Рваный затыкается и смотрит в глаза с сомнением. Не знаю почему я в этот момент не бросился его душить, скорее всего адское любопытство пересилило жажду крови...

- Да не трави ты душу, говори толком, раз начал. В чем прав? Чего я там чую?

Еще немного поломавшись, Рваный выкладывает, бадуто на завтрашнее утро князь объявил набор добровольцев в свою младшую дружину, приниматься будет всякий, кто покажет сносное умение обращаться с оружием. Ему, дескать, по весне на бунтующую земиголу идти, а идти не с кем. Налицо острейший дефицит солдат и командиров. Старший сын Рагдай все со Святославом где-то носится, теперь, вот в Дунайскую Болгарию за каким-то лядом их потянуло. Головача нету, младшенький отпрыск Ольдар еще слишком юн, средний Ингорь сможет пойти да Змеебой. Добрая дружина есть только у последнего и этого князю, понятно, мало – земиголы народец недобрый, с малым войском к ним соваться все равно, что без дыма в улей. Нехорошо может закончиться. Святославов папка Великий князь Игорь вот так опрометчиво с малой дружиной к древлянам полез, возжелал повторно дань с них получить. Ну те, понятное дело, на князя за произвол да беззаконие обиделись и двумя берёзами как тряпку напополам его разорвали. Собирать многочисленное ополчение Рогволд по каким-то причинам не желает. Времени на обучение всего ничего, потому и брать будут только опытных, не меньше полусотни, по деревням уже гонцов разослали и на обратном пути в Полоцк тоже желающих звать будут.

Сижу я и смекаю, что не просто так Миша погрел где-то уши. Полоцкому князю деревенский племянник мертвого боярина как бедный родственник из под Барнаула для московского министра. Значит вхож Мишаня...

- Так это тебя Дрозд обозвал боярином или это мне тоже приснилось?

- Хм, не обозвал, а величал, – погасив самодовольную ухмылку, важно отвечает Миша. – Да, меня. Очень уж я заинтриговал Рогволда батьковича своими замечаниями насчет его возможного будущего, вот и захотел, чтоб был я при нем навроде советника. Миная, кстати, он тоже с собой забирает, так что Бур остается здесь полновластным хозяином.

- Даже так? – я уважительно присвистываю. – Значит, вы все теперь уважаемые люди, один я под колпаком у следствия. Крайнего дурачка нашли, да? Стрелочника?

- Нет, почему? Ты совершенно свободен, можешь топать куда хочешь и делать что вздумается. За причиненный ущерб князь забрал штраф-виру в виде найденного в сгоревшем подвале серебра, никаких претензий ни к тебе, ни к твоим людям нет, их уже отпустили.

Ловко! Ай да князь, ай да сукин сын, как все обтяпал! Ни разу не в накладе, еще и подзаработал. Красавчик, управленец от бога, мне бы такую хватку.

- Ясно, – говорю, решительно поднимаясь с лавки. – Меч мой где?

- Сейчас распоряжусь – отдадут.

- Да уж, будь добр, распорядись. Одежду и сапоги пусть принесут поприличнее.

- Ты чего затеял?

- В дружину наниматься пойду, а ты что подумал?

- Э-э, не горячись, Старый, – всполошился Миша. – Там умение показать нужно. Настоящее, на настоящем оружии. Тебя любой селянин сделает, не говоря уж о дружинных десятниках. Не позорься, подожди, я тебя в свою свиту пристрою, через недельку вместе в Полоцк поедем, десятником у меня будешь.

- Да ладно, Миш! Будем считать, что я твой крючок проглотил, ты мог мне ничего не говорить. А потом, ну какой из меня десятник Мишань? Так... пороть подтаскивать да поротых оттаскивать. Тупой гопник, с которым в одном поле гадить не сядешь. Так что не стоит утруждаться, товарищ боярин, мы уж как-нибудь сами. Я во дворе подожду, ага?

На свежем после дождя воздухе окончательно прихожу в себя, пытаюсь доосмыслить произошедшее. Получается из рук вон хреново, мешают отголоски подавленной обиды и ощущение недосказанности. Кроме того меня здорово взбудоражило известие о наборе в дружину. Вот тебе отличный шанс за казенный счёт отправиться в большой, настоящий город, где всяких разных возможностей не в пример больше нежели в этом Пердянске. Свое нынешнее положение я все еще расцениваю как огромное бедствие, несмотря на то, что живой, ем, сплю, двигаюсь, дерусь. Какая-такая во мне здесь надобность раз понадобилось тащить мертвого из воды? А может и не мертвого? Вдруг мы там с Мишей выжили? Тогда вообще скотство получается, я же ни индус, чтоб в переселение душ верить. Короче, Полоцк я рассматриваю как ступень вверх по лесенке разрешения моего вопроса. Буду стучаться в любые двери, постараюсь выяснить природу нашего появления в прошлом и приложу все силы вернуться обратно.

Вот неспроста мне Фрол снился, к переменам, не иначе. Ногу для нового шага я уже занёс, осталось опустить в правильном месте, не нажать в очередной раз на дерьмо.

Оставаться до завтра в доме у Миши нет никакого желания, скучный он какой-то, потопаю, пожалуй, ближе к городку, может разбойничков своих отыщу, может еще чего совершу на подъеме моральных сил, коих ощущается во мне небывалый прилив.

В ожидании обещанного оружия и одежды брожу по двору, ловко обходя еще не просохшие лужи. Кто там в песне хотел босиком по росе пробежаться? Харю бы ему расквасить, ни хрена в этом кайфового нету, у меня даже ногти на ногах посинели, не говоря о коже.

Примерно через четверть часа моего гордого променада Миша с парнишкой помощником выносят для меня кипу шмотья и даже полотенчико захватили ноги мне насухо вытереть. Одежонка была подобрана щедрой рукой, ничуть не хуже, чем на нынешнем хозяине дома, видать его прототип был не прочь щегольнуть в добротных шмотках. Четких размеров тут не существует, все слегка мешковатое и объемное, рукава в пору большего и не надо.

Оделся я прямо на крылечке и сам на себя красивого пораженно ахнул. Сапожки мягкие, свободные, порты удобные, рубаха с круглым расшитым воротом, пояс кожаный, пиджачок длиннополый, не малиновый, правда, темно-серый, но тоже ничего. Князь да и только. На худой конец боярин иль зажиточный купец.

Цепляю к поясному ремню оба меча безвременно усопшего Харана. Рваный говорит, что почти все собранное в тереме оружие он свёз к себе и эти клинки по его мнению лучшие из обретенных трофеев, им хозяина бы умелого, вообще цены не будет. Пару метательных ножей сую за голенища ещё один ножик в чехле вешаю с левого бока в горизонтальном положении на специальные зацепы в поясе.

Рваный больше не отговаривает меня уходить. Он, похоже фишку просек, видит, что обличье у меня получилось супербравое и провалить отбор в дружину будет трудновато, главное наколотить побольше понтов, если попросят помахать мечиком, ножик в цель швырнуть, вывернусь, не валенок поди, а повезёт, так и за красивые глаза возьмут.

- Помнишь как Слон учил?

- Рожу кирпичом и ничего не бойся?

- Совершенно верно.

- Именно так я и поступлю, спасибо, что напомнил.

В нагрузку к одежде и оружию Миша вручает мне пухлый кожаный мешочек с серебряными дирхемами. Весьма неожиданно и очень своевременно.

- С возвратом, – предупреждает Миша.

- Ясен пень, – говорю. – Разбогатею – верну.

Вид у Рваного как у любящей мамаши, провожающей отпрыска в армию, того и гляди всплакнёт. На прощанье я с силой хлопаю его по плечу.

- Счастливо оставаться!

Пока я с воодушевлением топтал прибитую дождем пыль по дороге из деревни в Виров, живот мой зажил отдельной жизнью и под конец пути громким урчанием стал подавать сигналы к немедленному принятию пищи. Совсем оборзел, думаю, недавно ведь кидал в нутро калории! Всему виной стресс и душевные потрясения, которые так любят заедать мясистые дамы. Ну, положим, мы с голодом далеко не тетки, нам лишний раз пожрать не возбраняется, тем более, что без доброго ужина до завтра точно не дотяну, решаю я и отдаю на нейронном уровне приказ ногам срочно нести меня в корчму к Кулею.

- Живой? – спрашиваю хозяина общепитовского заведения, как только он появился передо мной в заляпанном жиром льняном фартуке.

- Насилу, – отвечает Кулей, потирая ладонью лоб в фиолетовых разводах. – Твои дружки мне чуть всю корчму не развалили, резались не на шутку, руды два ведра напустили. Так я и не понял чего хотели.