— Как переводится? — поинтересовался Иван Яковлевич у Малгожаты, — Да, спроси у хозяина, где можно поесть.

— «Приют странника», — устало улыбнулась девушка и пошла пшекать с грузным мужчиной, который выполнял в бараке с громким названием «Отель» все работы, и администратором был, и портье, помогал Малгожате чемодан с её нарядами тащить, и горничной, принёс всем по одеялу, когда Брехт поинтересовался, не холодно ли у них ночью, топят ли. Ответ очевиден, топить печь хозяин в самый разгар весны из-за пятерых пацанов не собирался.

— Он говорит, что на главной площади есть кафе, оно работает до девяти вечера, если мы поспешим, то успеем, — поделилась добытой информацией девушка.

Иван Яковлевич глянул на раритетный брегет. Половина девятого, и действительно поспешать надо.

Событие одиннадцатое

Я всегда правильно выбираю пельмени в магазине. Твёрдые — спелые.

Где купить низкокалорийные пельмени для ночного перекуса?

Успели поесть, дали те самые знаменитые белорусские драники картофельные со сметаной и что-то похожее на омлет, только с мукой что ли, и пересолёный. В общем, что ели, что музыку слушали. На слово котлета или шницель отреагировал официант неожиданно — ругаться начал. Не стал Брехт вникать в чужие проблемы, купили хлеба булку, расплатились и ушли. Перед входом стояла толпа местных и разбившись на две кучки затевала драку. Точно, валить надо. Обошли горячих польских парней стороной. Вернулись и нормально выспались, под двумя одеялами и не холодно совсем. Утром соорудили себе бутерброды с остатками лабесовского сала и тронулись в путь. Патруль был и с этой стороны городка, но теперь проинструктированная Малгожата ничего вообще не говорила, только улыбалась. Посмотрели паспорта и справку у Хуана и отпустили с богом. Так и сказали:

— Jedź Pan Juan z Bogiem (Езжайте, пан Хуан, с богом).

Указатель на дороге гласил, что если ехать прямо, то через девяносто километров будет Катовице, а ещё через восемьдесят древняя столица Польши — город Краков. Прямо и поехали. Ночью опять был дождик и дорога сырая, глина и прочая грязь липнет на колёса, машины на поворотах идут юзом. В очередной раз Иван Яковлевич проклял затею с поездкой на «Мерседесе». Хорошо хоть догадался грузовичок прихватить. Два раза он зелёное чудо, ставшее жёлто-коричневым, из колеи глубочайшей вытаскивал. Сами без лебёдки бы и не справились. Катовице проехали насквозь, не останавливаясь, только на выезде у заправки был патруль полицейский. Вот там и заправились, и перекусили в придорожной корчме, которую посоветовали полицейские. Тут были солидные дядьки, на зачуханный немецкий автомобиль ноль внимания, проверили паспорта и культурно объяснили, где заправиться, где самим заправиться замечательным печёным гусем, и, где свернуть правильно, чтобы попасть на Краков, а не упилить в Олькуш. Панам ведь не надо в Олькуш? Там свинец добывают и пыль такая ядовитая, что все выздоравливают как мухи. И серые все ходят словно ведьмаки. Точно вам не надо в Олькуш?

— Dzięki panie policjancie (Спасибо, пан полицейский), — протянул Брехт стражам порядка сто злотых. Злотый это половина рейхсмарки, не большие деньги, но и не малые.

Не отнекивались, вырвали прямо из рук купюру с огромным зелёным дубом и ручкой помахали. Так и ехали до самого Кракова, из грязи «Мерседес» вытаскивая, один раз и «Форд» сел на брюхо, пришлось наоборот немцем американца дёргать. Словом, приехали в столицу, бывшую в обед, а сил на дальнейшее путешествие просто нет. Иван Яковлевич прикинул по карте, ещё триста километров до Львова. Блин, в двадцать первом веке промчались бы за три часа и даже не устали. А тут, точно целый день уйдёт. Потому, решили в Кракове заночевать, особо спешить теперь уже некуда, можно набрать газет почитать, а ещё обменять все рейхсмарки на злотые. А то тот мизер, что старый Лабес поменял им, полностью закончился в кафе, где гусь и вправду оказался замечательным. Одна хрустящая корочка чего стоит.

В банке, когда узнали про сумму в двадцать тысяч марок, сначала за голову схватились, но вызванный управляющий — солидный такой мужичок с брюшком, покарябал рейхсмарку, с номиналом тысяча, ногтём, хмыкнул, пшикнул на прочих панов и панёнок, и через десять минут они вышли из банка с мешком денег. В прямом смысле этого слова, с огромным мешком джутовым, набитым мелкими польскими банкнотами, почти не было банкнот в сто злотых, десятки и пятёрки. А ведь сумма не малая получилась, больше сорока тысяч злотых.

С таким мешком и завалились в отель «Polski Pod Bialym Orlem», что Брехт сам перевёл, как «Польша под сенью белого орла». Отель для богатых. Так, а они кто? Сняли три номера на ночь, один люксовый для Ивана Яковлевича и два двухместных для Лабесов и интербригадовцев. Время обеденное, быстро помылись и спустились в ресторан. Всё как в лучших домах Лондона, Дели и Конотопа, официанты с белым полотенцем через руку, бабочки на них шкодные, усики тоненькие у всех. Цивилизация, не хухры-мухры. Спросили у усатенького борща. Есть! Бинго! А то сто лет не ели. И принесли быстро. И сметана есть у братушек. Нет, это просто в рай попали. Называлось блюдо «Красный борщ» (barszcz czerwony). И борщом не является «это» вообще. Хрень полная. Просто свекольный бульон. А там ничего. Как ни ловили, ни картофеля, ни мяса, ни даже простой капусты. Вот тебе и рай, только для веганов.

— Что это? Где мясо? Положить забыли? — позвали официанта.

— Может вам тогда нужно "Борщ красный с ушками" (Barszcz czerwony z uszkami)? — Понял усатенький обманщик и кайфоломщик.

— Тащи с ушками, только, чтобы мясо было, — Малгожата пшекала довольно долго.

Ушёл, и минут пятнадцать, кроме морса и хлеба на столе ничего не было. Потом принёс официант «борщец с ушками» и очередной шок. Оказалось, что это не только полная хрень, но ещё и когнитивный диссонанс.

Ушками поляки называют обычные пельмени с различной начинкой. Свекольный бульон этого борща тоже был довольно острым и, кроме ушек, в этом бульоне больше ничего не было. То есть, взяли мелкие пельмени и залили свекольным бульоном. Зачем? Лучше бы отдельно пельмени принесли. Но голод не тётка, умяли маленькую тарелочку и не заметили. Все потребовали продолжения банкета. Даже Малгожата, хоть машины из колеи и не тягала. Берегли даму.

— Стоять. Бояться. Милой, ты брось в миску две порции этих ушек, а бульона чуть плесни, а сметаны три ложки. И так всем. И хлеб есть белый? Кислый у вас ржаной. Есть? Неси. И водочки можно мне и вот этим двоим, а девушке и вьюноше по бокалу красного вина не сильно крепкого.

Вылезли из-за стола, можно сказать, под аплодисменты обслуживающего персонала, потом ещё раз то же самое заказали. Недельную выручку им на этом борще сделали. Третья порция Брехту даже понравилась, есть какой-то изыск из красной жижи пельмени вылавливать.

Событие двенадцатое

О светлом будущем заботятся политики, о светлом прошлом — историки, о светлом настоящем — журналисты.

Газеты Ивана Яковлевича порадовали. Англичане молодцы, не отнять. Сволочи, конечно, последние, и всё норовят чужими руками делать, но … Вот в этот раз своими руками дали Гитлеру серьёзную пощёчину. Пиндосы нанесли бомбовый удар по Гамбургу. Потеряли целую кучу самолётов, но своего добились, разбомбили в пух и прах верфи «Блом унд Фосс», на одной из которых был заложен тяжёлый крейсер «Адмирал Хи́ппер». Нет больше ни верфей, ни «Адмирала». А ведь это монстр. Полное его водоизмещение — 18 210 т. Длинна 205 метров и ширина 21,3 метра. Главный пояс бронирован 80 миллиметровой броней. Мощность всех четырёх машин «Адмирала Хи́ппера» — 132 тысячи лошадиных сил, а скорость хода — 32 узла или 59,3 км/ч. Монстр! И теперь монстр на дне. Его достанут, это понятно, немцы народ упёртый, но, сколько теперь ещё времени и денег потребуется, чтобы сначала привести его в порядок, а потом доделать. На этой же верфи стоял ещё один монстрик Гитлера. Линкор «Бисмарк», который создавался как наследник «карманных линкоров» и в основном предназначался для ведения рейдерских операций против торговых кораблей. Корабль был не на плаву и пострадал меньше, если верить газетам. Однако пострадал, да и верфи разрушены. Два этих корабля теперь не будут охотиться за кораблями северных конвоев, ну, если Вторая Мировая война всё же будет.