Битва за реку будет непростой. Там располагалась наша первая линия обороны. Будет глупо предполагать, что противники не приспособили её для обороны, в случае нашей контратаки. Но если артиллерия и и пехота выбьют их с левого фланга, кавалерия сможет прорваться к ним в тыл и согнать всех к реке. Там мы их и прикончим.

Вторая же группа отправится к западному фронту и постарается окружить противника там. Министр Морган прибудет в освобождённый город, и, закрепив успех, новыми силами мы ринемся освобождать свои земли.

Скажу Вам по секрету, я даже планирую соединиться с армией Вайса и сокрушить противника окончательно.

Он закончил. В зале повисла полная тишина. Генерал Роузман неуверенно смотрел на карту, изучая позиции противников. Его штабные лишь молча переглядывались. Наконец, генерал Роузман её нарушил:

— Мой генерал, я даже не знаю, что сказать… Тут слишком многое зависит от удачи и ошибок противника. Вы были правы: это не план, это авантюра.

— Да, но если она удастся, мы уничтожим противника раз и навсегда. Закончится наша осада, и, в ближайшем будущем, в страну снова вернётся мир.

— Будь у нас другие варианты, я бы подумал и о них, но… Других вариантов нет. Оборона не выдержит, даже с такими подкреплениями.

— Надо бить, пока противник не удвоил силы на северном направлении после наших подкреплений.

— Я согласен, — наконец ожил Роузман. Вероятно, в его голове велось невероятно сильное противостояние, — поступим по Вашему, мой генерал.

— Когда эта война началась, и я служил полковником в штабе генерала Манфреда, он сказал: решающий бой будет у столицы, я чувствую это. Так оно и есть.

Глава 12. Переворот за переворотом

Темнело. На улице сгустились сумерки, холод подкрадывался к идущим по ней людям и грубо кусал их за щёки, ладони, носы. У некоторых вырывался пар изо рта при каждом выдохе.

Фрэнк стоял под фонарным столбом и курил сигарету. Он то и дело оглядывался, словно кого — то ожидая.

Ночной город был прекрасен, если сравнивать его с днём. Ибо ты больше не видел разбомбленных домов и страдающих людей. Почти все караулы в это время сменялись, и жандармы ужинали в своих столовых. Выбитая брусчатка была почти не видна, зато открывался прекрасный вид.

Не все фонари работали, но те, что ещё светили, создавали невероятное чувство уюта и комфорта.

Наконец, Фрэнк увидел, как от дома отделился один фонарь и шёл прямо к нему. Это были Август и Арчибальд. Фрэнк и сам двинулся в их сторону.

Поравнявшись с ними, он пожелал каждому доброго вечера, а после замолчал, ибо говорить начал Август:

— Арчибальд достал нам оружие. Его люди ждут на нашем месте встречи. Запомните. Все, кто начнёт паниковать или пытаться убежать — наши враги. Мы завербовали одного человека, он соберёт армию рабочих для нашего переворота. Остальные так называемые "представители" рабочего класса будут истреблены вместе с Роджером. Для него у меня есть особый подарок, — глаза Августа светились во тьме от наполнявших их жажды власти и алчности. Его лицо искривилось в ядовитой ухмылке. Он добавил: — Пуля с его именем.

— Выглядит так, будто Вам нравится эта идея, — недовольно произнёс Фрэнк, — он всё же Ваш начальник, или как у Вас называют главных…

Август только хотел возразить, но вместо него ответил Арчибальд:

— Нет, нам не нравится эта идея. Убивать своих друзей смертельный грех, но, боюсь, другого выбора просто нет. Роджер предал нас и наши идеи, потому нужно начинать действовать.

— Рассматривай это как необходимую жертву на благо Республики, — прохрипел Филипп.

Они пришли. Это был дом Роджера: здоровый особняк недалеко от бывшей мэрии, нынче Ставки. Возле него было много людей, но, казалось, никто не замечал пришедших Фрэнка и Ко. Но это не так. К ним тут же выдвинулся один человек в сопровождении ещё двух.

— Вы все живёте в особняках? — удивился Фрэнк.

— Нет, не все. Но самые великие члены ордена — да, — пояснил Арчибальд, и повернулся к подошедшему, — ну что там?

— Мы подготовили оружие. Роджер скоро выйдет и поведёт эту толпу к Ставке.

— Хорошо, ждите сигнала. Я скажу "Никуда ты не пойдёшь, Роджер". Может быть до убийства его сообщников не дойдёт… Но сам он должен быть застрелен.

— Будет исполнено.

Люди Арчибальда смешались с толпой. Наша троица прошла к крыльцу, куда никто не смел подходить. Руки Августа были спрятаны в карманах, но Фрэнк знал: его правая рука сжимает револьвер. Он последовал примеру Филиппа.

Вокруг было тихо. Все смотрели в окна поместья Роджера. В них горел яркий свет. Наконец, свет потух, и раздался лязг со стороны двери.

Странно описывать собравшуюся компанию. Неискушенному человеку может показаться, что несколько десятков богатых джентльменов организовали бесплатные развлечения для рабочих. Ибо такой контраст редко где увидишь. Поближе к дому Роджера, у его крыльца, стояли благородные, красиво разодетые мужчины. У каждого чёрный костюм, многие с цилиндром и тростью. Они покуривали сигареты и молча чего-то ожидали.

С другой же стороны стоял рабочий люд. Подтяжки поверх серых свитеров, или старых заплатанных много раз пиджаков. Словно не из этого мира они прибыли. Жители промышленного квартала.

Их лица покрыты копотью, а грубые мускулистые руки сжимали в руках трубы, вилы, дубины. Некоторые вооружились старыми винчестерами и держали их на плече. Целая народная армия смердов, сказал бы бывший император. Что-то не давало Фрэнку покоя, когда он глядел на них. Их было в несколько раз больше, и они собрались с одной целью: принять участие. Быть частью чего-то большего, чем их довоенная забота.

Фрэнк потянул за руку Арчибальда, который внимательно изучал свой револьвер.

— А мы точно не встрянем?

— В плане?

— Ну, сторонников Роджера больше.

— Вы слишком редко занимаетесь изучением простого народа, мистер Гоцеллин. Эти люди бежали от войны и живут в больших домах целыми толпами. А бывшие владельцы этих домов давно покинули город. Знаете почему?

— Чтобы спастись?

— Да, чтобы спастись. Но у рабочих нет средств и влияния, чтобы купить билеты. Поэтому они живут в больших домах, подальше от войны. Знаете зачем? Для выживания. Поэтому они нам ничем не угрожают. У них много оружия, и их больше. Но едва мой друг Филипп покажет им серьёзность своих намерений, и я вам обещаю: лишь часть из них сбежит. Остальные слепо последуют за новым лидером, и всё тут. Им плевать на идеи. Они просто хотят лучшей жизни. Не ошибусь, если именно этим их и приманил сюда Роджер.

— Надеюсь вы правы, но, — ответил Фрэнк, но ему пришлось замолчать.

Роджер вышел из своего дома, постукивая тростью. Он с удовольствием оглядел всех собравшихся, особенно надолго задержав взгляд на троице перед своим крыльцом. А затем он начал говорить:

— Я рад видеть вас всех здесь. И рад, что, несмотря на сомнительное происшествие, случившееся не так давно, вы все до сих пор на моей стороне.

Скажу вам честно, это решение далось мне нелегко. Но сейчас я полностью уверен, что единственный выход закончить войну с благоприятным для нас исходом — это сплотиться и вместе бороться с захватчиками. Я знаю, что это будет стоить больших жертв. Но когда великие дела обходятся без больших жертв? Никогда.

И я… — он резко замолчал. Роджер уставился на Филиппа, что принялся подниматься по ступеням, к нему. — Август! Тебе есть что сказать?

— Да, мне есть что сказать, — ответил тот, словно ожидая чего — то.

— Тогда говори сейчас, или замолчи навсегда.

— Твой выбор неправилен, и приведёт наш Орден, а следом и всю республику, к гибели. Первый постулат гласит: любые противники демократии, то есть, власти народа, должны быть уничтожены орденом. Я напомню, что под таким предлогом мы казнили короля и его министров. И сейчас ты уходишь от этого, Роджер.

— Да, многие могут так подумать. Но разве не должно мне, гранд — мастеру, принимать трудные и непопулярные решения для спасения будущего?