– Я могу с этим согласиться, но, если я отдаю приказ, нарушать его не смеет никто!

– Но до каких пор? Кто может поручиться, что Лафма не ждет кончины вашего преосвященства, чтобы расправиться со мной?

– Не говорите глупостей! У него не счесть врагов, и я его единственная защита. Да и то вряд ли! Он дважды чуть не погиб под ударами одного бандита, висельника, именующего себя капитан Кураж, который поклялся убить Лафма!

– Почему же он его не прикончил? Я благословляла бы имя этого капитана!

– И не мечтайте об этом! После этого Лафма окружил себя надежной охраной! Напасть на него означало бы пойти на верную смерть... Ну что, теперь мне удалось убедить вас в том, что у вас есть все основания желать моей смерти?

Какое-то время Сильви молчала. Она была уже не в силах выносить того, как перед ней защищают ее палача, и дала волю кипевшему в душе гневу.

– Разумеется, у меня есть на это все основания, но мне никогда не нравились пути неправедные... я всегда знала, что сама отомщу этому негодяю Лафма!

– И прибегли к яду, излюбленному оружию женщин! – торжествующим тоном воскликнул кардинал, который довел Сильви до исступления. – Яд дал вам Сезар Вандомский, и этот яд нашли у вас в комнате в Сен-Жермене...

От изумления гнев Сильви сразу прошел.

– В Сен-Жермене? – пробормотала она, отлично зная, что не брала с собой злосчастный пузырек в летнюю резиденцию королей.

– Разве вам об этом не сказали?

– Мне сказали, что у меня в комнате обнаружили яд, и больше ничего. Кстати, на это я ответила, что до меня в этой комнате жили несколько фрейлин и я не понимаю, почему обвиняют одну меня.

– Может быть, потому, что одна вы связана с Сезаром Вандомским, этим известным отравителем? – рассерженно проговорил кардинал. – Посмеете ли вы поклясться, что вот это никогда вам не принадлежало?

С загроможденного, стоящего рядом стола Ришелье взял пузырек, который на раскрытой, дрожащей ладони подал Сильви, желая тем самым ее уничтожить, но в противоположность тому, что думал кардинал, ей почудилось, будто разверзлись небеса и для нее запели ангелы. Душившая ее тревога, отвратительный страх погубить клятвопреступлением спасение своей души, – все вмиг исчезло. Она упала на колени и, протягивая руку к кресту, который вздымался на груди кардинала, воскликнула:

– Клянусь спасением моей души, клянусь памятью моей матери, клянусь, что впервые вижу этот злосчастный пузырек. И да будет мне свидетелем Бог!

Она не понимала, почему произошло чудо, ибо это действительно было чудо: пузырек, сверкающий у нее перед глазами, был из толстого, но синего стекла, тогда как темно-зеленый пузырек Сезара был оплетен серебряной нитью. Быть может, это объясняло, почему ей твердили о Сен-Жермене, тогда как ее тайник находился в Лувре, но в таком случае откуда взялась эта вещица?

Но кардинал, сначала удивленный искренним порывом девушки, не признал себя побежденным:

– Значит, герцог Сезар не давал вам этот пузырек? Вы тоже можете в этом поклясться?

– Всем, что есть у меня самого святого, монсеньор... Клянусь своей чистой любовью к его сыну!

Ришелье в глубокой задумчивости снова положил на стол пузырек. Невозможно было не поверить в искренность этой девушки: ведь если чей бы то ни было взгляд мог быть правдив и чист, то это был взгляд Сильви. И кардинал с его знанием человеческой души был вынужден согласиться с тем, что ему очень трудно признать Сильви виновной. Если бы она хотела его отравить, такая возможность ей представилась бы множество раз.

– Неужели они посмели меня обмануть? – сказал он, словно размышляя вслух.

– Если люди хотят кого-то погубить, они идут на все, монсеньор, – тихо сказала Сильви. – Я не знаю, в чем обвиняют герцога Сезара, но его враги, естественно, подумали обо мне, которая столь многим ему обязана, чтобы подтвердить обвинение... Господа де Вандом...

– Не произносите при мне эту фамилию! – прервал ее Ришелье. – Вы спасете вашу голову, моя милая, но их головы пока находятся под большой угрозой...

– Пока? – не сдержалась Сильви, в сердце которой снова воцарился страх. – Но до меня дошли слухи, что они уже находятся в Англии.

– В Англии лишь отец, сыновья вернулись, но король сослал их в собственные владения, учитывая заслуги при осаде Арраса. Могу вас уверить, что в Вандоме, Шенонсо или Ане они времени даром не теряют...

Потом Ришелье, охваченный гневом, прибавил вслух, забыв о юной посетительнице:

– Они замышляют заговор, я это знаю и скоро получу доказательства! Они замышляют заговор вместе с господином Сен-Маром, который взлетел так высоко лишь потому, что этого захотел я, но он долго не продержится на этой высоте вместе с Месье, вечным заговорщиком, и с королевой... и, наконец, с Испанией!

– Бофор и Испания? Это невозможно! Он борется против испанцев всеми силами! Что касается господина де Сен-Мара...

– Он хочет жениться на принцессе, но я этому мешаю! Он хочет занять мое место... но, разумеется, я возражаю! Но почему я говорю об этом с девчонкой?!

Должно быть, так же считали и ожидающие во дворе люди кардинала. В комнату робко вошел офицер.

– Монсеньор, – обратился он к кардиналу. – Ваше преосвященство, время идет и...

Взгляд кардинала, метавший гневные молнии, смягчился.

– Да, вы правы! – согласился кардинал. – Мадемуазель де Шемро все еще ждет?

– Да, монсеньор.

– Пригласите ее!

Вместе с мадемуазель де Шемро в комнату ворвался запах амбровых духов, заставивший чихнуть Сильви, которая ненавидела этот аромат почти так же сильно, как и ту, от кого он исходил. На этот раз элегантная, как всегда, фрейлина королевы демонстрировала поразительное сочетание рыжих мехов и желтого бархата. Кардинал не дал ей время завершить почтительный поклон.

– Я выяснил все, что хотел знать. Как мы с вами условились, вы отвезете мадемуазель де Вален в монастырь Визитации Святой Марии... Карета вас уже ждет... Выйдя отсюда, попросите дуайена зайти ко мне перед отъездом в Бастилию.

Кардинал повернулся к Сильви, лицо которой вспыхнуло от услышанной новости. Лишь неприятная перспектива проделать обратный путь в ненавистном обществе мадемуазель де Шемро омрачила радость избавления Сильви.

– Прощайте, мадемуазель де Вален! Но прежде чем мы расстанемся, хочу дать вам один совет: примите постриг в монастыре Визитации. Только там вы обретете покой...

– У меня нет к этому призвания, монсеньор.

– В этом случае вы будете не первой, и, если Бог любит вас, он подаст вам знак...

– В таком случае я буду ждать этого знамения.

Сильви понимала, что желание всемогущего министра равносильно приказу и что, дав подобный ответ, она бросает ему вызов, но Бог или судьба только что избавили ее от необходимости лгать, а снова прибегать ко лжи она не хотела. По-прежнему чистый взгляд Сильви встретился с еще раздраженным взглядом кардинала, со сверкающими из-под взъерошенных седых бровей глазами, но Ришелье сменил гнев на милость и лишь пожал плечами.

– По крайней мере, оставайтесь в монастыре до тех пор, пока я не разрешу вам его покинуть. Это вы можете мне обещать?

– Да, обещаю. Да хранит Господь ваше преосвященство!

– Благодарю вас, дочь моя! Подобное пожелание я нечасто слышу...

В карете, насквозь пропитавшейся запахом амбры, обе женщины хранили молчание. Сильви, которой не терпелось вернуться в монастырь, смотрела, как мимо пробегают дома. Попутчица ее всю дорогу сидела, закрыв глаза. Однако, когда они, не останавливаясь, проехали мимо монастырской церкви, Сильви заволновалась:

– Почему мы едем дальше? Его преосвященство приказал вам доставить меня в монастырь.

Закутанная в меха Прекрасная нищенка со скучающим видом открыла огромные глаза и сказала:

– Торопиться некуда! Я хотела бы обнять на прощание брата, он через час уезжает на войну. И не предполагала, что мне придется возиться с вами. Вам очень не терпится со мной расстаться?