говорят на Руси, не вздохнуть, ни пернуть. Дел накопилось множество, тем более что Макс не только восстанавливал разрушенное, он и новое строил, предполагая ввести в практику контрразведки такие приемы и методы, до которых не додумались еще и признанные мастера этого дела — немцы да англичане.

"Ну, ничего! — думал Кравцов в азарте. — Дайте срок! Такого монстра вырастим, ЧК от зависти удавится!"

Были у него и другие — вполне наполеоновские — планы. Теперь были, чай, не двадцать первый год на дворе. Макс только не знал пока как подступиться к главному, как не решил пока и того, каким должен стать, пусть не идеальный, но приемлемый — с точки зрения соотношения "цена-качество" — искомый локомотив истории. Он твердо решил, чего не хочет допустить на пути в Комуну, оставалось понять, что из оставшегося — люди и средства — возможно и достаточно, чтобы в конце концов сделать там остановку.

— Март восемнадцатого, — сказал Кравцов. — Ты встречала Котовского в марте в Елизаветграде?

— В Екатеринославе, — кивнула Маруся. Ну, что хочешь с ним делай, а назвать Никифорову Марией Григорьевной Макс не мог. Даже мысленно. Только мысленно, поскольку "бандитку" Марусю Никифорову казнили белые… в сентябре девятнадцатого года.

— В Екатиринославе… Что он там делал?

— Бежал с фронта. Ты же помнишь, немцы начали наступление, взяли Киев…

— Я был в Одессе с Муравьевым, — Макс пыхнул трубкой, прищурился, вспоминая Котовского. Григорий Иванович командовал сотней, входившей в Тираспольский отряд. Среднего роста — ниже Кравцова на голову или даже больше — но крепкий, жилистый, из тех, про кого говорят силач, едок. Ел много. Макс как-то раз видел, как Котовский умял яичницу с салом из двух дюжен яиц. Еда в нем сгорала, видно, иначе давно должно было разнести, но полнеть Григорий начал, как рассказывали Кравцову, значительно позже, после тяжелых ранений, то есть уже году в двадцатом. А тогда, зимой восемнадцатого, о "дородности" не могло быть и речи. Был быстрым, решительным, но при том нервным, дерганным. Иногда начинал вдруг заикаться, да и в глазах виделось нечто…

"Ну, да! — вспомнил Кравцов. — Он же эпилептик!"

Макс сам был свидетелем одного такого приступа, летом девятнадцатого, уже после того, как Якир уговорил его отменить расстрельный приказ. Вернее, уговорил не обижаться на то, что приказа не выполнил.

"Эпилептик… значит, может быть коварен и скрытен, что при его уме несложно. И злопамятен… Определенно, кто-то об этом писал, но кто? Ламброзо? Шарко? Жане?"[36]

— Нестор предложил ему присоединиться и прорываться вместе в Гуляйполе. Я тоже хотела тогда идти по тылам немцев. А Гришка струсил, распустил отряд и ушел в бега…

— Понятно.

— А мне нет, — вскинула взгляд Маруся. — Ты под Котовского копаешь?

— Скорее, он под меня.

— Не связывайся, — спокойным голосом предложила она.

— Это ты мне говоришь? — удивился Кравцов.

— Я, — кивнула Никифорова, играя коробком спичек. Обычно руки выдают истинный возраст женщин, не так было с Марусей. Судя по рукам, ей все еще было двадцать…

— Сейчас не восемнадцатый год, Макс, и ты не командир красногвардейцев. Твой командир Муравьев растрелян, и половина твоих друзей лежит в земле.