— Но сэр, это очень странно, продолжал недоумевать молодой парень, — когда я делал расчеты гидропривода то думал что это будет что-то вроде минного заградителя или инженерной машины, а это агрегат просто порождение больного мозга — судя по отсутствию люков для экипажа это дистанционно управляемый робот, причём на прямом управлении, потому что ребята из отдела программного обеспечения, не работали ни над каким “Големом”. Я это знаю абсолютно точно.
— Ты ещё молод, Джон, — покровительственно похлопал его по плечу седой мужчина, — поживешь с моё, будешь знать что о некоторых вещах лучше не думать.
В этот момент, прерывая их разговор, раздался звук сирены и голос кого то из руководства объявил о начале очередной серии предпусковых работ. Сотрудники Локхид Мартин быстрым шагом отошли вглубь монтажного цеха и заняли свои места за терминалами системы измерения контроля параметров объекта.
После некоторых дополнительных работ, объект “Голем” наконец-то запустился. Джон с удовлетворением смотрел за показаниями датчиков давления и перемещения, оказания которых демонстрировали правильность расчётов молодого инженера касательно скорости реакции гидросистемы на управляющее воздействие, а также требуемый уровень усилия на приводимые в движение части механизма.
Вот только когда первый восторг у него прошел и он стал более вдумчиво смотреть на цифры, он обратил внимание на то что управление гидроприводом ведется настолько филигранно, как будто за пультом управления сидит экскаваторщик с многолетним стажем (проходя практику на производственной базе Катерпиллар он насмотрелся на таких кадров которые могли многотонным ковшом экскаватора играть простенькие мелодии на детском пластмассовом пианино). Повертев по сторонам головой он заметил ещё несколько странных фактов.
На камерах демонстрирующих машину с нескольких ракурсов не было заметно силовых проводов по которым бы поступало электричество для питания этой машины. Во вторых при здравом размышлении корпус машины был слишком велик для размещения в нём дизеля (да и не было заметно характерного сизого выхлопного дыма), а если учитывать что практически всё вооружение крепилось на корпус сверху, было решительно непонятно чем занято такое внушительное внутренне пространства. И наконец в третьих — руководитель испытания постоянно с кем то переговаривался, причём вёл разговор так будто беседует со слабоумным, и при этом показания датчиков на экране перед Джоном, менялись согласно его командам. Как будто этой машиной управлял слабоумный собеседник руководителя.
Но тем не менее процесс испытания шёл своим чередом. Боевая машина даже сделала несколько кругов по испытательной площадке довольно ловко шагая по серому бетону. Именно способ перемещения механизма больше всего поразил Джона ещё на стадии ознакомления с проектом — создавать шагоход в конце двадцатого века это нонсенс и дичь, но тем не менее эта несуразица стояла перед ним и довольно ловко ходила по небольшому пятачку.
— Ходить по ровному большого ума не требуется, — лениво текли у него в голове мысли пока он без интереса смотрел на показания датчиков, с этим справится и слабоумный (видимо для этого они и дали ему пульт управления), а вот что будет с этой пятидесяти тонной махиной на пересечённой местности, в болоте ил в условиях городского боя где узкие улицы будут завалены битым кирпичом, перегорожены сгоревшими машинами, а с верхних этажей многоэтажек будут прилетать бутылки с зажигательной смесью и противотанковые гранаты.
Но к его удивлению, одна из стен окружавших опытный образец отъехала в сторону и машина довольно шустро проследовала в соседнее помещение где был организовано что-то типа полигона — несколько участков и техногенными руинами перемежались небольшими участками с различным покрытием — газон, перепаханная земля, болотина, песок и даже небольшой в диаметре бассейн судя по всему довольно приличной глубины.
По этой площадке металлический сарай стал довольно бодро перемещаться. Тут Джон отвлекся от происходящего на экранах общего обзора и уставился на монитор стоящего перед ним измерительного комплекса, так как показания датчиков демонстрировали близкий к предельному режим работы всей гидросистемы.
Убедившись что все его расчеты верны молодой человек опять стал смотреть на общий экран, а там как раз демонстрировалась сцена как боевая машина при помощи своей огромной цепной пилы старательно подпиливала армейскую хамви. Причём довольно успешно. Но то что произошло дальше, оставило в душе Джона глубокий след.
Стоило только цепной пиле окончательно располовинить раскачивающийся на рессорах автомобиль, как угловатый механизм крепко сжимающий в манипуляторе пилу вскинул его вверх и издал жуткий крик-скрип, причём у всех присутствующих создалось впечатление, что кричал человек испытывающий жуткую агонию.
Сразу же после этого испытания остановили и отключив всю телеметрию и камеры общего обзора, попросили всех лиц не имеющих допуска А1 покинуть помещение испытательной станции. Джон вместе со своим наставником и остальными прикомандированными сотрудниками вышел в общий зал. По пути все подавленно молчали видимо прокручивая в голове причины откуда изнутри машины, управляемой с такой филигранной точностью и мастерством могут разноситься столь жуткий крик.
В конце концов на вечернем фуршете (испытания были признаны зачетными — об этом им сообщил один из офицеров)все выбросили из головы этот эпизод. Компания платит им деньги чтобы они делали свою работу, а не задавали глупые вопросы, и пытались догадываться о таких вещах за которые федералы отрут им голову.
***
Прошёл практически месяц с тех пор как я дал отпор капиталистам в средиземном море. Авианосная ударная группировка опять вернулась в тот квадрат откуда её самолёты опять принялись штурмовать европейскую землю.
Но этот месяц я потратил не зря. Наконец то читая новости на терминале домашней миниЭВМ, я с удовольствием отметил что во всём районе не был ни одних похорон, ни не было получено ни одного извещения о гибели в бою или пропаже без вести наших ребят.
К сожалению, по моему попустительству, подобное происходило довольно часто, а я всё никак не мог взять в толк из-за чего идут такие потери и всё наращивал и наращивал нейро давление на молодых парней и девчонок заставляя их постараться и сделать что-нибудь для фронта, для победы. К сожалению, я не предусмотрел что получившую психологическую накачку ребята не только занимались изготовлением различных боевых машин и оружия, но и лично отправлялись на фронт громить врага. А это было уже очень плохо — они должны участвовать в социальной жизни общества, учиться, да и приносить потомство наконец, а они просто-напросто умирали на чужой земле. Хоть их и защищала высокотехнологичная броня и мощные противопульные системы, всё равно гаражные поделки не могли идти ни в какое сравнение с фабрично изготовленным оружием и техникой предназначенной для убийства себе подобных. И из-за этого соотечественники реципиента гибли один за другим. И этот факт меня очень сильно огорчал. А если учитывать что практически каждый третий, если не второй, в момент смерти за счёт резкого выброса ПЭ связывался со мной как обладателем парной нейрометки, то мне транслировалось его последние мгновения, агония и жутко странное чувство угасания сознания.
Чтобы прекратить это я опять принялся оказывать воздействие на некоторых личностей каждую ночь инжектируя в их нейропространство нужные мне идеи. И это практически сразу дало эффект. Видимо моя новая доктрина не шла вразрез с их моральными установками, а как раз наоборот встречала их всемирную поддержку.
Так что скоро по всему союзу на поездах и электричках поехали угрюмые парни и девчонки. Их отлавливали военные, группы спецназа, а то и войсковая разведка и отправляли домой. Причём эти парни и девчонки в свои года уже сумели многое пережить — и потерю близких друзей и крушение надежд, бомбардировки, штурмовые налеты и даже немного присоединиться к боевому братству.
