Простейший коммунальный (социальный) индивид есть отдельный человек. Он обладает телом и органом управления своим телом, который позволяет предвидеть ближайшие и жизненно важные последствия некоторого множества своих поступков и поступков других людей, затрагивающих его. Основной его принцип: не действовать во вред себе, препятствовать другим индивидам действовать во вред ему, избегать ухудшения условий своего существования, отдавать предпочтение лучшим условиям существования. Этот принцип возник в результате биологической эволюции человека. Но в коммунальную жизнь человек включается именно как продукт прошлой эволюции, т.е. с этим фундаментальным принципом. Он не в силах отменить его. Он способен преодолеть его, только подчиняясь ему.

Будучи обращен на коммунальную среду, упомянутый принцип принимает такой вид: индивид стремится сохранить и укрепить (улучшить) свою социальную позицию, во всяком случае – препятствовать ее ухудшению. Но как это сделать? Наиболее типичный и основной случай положения индивида в обществе состоит в том, что все соблазнительные места уже распределены, что либо свободных мест вообще нет, либо имеются лишь самые худшие, что есть другие желающие на лучшие места. Совершенно очевидно, что в таких условиях наш индивид может реализовать свой принцип одним-единственным способом, а именно – за счет других индивидов: он вынужден мешать другим укреплять их социальную позицию, стремиться ослабить их позицию. В условиях коммунальной среды, когда индивид достаточно надежно защищен от общей среды коллектива, главным врагом индивида становится другой индивид, от которого зависит реализация фундаментального принципа каждого из них. Причем общественная жизнь не только не ослабляет этот принцип, но многократно усиливает его, создавая для людей бесчисленные соблазны и искушения.

Возможны ли отклонения от этого принципа? Конечно. Назову основные пути для этого. Первый путь – уклонения от самой коммунальной среды, например – уединение, довольствование самыми мизерными благами. Ситуация при этом подобна тому, какая имеет место в случае с законами падения: можно вообще не подниматься на высоту, с которой можно упасть. Другой путь – расширение сферы общественной деятельности, например – освоение новой территории, создание новых учреждений. Третий путь – действие другого рода отношений людей (например – семейных, дружеских, любовных), которые парализуют или затемняют действие коммунальных сил. Четвертый путь – сложная опосредованность отношений людей, когда человек помогает другим людям укреплять их позиции, поскольку это (по его расчетам) укрепляет его собственные. Пятый путь – объединения людей для совместного укрепления своих позиций. К тому же не все, что делает человек в своих интересах, плохо для окружающих. А если и плохо, то не всем. Многим это выгодно. Отмечу, далее, ошибки в расчетах людей и непредвиденные последствия их поступков. Наконец, в обществе появляются люди, которые делают своей эгоистической целью благо других людей, – они самоутверждаются за счет этого. Есть и другие источники отклонения, среди коих играют роль и типические психические заболевания людей.

Упомянутые отклонения ни в коем случае не отменяют действия фундаментального принципа поведения коммунальных индивидов. Во-первых, доля поступков людей в соответствии с ним превышает долю поступков, которые кажутся неподчиняющимися ему. Во-вторых, отклонения от него сами в большинстве случаев порождаются именно тем, что он так или иначе лежит в основе поведения (как, например, человек делает благо другому человеку с целью улучшить свое положение и напакостить кому-то третьему).

Из сказанного не следует, что человек есть прирожденный злодей. Человек от природы не есть ни злодей, ни добряк. Но если человеку нужно сделать что-то в силу фундаментального принципа его коммунального бытия, и он может сделать это безнаказанно, он это сделает, вернее – в нем самом по себе нет никаких ограничителей, препятствующих осуществлению такого рода действий. С этой точки зрения человек есть на все способная тварь. Общество вырабатывает какие-то ограничители для поведения этой твари. И лишь в рамках таких ограничителей (запретов или поощрений) человек обретает добродетели. То, что воспринимается как идущее из самого человека, есть на самом деле лишь рефлексия общественных ограничений в сознании и поведении отдельных индивидов. Самоограничения суть лишь способ действия внешних ограничений. Человек имеет ограничители своего поведения лишь в других аналогичных индивидах, а переживает их как нечто внутреннее для себя.

Два или более человека образуют целостный коммунальный индивид, если и только выполняются следующие условия: 1) это множество людей относится к окружающему как единое целое; 2) в нем происходит разделение функций тела и управляющего органа, управляемое тело подчиняется управляющему органу, а последний играет ту же роль, что и у отдельного человека; 3) происходит разделение функций среди управляемых индивидов. Сформулированное утверждение не есть некое обобщение эмпирических фактов, не есть некое открытие в наблюдаемом мире. Оно есть определение понятия «коммунальный индивид» применительно к множеству из двух и более людей. И точнее было бы его сформулировать так: коммунальным индивидом в отношении множеств из двух и более людей мы будем называть такое множество людей, для которого выполняются такие-то и такие-то условия. А отношение такого рода выражений к действительности характеризуются не понятиями истинности и ложности, а совсем иначе: есть в действительности группы людей, удовлетворяющие этому определению выражения «коммунальный индивид» или нет. Если мы определили ромб как равносторонний четырехугольник, то выражение «Ромб есть равносторонний четырехугольник» не является ни истинным, ни ложным. Оно лишь вводит в употребление слово «ромб». Так и в нашем случае. Еще более сложные коммунальные индивиды образуются уже не из отдельных людей, а из групп людей, которые сами суть отдельные индивиды. В сложном индивиде происходит разделение и распределение функций тела индивида и управляющего органа между различными людьми и вообще между различными индивидами, входящими в состав данного индивида.

В сложных индивидах функции управляющего органа могут выполнять в свою очередь сложные индивиды и их объединения. Существенно при этом то, что люди не утрачивают при этом своего тела или своего управляющего органа. Это разделение и распределение касается объединения людей: в сложном индивиде его функции как нового целого по отношению к частям выполняют различные люди и группы людей, которые сохраняют свои функции в отношении целостности более низкого уровня. На этой основе вырастает так называемое отчуждение функций. Как в человеческом теле часть его клеток выделяется на роль клеток управляющего органа, так и в сложных коммунальных индивидах часть людей выделяется на роль управляющих органов нового более сложного целого. Хотя это явление тривиально и общеизвестно, его почему-то упорно игнорируют всякого рода критики «тоталитарных» и «бюрократических» режимов, мечтающие об обществе без этих дефектов, т.е. фактически без управления и организации. Конечно, такое идеальное общество возможно, но лишь на короткий срок, в порядке исключения в некоем более обширном нормальном целом или на самом примитивном уровне организации.

В достаточно сложном человеческом объединении, которое можно рассматривать как коммунальный индивид, вообще происходит разделение и распределение по различным членам целого и прочих существенных функций индивида, – функций информирования управляющих органов о положении управляемого тела, функций высказывания правды и обмана, функций угроз и поощрений и других. Я в своих книгах дал описание этого явления довольно для большого круга таких функций. Моя идея здесь состоит в том, что в достаточно большом человеческом коллективе все добродетели и пороки, по идее присущие человеку, персонифицируются в виде функций отдельных лиц и групп лиц, выполняющих эти функции как функции некоей огромной сверхличности-общества.