Такое необычное общество решало вопрос, где-то даже философский, потому что его можно было обозначить словами: «Как дальше жить».
Система распределения дефицита на которой плотно сидели торговцы – рухнула. Красивых модных и нужных вещей стало так много, что любое знакомство в торговой среде потеряло всякий смысл. Следом рухнул «чёрный» обмен дефицитных товаров на продукты питания, и последующая продажа этих продуктов по завышенным ценам, и как результат – уровень жизни населения поднялся до такой степени, что уголовная жизнь перестала быть привлекательной даже для маргиналов. Им было куда выгоднее устроиться на завод, но по истечении десяти лет гарантированно получить квартиру, и обставить её мебелью и техникой, купленной в заводском магазине за полцены. А если доплатить не так уж много, то и гораздо раньше. Если устроиться на работу в восемнадцать лет, то к двадцати восьми, когда у человека уже появлялась жена и ребёнок, можно было получить не однокомнатную «малосемейку», а полноформатную двухкомнатную квартиру.
Ничего такого уголовный мир конечно предложить не мог, а молодые девушки, часто определявшие устремления общества, совсем не желали общаться с жиганами, а хотели видеть рядом молодых рабочих, и кооператоров, у которых и деньги водились и проблем с законом не было. И это тоже была серьёзная проблема, так как без постоянной подпитки молодыми кадрами воровское общество быстро хирело и теряло влияние.
Вот и решали уважаемые люди, что можно сделать в такой ситуации, и как не прикидывали, всюду была филейная часть огромного размера. Руководители страны – Берия, Булганин, Говоров и прочие конечно ни на какие сделки с не пойдут, а скорее разгонят их по лагерям, набрав в торговлю молодых ребят, как это было сделано перед войной, и потребовалось почти двадцать лет, чтобы вытеснить «комсомольцев» с руководящих мест. Но новой волны кадровых чисток старые кадры просто не переживут, и уже некому будет выдавливать неправильных и некому будет прийти на их место. У больших руководителей вся страна за плечами и им проще учесть мнение большинства чем прогибаться под какую-то категорию граждан, особенно в ситуации, когда никакого дефицита в магазинах нет.
Также было бесполезно искать заступничества у милиции и Комитета, потому что им теневая часть экономики нужна была исключительно в качестве кормовой базы, и достаточно для поддержания статуса ловить раз в год взяточника, и раз в пять лет шпиона, чтобы всё оставалось на своих местах.
- Нет, стариков не переделать. - Израиль Яковлевич Вейцер, высокий сухощавый мужчина неопределённого возраста, в классическом светло-сером летнем костюме модели Новгород, белоснежной рубашке, распахнутой на груди и светло-коричневых замшевых туфлях, покачал коротко стриженой головой. – Да и не дадут им. И партийных покупать нет смысла. Нет у них уже той власти что была раньше. Сами едва сидят. Вон, нашего Капитонова сковырнули даже не нагнувшись. Тут нужно искать другого человека. Из производственников. Тот, кого можно зацепить, и сделать проводником наших интересов.
- Есть человечек один интересный. – Черкасов – грузный мужчина, лет сорока, в тёмном костюме, который казалось сшит вовсе не на него, кивнул и плеснул коньяк в рюмку. – Александр Мечников. Недавно назначен министром точного машиностроения. Пацанёнок конечно резкий и шустрый, но если с умом подойти…
- Знаю я этого Мечникова. – Председатель Центросовета Николай Максимович Павленко покачал головой. – Мы даже начали его обхаживать. Ну там потихоньку вливать ему на сберкнижку денежку, вроде как отчисления за изобретения. У него там по десятку платежей в месяц проходит, вот мы и стали подбрасывать. Ну а он парень не жадный. Своим девкам браслеты платиновые дарит, да часики золотые, вот и уходят со счёта денежки. И под это дело мы его и зацепим.
- Маловат крючок. – Многоопытный Израиль Вейцер, покачал головой. – Нам бы что посерьёзнее. Девку там малолетнюю, или грехи какие вроде любви к порошку, или ещё что.
- Да нет на него ничего. – Павленко поморщился. – Либо прячет хорошо, либо действительно из комсомольцев. Хотя насчёт девок – слаб. Это факт. Иногда по две разом затаскивает к себе. А сами девчонки после болтают всякое… В общем выдумщик он тот ещё. Но с этой стороны не подъехать. – Кооператор тоже налил себе, и выпил единым взмахом словно водку, вздохнул и не глядя ни на кого добавил. – У меня это дело человек специальный копал. Да пока кроме некоторого беспорядка в финансах – ничего.
- А подсунуть ему кого? – Вейцер задумался. – Девочку молоденькую купить и ему подложить. Не будут же они сразу проверять сколько ей лет?
- Ну можно конечно. – Черкасов тоже задумался. – Да через неё угостить порошком. И вот это и будет крючок что надо.
- И не думай. – Вейцер тяжело вздохнул. – Кокс[4] конечно уже не поставляется в зубные кабинеты[5], но по заначкам у врачей его целой дивизии на три жизни хватит. А с порошка его целители враз снимут. Квартиры, машины, тут нам с государством не тягаться. У мальчика свой самолёт, огромная квартира в Москве, и ещё больше в Солнечном. Но может попробовать заинтересовать его деньгами? Они-то лишними не бывают. Предложить реализацию его идей с выплатой авторских да не копеек как государство платит, а щедрее. В общем так. – Он разлил коньяк всем присутствующим. – Ты Коля, продолжай историю с деньгами, да не скупись. А ты, Черкас, найди девочку. Чтобы свежая была как майская роза, да красавица. Лет четырнадцать, но выглядела хотя бы на восемнадцать. А я попробую через знакомых технарей подойти. Может что с этой стороны сработает.
К всеобщей славе Мечников относился с юмором. Ну, да, румяные комсомолки таскающие цветы на всяких собраниях, и торжественных мероприятиях, зыркающие взглядом словно мелкие воришки, жаркие московские красавицы, и полные непоказного достоинства балерины, всё это создавало вокруг совершенно фантастический водоворот, стоило ему попасть в места постоянного обитания этих ярких птиц. Хотя самому Мечникову было достаточно московских актрис, которые быстро поняли, что они для Александра не статусные безделушки на один вечер, а действительно подруги, с которыми он мог появиться на общественных мероприятиях, а кое с кем даже на приёмах у высшего руководства страны. А уж новость о том, что четыре постоянных подруги Мечникова получили ворох предложений от Мосфильма, и выбирают!!! роли, разметало последние крохи благоразумия в головах женской части театрального сообщества. Но Людмила Гурченко, Татьяна Шмыга, Нона Новосядлова, и Маргарита Терехова, зорко следили за тем, чтобы их благодетель и покровитель не слишком задерживался с очередной старлеткой, и перехватывали управление процессом, устраивая Александру «загрузочные» ночи, и показывая класс в разделе «постельная акробатика». Правда это касалось только актрис и всяческих творческих дам, но естественно никак не влияло на его встречи с представительницами других слоёв московского общества, от которых его оберегали другие подруги. И это всё было только на руку Мечникову, потому что таким образом происходила некая стихийная упорядоченность в круговороте дам, и отсечение изначально мутных вариантов, таких, например, как артистка цыганского театра Ромэн Алеся Светлова, известная своей трепетной и бескорыстной любовью к драгоценным камням и золоту или циркачка Варя Сабурова, не пропускавшая ни одного мужчины.
А покрывала и руководила этой странной дамской бандой Надежда Крупская, которая хоть и не рвалась в любовницы к Александру, но тем не менее зорко следила за тем, чтобы тот не переступал определённых границ, и временами мягко, но настойчиво объясняла Мечникову некоторые нюансы поведения в высшем эшелоне советской власти.
Несмотря на некоторую скандальность поведения, Мечникова почти не обсуждали, так как с замужними дамами он не связывался, а после первого десятка его похождения потеряли остроту, и перестали быть темой для разговоров. Зато от души хватало других тем.
