— Моему господину Мерлину оказана честь таким предложением, верховный король.

И тут Нимуэ закричала так жутко и так внезапно, что воины вздрогнули, а шерсть на загривках собак встала дыбом. Пронесшимся вихрем закрутило дым, и он потянулся в прорехи крыши, откуда струйками сочился дождь и стучал по мозаичному полу. Глухой шум ночной бури разразился резким ударом грома.

Христиане перекрестились. Даже они не сомневались, что это Таранис, бог грома, явился на Высокий совет по зову маленькой девочки, одетой, несмотря на холод, лишь в легкое белое платье, перетянутое ремешком рабыни.

Все замерли. Здесь больше не было ни королей, ни воинов, ни священников, ни старых мудрых людей, а только испуганная толпа, в благоговейном страхе взиравшая на юную девушку. Вынув заколку из волос, рассыпавшихся черной волной по ее худенькой белой спине, Нимуэ двинулась к ораторскому месту рядом с жаровней. И каждый мог видеть ее лицо — маску ужаса. Глаза ее были белыми, язык вывалился из искривленного рта. Она вертелась, словно ввинчиваясь в расступавшуюся толпу, и казалось, вот-вот упадет в бурлящее пламя жаровни. Но Нимуэ завизжала и рухнула на мозаичный пол, потом ловко, будто зверек, встала на четвереньки и поползла между щитами. Вдруг перед щитом Гундлеуса она взвилась змеей и плюнула, угодив прямо в герб — ощерившуюся лисью морду.

Разгневанного Гундлеуса жестом остановил Тевдрик. А Нимуэ задрожала, глаза ее с вывороченными белками снова закатились, из горла вырвался пронзительный визг. И почти тут же она обмякла, мы снова увидели ее карие зрачки. Девушка замерла, будто одеревенела, и это значило, что боги говорят с ней, а через нее — с нами.

— Мерлин жив? — тихо спросил Тевдрик.

— Жив.

Нимуэ отвечала королю, как простому смертному, потому что сейчас она была с богами.

— Где он?

— Ушел искать Знание Британии.

— Что есть Знание Британии? — спросил верховный король.

Нимуэ отвечала идущим изнутри поющим голосом:

— Знание Британии — закон наших предков, дары богов. Мерлин соберет Тринадцать Частей Тринадцати Сокровищ, и они дадут силу связать воедино эту землю. — Нимуэ смотрела прямо в маленькие злые глаза Сэнсама. — И если повелителю Мерлину не удастся сделать это, — она повернулась к верховному королю, — мы все умрем.

Сэнсам и христиане возроптали, но христианский король Тевдрик мановением руки утихомирил их.

— Это слова Мерлина? — недоверчиво спросил он. Нимуэ пожала плечами. Утер склонил вперед свое тяжелое тело. Он знал, что этот ребенок не может говорить от себя.

— Спроси Мерлина, станет ли он давать клятву? Спроси, станет ли он охранять моего внука?

Нимуэ помедлила, будто собиралась скрыть больше, чем сказать.

— Мерлин обещает, мой повелитель, — наконец произнесла она. — Он дает смертную клятву защищать твоего внука.

Вдруг закопошилась Моргана. Она нависла над Нимуэ. Свет факелов скользил по ее золотому шлему.

— Пока! — выкрикнула она, покачиваясь, будто и с ней говорят боги. — Пока Артур будет делить с ним эту клятву. Артур и его люди должны быть защитниками твоего внука. Так говорит Мерлин.

Слова жрицы, привыкшей быть оракулом, заставили Гундлеуса вскочить с места.

— Нет! — закричал он.

Но в этот момент Тевдрик сошел с помоста и встал рядом с Морганой. И всем стало ясно, что королю Тевдрику Гвентскому сегодня важнее старые боги, чем его христианский Бог.

— Артур ап Неб и его воины, — сказал Тевдрик, — будут лучшей защитой, чем любая клятва.

Утер все еще колебался. Три — счастливое число, и добавление четвертого могло навлечь недовольство богов. Но Тевдрик в угоду Утеру отверг притязания Артура на руку Норвенны, и теперь надо было вернуть долг.

— Пусть Артур даст клятву, — согласился Утер, и только боги знали, как трудно было ему принять человека, которого он считал виновником гибели своего любимого сына.

Зал одобрительно загудел. Молчал один Гундлеус Силурский.

Так закончился Великий совет, и Артур, ничей сын, был выбран одним из клятвенных защитников Мордреда.

Через две недели после Высокого совета в христианском храме Абона Норвенна и Гундлеус поженились. В тот же самый вечер Норвенна вернулась в Инис Видрин. Никто из нас, живущих там, на церемонию не пошел, хотя принцессу сопровождал целый отряд монахов. Вернулась она к нам уже как королева Норвенна Силурская, но высокая честь эта не добавила ей служанок и не увеличила охраны.

Наша жизнь на Торе почти не изменилась от того, что среди нас была королева. Мы резали солому, стригли овец, замачивали лен в прудах. Все женщины, кроме королевы, Морганы и Нимуэ, сидели за веретенами и прялками. Друидан кастрировал свиней. Пеллинор командовал воображаемыми армиями, а управляющий Хьюэл строгал длинные палочки, чтобы считать летний оброк. Мерлин так и не вернулся и не прислал о себе никаких вестей. Утер оставался в своем дворце в Дурноварии, а его наследник Мордред рос под опекой Морганы и Гвендолен.

Артур оставался в Арморике, выполняя свои обязательства перед Баном, королем Беноика.

Никто из Инис Видрина никогда не переплывал моря, не бывал в этом королевстве, и потому оно было для нас тайной. Король Беноика и его жена, королева Элейна, по слухам, создали удивительное государство, где правосудие вершилось быстро и справедливо и где самый бедный человек был накормлен в зимнее голодное время из королевских складов. Все это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, хотя впоследствии, посетив островную крепость Инис Требс, столицу Беноика, я обнаружил, что восторженные рассказы путешественников вовсе не были преувеличением.

Артур со своими воинами помогал Бану держать врага далеко от стен города, и потому король не желал отпускать его в Британию. Или, может быть, Артур и сам не желал появляться в Думнонии, пока Утер был жив.

В Думнонии то лето было блаженным. Сжатые рожь и ячмень стеганым одеялом укутывали поля между болотами Авалона и Кар Кадарном. В восточных садах ветки яблонь ломились от плодов. Угорь и щука жирели в заливах. Не было ни чумы, ни волков, и саксы появлялись чрезвычайно редко. Даже соседний Повис был спокойным. Все говорили, что Артур просто умрет от скуки, если приведет своих славных всадников в Думнонию.

И все же этим летом, этим спокойным летом случилось самое страшное. Утер, верховный король и пендрагон Британии, умер. Мы знали, что он болен, что приготовился к смерти, и все же надеялись, что этот момент никогда не настанет. Утер был королем бесконечно долго, при нем Думнония расцвела, и все рухнуло разом, когда перед самым сбором урожая он умер. Бедвин предпочел бы устроить верховному королю христианские похороны, но остальная часть Совета воспротивилась такому кощунству. Разбухшее тело Утера предали огню на вершине Кар Маэса. Его меч расплавили и струйкой вылили в озеро, чтобы Гофаннон, бог-кузнец Потустороннего мира, смог выковать новый меч для возрожденной души Утера.

Епископ Бедвин послал своих самых быстрых вестников на юг Арморики, чтобы призвать Артура, а медленных посланцев отправил на север, в Силурию, — рассказать Гундлеусу, что королевство его приемного сына нуждается в защитнике, и напомнить о данной Утеру клятве.

Костер Утера горел три ночи. И только после этого пламени позволили угаснуть. Но огненные языки еще долго лизали пепелище, потому что с Западного моря налетела мощная буря и ветер раздувал и раздувал костер. Густые облака заволокли небо. Молнии боронили землю, и сильные струи дождя косили едва возросшие колосья. Все мы в Инис Видрине попрятались в хижины и со страхом слушали рычание грома и барабанную дробь дождя по тростниковым крышам.

Невзирая на ураганный ветер, бурю и ливень, в знак того, что Мордред стал теперь королем Думнонии, над его домом водрузили знамя королевства с драконом, вышитым красной шерстью по белому полотну. Квадратное знамя это было растянуто на ивовых прутьях и прикреплено к длинной палке из вяза. На самом деле Мордред не был еще настоящим королем и не мог стать им, пока его не отвезут в Кар Кадарн, а там мечом и приветственными криками не коронуют над королевским камнем.