Я не сумел скрыть раздражение в голосе:

— А почему вы ждали пять лет, прежде чем позвонить?

Не ответив, он сказал:

— Кое-кто хочет тоже повидать тебя.

И ее голос:

— Алекс?

— Данни, — проговорил я.

— Как поживает твой замечательный член?

— Он часто думает о тебе, — сказал я.

— Очевидно, жаждет воссоединения.

— Значит, все это время ты была с ним?

— А с кем еще? — засмеялась она. — Приедешь в гости?

— Я не знаю, должен ли.

— Почему?

— Не знаю.

— Боишься?

— Возможно.

— Он умирает, — сказала она. — Его время подходит к концу.

— Что с ним?

— Рак.

Я перевел дух и закрыл глаза. Я был потрясен.

— Где вы сейчас? — спросил я ее.

— Посреди гребаного небытия, — ответила она.

Они жили где-то в пустыне Южной Калифорнии, в старом доме возле Солтон-си. Город назывался, разумеется, Солтон-сити. На настоящий город он совсем не был похож. Вонючая и заброшенная дыра на краю света.

Я прилетел в Сан-Диего и взял напрокат машину. Других путей добраться туда не было. Можно было бы полететь в Лос-Анджелес, но билет до Сан-Диего обошелся дешевле. Дорога на автомобиле заняла три часа. Я слушал какую-то радиостанцию, которая передавала только хиты восьмидесятых — что вызвало у меня ностальгию. Я вспоминал то время, когда был рядом с Гордоном Де Марко — с того момента, как он стал моим учителем, и до тех пор, как мы делили Данни в Луизиане.

Но были и вещи, которые я вспоминать не хотел.

Это словно была не моя жизнь. Я знал, что меня ждет, и как ни странно был рад этому.

Как я уже говорил, Солтон-сити был настоящей дырой — скопище заброшенных домишек и машин, которые выглядели как после бомбежки, тупики с названиями вроде Райский путь, Врата Рая и Палм-Спрингз; местные, обожженные солнцем жители носили длинные бороды и не расставались с пивными жестянками.

За эти дни я тоже отпустил бородку и аккуратно стриг ее.

Мне было указано ехать до конца улицы под названием Мальзберг-вей. Там высился большой двухэтажный дом в окружении запущенного сада; краска на стенах облупилась от старости.

Данни встретила меня на крыльце. Казалось, она совсем не постарела, только ее волосы стали светлыми и были стянуты в хвост на затылке. На ней было тусклое бесформенное ситцевое платье в мелкий цветочек и сандалии.

Мы обнялись, она поцеловала меня в щеку.

— Посмотри на себя, — улыбнулась она. — Настоящий книжный червяк.

— Это ты на себя посмотри, — сказал я.

— Да, я просто себя похоронила тут, в этой вонючей дыре.

Ее взгляд изменился, стал пустым и печальным.

— Ты еще почувствуешь всю прелесть пребывания тут, — добавила она.

— Вы жили здесь все эти пять лет?

— Четыре. Первый год мы провели в Боррего Спрингз…

— Я проезжал через него.

— Симпатичный маленький городок. Но Горди решил, что шериф чересчур подозрительно к нам относится. Еще бы — человек в таком возрасте живет с двумя молоденькими девчонками. Так что мы переехали сюда.

— С двумя девчонками, — повторил я. — Эшли все еще с вами?

— Да, она здесь.

Мы остановились.

— Скажи мне, — попросил я, — как вы умудрились выжить в такой дыре? Чем вы занимались?

— Ничем таким особенным, — отозвалась Данни. — Особенно с тех пор, как Горди заболел. Я стала писать стихи.

— Правда?

— У меня пока медленно получается, но чего-чего, а времени тут предостаточно.

— Я всегда знал, что в тебе живет поэт, — сказал я.

Она улыбнулась и отвернулась.

— Это всего лишь хобби.

— Я бы хотел прочесть твои стихи.

— Их совсем мало.

— И все-таки.

— Ну…

— А как Горди?

— Держись, — сказала она. — Он не в лучшей форме.

— Рак.

— Ты чертовски хорошо знаешь, что это не только рак, — сказала она. — Он отдал мне свою жизнь.

Я откашлялся.

— Я надеялся, что это был только сон.

— Это и есть сон, — отозвалась она.

— Могу я увидеть его?

— Он ждет тебя.

Дом был обставлен весьма скудно, в рассохшихся оконных рамах посвистывал ветерок. Гордон был в спальне на первом этаже — огромной комнате с огромной кроватью.

Он стал совсем маленьким. Исхудавшим, лысым, и если бы он смог встать, то держу пари, он оказался бы мне по плечо. Казалось, он спал, но, услышав мои шаги, открыл глаза. Мне показалось, что улыбка причиняет ему боль.

— А, Алекс, — проговорил он. — Я знал, что ты приедешь.

Я сел на край кровати.

— Как вы себя чувствуете, старина?

— Ничего, — отозвался он. — Данни больше переживает.

— Горди, — сказала Данни.

— Вот только никакого секса больше и в помине нет, — проговорил он, подмигнув мне. — Только между девочками. Эти двое обожают лизать друг другу «киски» и заставляют меня смотреть. Кстати, а где Эшли?

— В своей комнате, наверху, — сказала Данни.

— Она слишком много времени там проводит.

— А что ей еще делать?

— Алекс, Алекс… — проговорил Гордон. — Прости, что я так долго не давал о себе знать, но мне казалось, что так будет правильно…

— Все в порядке.

— Красивая борода у тебя.

— Спасибо.

— А как вообще ты поживаешь?

— Я женился и развелся, — сказал я. — В третий раз. Женитьба не для меня.

— Ерунда. Ты можешь жениться на Данни.

— Горди, — укоризненно сказала Данни.

— Я скоро умру, а ей нужен муж.

Я взглянул на Данни. Она покачала головой.

— Разве ты не хочешь трахнуть ее, Алекс? — спросил Гордон. — Она все еще девчонка в соку. И всегда такой будет.

— Грязный старикашка, — пробормотала Данни.

— Что? — он повернулся к ней. — Ты же хочешь переспать с Алексом. Отсосать у него, вылизать ему задницу. Я слышал ваши разговорчики с Эшли — вы те еще сучки. Дешевки, шлюшки — вот вы кто. Я больше ни на что не гожусь, Алекс, но эти две киски ждали твоего приезда, как второго пришествия.

— Ну что ж, — проговорил я. — Вот он я.

— Да, — отозвалась Данни. — Вот и ты.

— Перед тем, как я умру, Алекс, — сказал Гордон, — сделай для меня кой-чего.

— Все что угодно.

— Позволь мне посмотреть, как ты трахаешь моих женщин. Меня это заводит по-страшному. Я хочу вспомнить, каково это.

Я рассмеялся.

— Что?

— Вы заставили меня проехать через всю страну в эту богом забытую дыру, чтобы посмотреть, как я буду трахать Данни и Эшли?

— Частично, — сказал он.

Я взглянул на Данни.

— Я была бы рада пообщаться с хорошим членом, — улыбнулась она.

— А ты знаешь, какая она мастерица в этом деле, — подхватил Гордон. — Она преклоняется перед членом. Для этой сучки это дьявол.

Я встал и подошел к Данни.

— Мне хотелось бы снова быть с тобой.

— И с Эшли, — добавил Гордон. — Она должна быть где-то здесь.

— Трахни ее, — сказала мне Данни.

— Где она?

— У себя наверху. Ее комната в конце коридора. Она ждет тебя. Ты должен переспать с ней, потому что она считает, что ты никогда ею не заинтересуешься.

Я постучал в дверь спальни. Мягкий голос сказал: «Войдите». Эшли сидела на кровати, которая была окружена полупрозрачным балдахином. Она была обнажена и сидела спиной ко мне. Медленно повернула голову. Девочка выросла в прекрасную женщину с золотыми волосами.

— Эшли, — проговорил я, скользя взглядом по ее телу.

— Привет, мистер.

— Меня послали трахнуть тебя.

— На сей раз ты это сделаешь?

— Думаю, да.

— Давай не будем тянуть. Иди сюда. Обними меня и трахни. Мне нужно, чтобы меня поимели прямо сейчас.

Помимо воли я подошел к ней, прижал к себе ее обнаженное тело и поцеловал в губы. Она расстегнула мои брюки и вынула член. Я повалил ее на кровать и подмял под себя. Все это время она не сводила с меня глаз — грустных, грустных глаз. Но ей нравилось, как мой член входит и выходит из ее «киски».

Я обхватил губами ее розовый сосок.