В голове Алита метались перепуганные мысли, но одна из них настойчиво возвращалась: как зверь попал в руки друкаев? Драконы Ултуана обитали под горами Каледора. Со времен Каледора Укротителя Драконов никому не удавалось разбудить от векового сна даже самого юного из них. И все же князь не мог отрицать того, что видел собственными глазами.

Дракон поднимался выше, готовясь к новому нападению. От его пронзительного крика у Алита зазвенело в ушах. Крик звучал настолько ужасающе, что сотни воинов ринулись спасаться, бросая по дороге копья, щиты и луки, чтобы бежать быстрее. Алиту еще никогда не доводилось наблюдать подобной паники.

— Алит! — услышал он крик отца и только сейчас понял, что Эотлир зовет его с того момента, как появился дракон.

Юноша оглянулся через плечо и увидел, что друкаи поднимаются по склону холма. Линия копейщиков начала отступать под их натиском.

Алит вытащил меч и полностью сосредоточился на нападающих. Друкаи поднимались уверенной трусцой, плечом к плечу. С криком Алит прыгнул вперед за миг до того, как два войска встретились.

Первый удар отсек наконечник выставленного вперед копья, и юноша плечом оттолкнул щит противника. Выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его в шею друкая. Следующий взмах меча проткнул врагу грудь, но тут что-то с резкой болью вонзилось в плечо Алита. Он развернулся и ударил кулаком в челюсть третьего воина, а затем полоснул по его лицу клинком.

Все вокруг смешалось в беспорядочной схватке: Алит, Эотлир и прочие анарцы кричали и сражались, друкаи скалили зубы и взмахивали копьями.

— Держать линию! — прокричал Эотлир. — Опрокинуть их в болото!

Сотни копейщиков в окровавленных доспехах с горьким боевым кличем собрались вокруг своего командира. Алит услышал вскрик боли и бросил быстрый взгляд направо. Лиасдир упал на землю; из раны на спине хлестала кровь. Он ухватился за древко флага, чтобы подняться на ноги, но друкайский копейщик проткнул ему грудь. Падая, Лиасдир уронил знамя на окровавленную траву.

Эотлир отбил выпад копья и подхватил упавший флаг. Отрубил руку еще одному нападающему и поднял знамя над головой.

— Сражайтесь, анарцы! — крикнул он.

Алита накрыла тень, затмившая сумрачный закатный свет. В ушах засвистел ветер. Над войском навис дракон, сокрушая своей огромной тушей всех без разбора. Эотлир пробивался к зверю с поднятым мечом, но когда он разглядел наездника, его глаза округлились от ярости.

— Керанион! — выплюнул он.

Алит знал это имя только по рассказам: в них говорилось о князе-изменнике, которого пощадил Малекит в битве за Анлек. Он безжалостно преследовал всех, кто противился правлению Морати и считался одним из самых жестоких палачей Нагарита. Говорили, что князь Малекит сломал ему спину, но при помощи темной магии его вылечили и поддерживали в нем жизнь приготовленными из крови жертв снадобьями.

Лицо князя в обрамлении серебристо-седых волос исказила злобная гримаса. Он молча вскинул дымящуюся пику. У Алита вырвался хриплый крик — пылающий наконечник в потоке закипающей крови вонзился в грудь Эотлира. Керанион выдернул пику так же быстро, как и ударил.

Эотлир отступил на шаг и сумел выпрямиться. Он медленно повернулся к Алиту и вдруг упал на колени. Меч вывалился из руки и скрылся в истоптанной траве, знамя дома Анар выскользнуло из разжатой ладони. Горлом у него пошла кровь. Полнейший ужас охватил Алита, когда он увидел взгляд отца: в его распахнутых глазах застыл безумный страх.

— Бегите! — выдавил Эотлир и повалился в грязь.

До Алита донесся издевательский смех Кераниона. Юноша открыл рот в беззвучном крике отчаяния и ярости и ринулся на изменника и его жуткого зверя. Не успел он сделать и пару шагов, как кто-то ухватил его за руку и потащил прочь. Спотыкаясь, Алит пытался вырваться, но его сцапали уже несколько рук, подняли и понесли.

— Отпустите! — кричал и вырывался Алит. Копейщики выстраивались между ним и драконом. — Отпустите меня!

После смерти командира боевой дух войска безнадежно упал. Тысячи анарцев бросились бежать, но несколько сотен храбрецов решили дорого продать свои жизни и задержать преследователей. Алит чувствовал, что его несут вверх по холму. Его охватило отчаяние, и юноша обмяк. По лицу текли слезы.

Всхлипывая, он позволил воинам унести его с поля битвы.

Под покровом ночи остатки анарского войска отступили на восток, к горам, но и там друкаи преградили путь, и им пришлось свернуть на юг. Алит брел, спотыкаясь, среди своих воинов. Он боялся думать о том, что произошло, и слишком устал, чтобы пытаться представить, что же их ждет дальше. Ему казалось, что он идет во сне, переставляя ноги по привычке.

Преследователи не отставали, и лейтенанты Алита снова повернули войско на запад в расчете укрыться в Темных топях. Двадцать три дня они скрывались в гнилых болотах, прятались по кустам, когда в небе раздавалось биение драконьих крыльев, и передвигались только по ночам. Войско сильно поредело, поскольку отряды и отдельные солдаты, спасаясь от погони, отбились от основной массы. Некоторые заблудились в топях, другие слишком далеко забрали на юг и наткнулись на патрулирующие Наганат отряды. Те, кто остался с Алитом, выжили, хотя юный князь не имел к их удаче никакого отношения. Он покорно следовал инструкциям Хиллраллиона и Тариона. Солдаты начали перешептываться, что Алит потерял разум, и их догадки были недалеки от правды. Юноша жил в постоянном кошмаре и никак не мог избавиться от стоящей перед глазами сцены гибели отца. Снова и снова он видел, как Эотлир падает от пики Кераниона, чувствовал ядовитое дыхание дракона в воздухе и слышал последний отчаянный приказ отца.

В конце концов друкаи прекратили охоту, и выжившие снова направились на восток, к Эланардрису. Еще два дня голодные, усталые и отчаявшиеся они шли по болоту. Ночью анарцы разбили лагерь к югу от холмов, где сражались с армией Анлека, но никто не рискнул посетить место битвы. Они боялись того, что могут там найти.

Утром над горами на востоке показался дым. Он не походил на струйки дыма от костров: у подножия гор подобно коконам покачивались густые черные столбы. Подгоняемые плохим предчувствием, анарцы заторопились навстречу восходящему солнцу. К полудню они вышли к первой сожженной деревне. Белые стены зданий покорежились и почернели от сажи, внутри виднелись обгорелые трупы. Жителей заперли в домах и подожгли. Вдоль дороги лежали зверски изувеченные тела. Куски содранной с эльфов кожи болтались на изгородях вокруг полей, а с голых веток деревьев свисали гирлянды из костей и плоти.

Дальше ждали картины еще ужаснее. Голые тела, гвоздями прибитые к почерневшим стенам сараев и башен. Головы детей, насаженные на шипастые ветки розовых кустов — будто жуткая замена увядших бутонов. И везде нарисованные кровью символы китараев.

Выжившие в битве рыдали, некоторые отбрасывали оружие и прижимали к себе останки любимых, другие покидали войско, чтобы быстрее добраться домой. Солдаты уходили сотнями, и Алит не удерживал их. Заставить их остаться было все равно, что заставить перестать дышать.

К середине дня у Алита иссякла способность чувствовать отвращение. Он и раньше почти ничего не ощущал, а сейчас сердце князя окаменело, его покинули мысли и чувства. Побоище оказалось настолько всеобъемлюще огромным, что превышало понимание, невероятные зверства просто не могли уместиться в голове. Лагерь беженцев тоже подвергся нападению, и по полям вокруг кучами лежали трупы. Некоторые эльфы умерли быстро, их зарубили на месте, но на телах многих виднелись следы варварских пыток, они скончались от ран и боли. Огромными стаями с гор спускались стервятники. При приближении войска они тяжело взлетали в воздух.

Когда Алит разглядел поднимающиеся над особняком клубы дыма, он ничего не почувствовал. Он ожидал их увидеть после первого пожарища на рассвете предыдущего дня и успел пережить леденящий ужас. Юноша уже не понимал, что кошмар продолжается.