– А неплохие показатели, господа! Если у этого Холланда ещё и тактика ведения боя из-под воды отработана, то такая лодка – серьёзный противник для надводного флота, – эмоционально произнёс Сандро. – А у французов что?

– Я, Александр Михайлович, сначала по САСШ закончу. Сейчас Холланд строит лодку под название «Фултон». Это его девятый проект, который предполагает водоизмещение лодки в сто двадцать тонн, её длину в шестьдесят три фута четыре дюйма, диаметр одиннадцать футов девять дюймов, высоту от киля до палубы надстройки в двенадцать футов. Скорость надводного хода предполагает восемь с половиной узлов, подводного – шесть узлов. Дальность плавания экономическим ходом будет, соответственно, четыреста тридцать и сорок миль. Рабочая глубина погружения – сто футов. Из вооружения предусмотрено уже два торпедных аппарата и шесть торпед. Этим летом лодка должна пройти испытания.

– Вот это уже серьёзно. Посмотреть бы на испытания лодки. Да на атаку торпедами из-под воды. Интересно, сможет попасть с расстояния в полмили в корабль, идущий со скоростью в десять-двенадцать узлов?! И сколько торпед для этого понадобиться?!

У капитана первого ранга Романова информация об американских подводных лодках вызвала нешуточный интерес.

– А у французов как дела обстоят? – продолжил свою речь очередным вопросом Сандро.

– Во Франции Альфред Лобёф построил подводную лодку «Нарвал» водоизмещением двести тонн, длиной более ста одиннадцати футов, наибольшая ширина – двенадцать с половиной футов. Скорость полного хода на поверхности во время испытаний достигала одиннадцати узлов, под водой – восемь узлов. Заложенная дальность плавания, соответственно, более шестисот миль на восьми узлах, под водой сорок две мили на пяти узлах. На вооружении четыре торпедных аппарата системы Джевецкого. Вот такой «Наутилус» у французов получился, – закончил я краткий доклад.

– Во Францию ехать ближе, – усмехнулся Сандро. – И дирижабль, и подводную лодку посмотреть можно будет.

– И ещё. Два года назад фирма «Holland Torpedo Boat Company» двух компаньонов Холланда и Фроста стала филиалом фирмы «Electro-Dynamic Company», которая принадлежит Исааку Райсу, другу и также компаньону Фроста. По условиям договора Холланд из совладельца превратился в наемного служащего компании, носящей его имя. Так что, если господин Лобёф вряд ли согласится стать подданным Российской Империи, то господин Холланд может на это пойти. Да и Саймон Лейк, по моему мнению, тоже. Он сейчас на мели сидит и ждёт банкротства.

– Я же говорил, господа, опять деньги. Причём опять огромные суммы, – ворчливо произнёс государь.

– Николай Александрович, во сколько нам полностью обойдётся строительство броненосца «Ретвизан» в САСШ? – задал я вопрос императору.

– Ориентировочно, в четыре миллиона триста пятьдесят тысяч долларов, – вместо Николая ответил Александр Михайлович.

– На эти деньги можно построить тридцать подводных лодок. Можно же будет где-то чуть-чуть ужать в бюджете Морского ведомства и купить, либо построить у нас по проекту Холланд-Саймон-Джевецкий-Крылов самый современный подводный аппарат, а лучше штук пять, – продолжил я.

– И что нам дадут эти пять подводных лодок? – спросил Николай.

– Для начала отработать на практике их строительство, потом разработать тактику ведения боевых действий из-под воды, постепенно устраняя выявленные недостатки, которые можно получить только в серии, – я мечтательно прищурился. – Эх… Если бы вместо Порт-Артура мы выбрали Мозампо[4], на чём так настаивал адмирал Дубасов. Там до военно-морской базы в Сасебо миль триста будет. Зашли бы пять лодок в гости и как в тире выпустили торпеды по стоящим кораблям.

– Не всё так просто, Тимофей Васильевич. На стоянках, как правило, корабли прикрываются противоторпедными сетями. Так что, как в тире не получится, – с усмешкой произнёс Сандро.

Мол, чего с сапога возьмёшь. Простых вещей не понимает.

– Хорошо, Александр Михайлович. У Холланда в одном из проектов подводной лодки предусматривался люк-шлюз для спасения экипажа. Если доработать этот вопрос, плюс доработать водолазное снаряжение с кислородными баллонами Генри Флюсса и магнитные мины, то можно представить такую картину. Подводная лодка заходит во вражеский порт, ложится на дно. Из неё через люк выбираются водолазы и транспортируют мину нулевой плавучести с хорошим зарядом взрывчатки к кораблю. Присоединили, вернулись в лодку, та тихо и незаметно ушла из порта. Часовой механизм мины сработал. Взрыв и одним кораблём противника стало меньше.

– Да, Тимофей Васильевич, вашим фантазиям сам Жюль Верн позавидует, – усмехнулся Сергей Михайлович.

– Не скажи, брат. А что сейчас, Тимофей Васильевич, действительно, есть возможность без шланга для подачи воздуха водолазу по дну передвигаться? – заинтересованно спросил Сандро.

– Александр Михайлович, ещё двадцать лет назад Генри Флюсс со своим аппаратом в виде кислородных баллонов, дыхательного мешка и коробки с веществом, поглощающим углекислый газ из выдыхаемого воздуха, совершал погружения на глубину до двадцати метров и спокойно передвигался под водой. Но я себе представляю несколько иное. Не двигаться по дну, а плыть под водой используя на ногах приспособления, похожие на лапы у лягушек. Такие люди-лягушки смогут незаметно доставить мину к кораблю с помощью подводной лодки, или с суши. Много разных вариантов.

– Ладно, Тимофей Васильевич, разговор был очень интересным. Как я понимаю, Вы рассказали не всё, что хотели. Продолжим разговор в Гатчине, когда домой вернёмся. И по вашей папке заодно всё обсудим, и по войне моторов. Сейчас время поджимает, необходимо подготовиться к приему у французского посла, – произнёс император и поднялся со стула, показывая, что разговор окончен.

Я открыл глаза и, повернув голову налево, уткнулся носом в копну светлых волос, пахнущих какими-то травами. Прижавшись лицом к моему предплечью, рядом посапывала моя венчанная жена Мария Аркадьевна Аленина-Зейская.

Два дня назад, двадцать девятого июня на День святых апостолов Петра и Павла в гатчинском кафедральном соборе святого апостола Павла произошло наше венчание. А потом была свадьба в Гатчинском дворце.

Признаюсь, я долго находился в шоке, когда Николай после моей помолвки на день рождении Марии заявил, что моя свадьба с Беневской будет проходить у них во дворце, а император и императрица будут моими посаженными родителями. В таком же шоке находилась Маша, когда я ей об этом сообщил, и мои будущие тесть и тёща, которые в начале июня прибыли в столицу из Владивостока по прямому указанию императора.

А потом началась предсвадебная суета. Хотя почти все затраты на свадебное торжество взвалила на себя императорская чета, но в грязь перед гостями, в числе которых будет, практически, всё семейство Романовых, ударить было нельзя. Поэтому пришлось раскупорить свою давнюю заначку – самородки Золотого Лю.

Ещё перед поступлением в Николаевскую академию, я перевёз из станицы Черняева в своё имение мешочек с золотом. Как оказалось, в нём было чуть больше тридцати фунтов высокопробных самородков, за которые я получил пятнадцать тысяч рублей. Плюс к этому доходы от имения. Сазонов как-то извернулся и вручил мне десять тысяч. «Золотой» у меня управляющий.

«Курковицкий энд Калитинский колхоз» достиг уже ста двадцати дворов, занятых на производстве картофеля, производных из него, масла и круп, дающих отличный доход. По докладу Александра Ивановича в этом году, несмотря на ожидаемый неурожай зерновых, снижения дохода не предвидится. Картофель должен уродиться отлично, травы хорошие, масла будет много.

Кстати, когда Аркадий Семёнович и Нина Викторовна посетили мои усадьбы, то были приятно удивлены видом деревень и тем, как выглядят в них крестьяне и их дети, а также тем уважением каким я у них пользуюсь.

– Да лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Когда Вы, Тимофей Васильевич, рассказывали во Владивостоке о своих имениях, и как у вас живут крестьяне, я признаться, подумал, что Вы преувеличиваете. Когда пришло восторженное письмо от сына после посещения ваших хозяйств, я оправдал эту восторженность его молодостью и неопытностью. Теперь же вижу, что и Вы, и сын преуменьшили. Я ещё ни разу не видел у крестьян одной деревни таких богатых хозяйств, – произнёс Беневский, сидевший с женой вместе со мной в нанятом на станции конном экипаже, глядя, как встреченные по пути крестьяне и крестьянки, крестясь, низко кланяются, а потом вслед несётся: «С приездом, Ваше благородие…», «Сохрани Вас Христос…», «Здоровья Вам, барин…», «Спаси Вас Боже…».