Римские строения в Кар Свосе давно разрушились и исчезли. Но свой пиршественный зал Горфиддид возвел на старом римском основании, а недавно дополнил его двумя новыми пристройками, сооруженными специально для Тевдрика и Артура. Горфиддид встретил нас в собственном доме. Сразу же бросился в глаза левый его рукав, опустевший после прикосновения Экскалибура. Повисский король, крепко сбитый человек средних лет с подозрительным взглядом маленьких холодных глаз, угрюмо прорычал невнятное приветствие и неохотно обнял единственной рукой короля Тевдрика. Артур, не бывший королем, опустился перед Горфиддидом на одно колено, а тот лишь молча ожег его взглядом. Стоявшие позади Горфиддид а вожди и воины с длинными, заплетенными в косички усами были неподвижны, с их тяжелых плащей стекали дождевые струи. Зал пропах мокрой псиной. Женщин не было, не считая двух рабынь, державших кувшины, из которых Горфиддид то и дело зачерпывал рогом хмельной медовый напиток. Позже мы узнали, что король впал в беспробудное пьянство, после того как Экскалибур лишил его руки. Все эти несколько недель его трепала смертельная лихорадка, и мало кто верил, что он выживет. Густой и крепкий мед отягчал и одурманивал голову Горфиддида настолько, что все заботы о Повисе легли на плечи его сына, наследного принца Кунегласа.
Кунеглас, круглолицый молодой человек, был умен, смешлив и дружелюбен. Сразу стало ясно, что они с Артуром — сходные души. Три дня Кунеглас и Артур не разлучались, проводя время на оленьей охоте, пируя и слушая бардов по вечерам. В Повисе было мало христиан, но как только Кунеглас узнал, что Тевдрик — христианин, он велел устроить в одном из зерновых складов церковь и позвал священников. Кунеглас и сам посетил одну из молитвенных церемоний, хотя потом покачивал головой и говорил, что все же предпочитает молиться своим собственным богам. Король Горфиддид плевался на церковь, но не запретил сыну потворствовать Тевдрику и доставлять ему подобное удовольствие. Однако повисский король позаботился о том, чтобы его друид окружил временную церковь кольцом заклятий.
— Горфиддид не очень-то верит, что мы хотим мира, — сказал нам на второй же вечер Артур, — но Кунеглас старается убедить его. Поэтому, ради всех богов, будьте трезвы, не вынимайте из ножен мечи и не затевайте ссор. Одна искра воспламенит тлеющий огонь недоверия, и Горфиддид вышвырнет нас отсюда и опять затеет войну.
На четвертый день в замке собрался совет Повиса. Главным было заключение мира, и, несмотря на хмурое молчание Горфиддида, все сладилось быстро. Повисский король, ссутулившись в своем кресле, неприязненно наблюдал, как его сын громогласно объявлял об этом решении.
— Повис, Гвент и Думнония отныне союзники, — сказал Кунеглас, — и отплатят кровью за кровь другого, а нападение на одно из трех государств будет считаться нападением на любое из них.
Горфиддид мрачно кивнул в знак согласия.
— Кроме того, — продолжал Кунеглас, — поскольку мой брак с Хеллед Элметской решен, то и Элмет присоединится к этому договору. В результате саксы окажутся в окружении объединенных кровным соглашением королевств бриттов.
Скрепленный четырьмя королевствами союз позволял Горфиддиду безбоязненно вступить в войну с саксами, а его согласие на заключение этого мира было вознаграждено тем, что Повис признавался главным в будущей схватке.
— Он хочет быть верховным королем! — проревел из задних рядов Аргавейн.
Но Горфиддид на том не остановился и потребовал освободить и восстановить на троне своего родственника Гундлеуса Силурского. Тевдрик, который больше других страдал от набегов силуров, противился этому. Мы, думнонийцы, не могли простить Гундлеусу убийство Норвенны, а я ненавидел этого человека за то, что он сотворил с Нимуэ. Но Артур убедил нас, что свобода Гундлеуса не такая уж большая цена за мир, и коварный убийца был прощен.
Горфиддид, который поначалу неохотно шел на примирение, быстро понял те преимущества, которые за это получает, и даже позволил своей дочери Кайнвин, названной Звездой Повиса, выйти замуж за Артура. Горфиддид был мрачным, подозрительным и грубым человеком, но он искренне любил свою семнадцатилетнюю дочь и отдавал ей те крохи нежности и доброты, которые еще сохранились в его жестокой душе. А то, что он согласился отдать ее за Артура, который не только не был королем, но даже не обладал титулом принца, доказывало его решимость прекратить наконец распри между собратьями-бриттами. Этой помолвкой Горфиддид и его сын Кунеглас как бы признавали, что Артур стал подлинным властителем Думнонии. Артур и Кайнвин были помолвлены сразу после окончания совета.
Церемония помолвки считалась настолько важной частью договора, скрепляющего мир, что все собравшиеся тут же снялись с места и отправились из Кар Своса в более подходящий для торжественного пиршества Кар Долфорвин. Там, у подножия холма, раскинулся просторный луг с благоприятным для такого случая названием — Девичий. Мы прибыли туда на закате. Вершина холма была скрыта завесой дыма от высоких костров, на которых жарились оленина и свинина. Далеко под нами, в долине, кружила серебристая лента Северна, а к северу, в сторону темнеющего Гвинедда, волнами уходили туманные хребты холмов. Поговаривали, что в ясный день с вершины Кар Долфорвина можно увидеть Кадейр Идрис, но в тот вечер все скрывала густая сетка дождя. Склоны холма поросли огромными раскидистыми дубами, над которыми парили два коршуна, казавшиеся в заходящих лучах солнца кроваво-багровыми. Видение двух птиц, летящих вдогонку умирающему дню, считалось хорошим предзнаменованием. Из замка доносились песни бардов, воспевавших Хафрен, девушку, которая дала имя Девичьему лугу и, утопленная мачехой в реке у подножия холма, стала богиней. Барды не умолкали до самого захода солнца.
Помолвка должна была состояться ночью, под благословение богини Луны. Артур исчез из зала на час раньше остальных и к моменту помолвки явился во всем своем великолепии. Даже огрубевшие в походах и битвах воины разинули рты, когда увидели Артура в богатых доспехах. Чешуя золотых и серебряных нагрудных пластин блестела и переливалась в свете костров. Гусиные перья на высоком серебряном шлеме, изображавшем маску смерти, касались стропил. Артур гордо шествовал по центральному проходу. Мерцали отделанные серебром ножны, а полы белого плаща мели пол. Обычно мужчины не входили в пиршественный зал с оружием, но сегодня был особенный день, и Артур позволил себе прицепить к поясу Экскалибур. Вооруженный, в боевом наряде, он шагал к высокому столу как победитель, дающий мир. Даже Горфиддид Повисский замер, когда прежний его враг приблизился к подиуму. До сих пор Артур играл роль мягкого и покладистого миротворца, но нынче он решил напомнить будущему тестю о своей властной силе.
Кайнвин вошла в зал спустя несколько мгновений. С момента нашего прибытия в Кар Свое и до сего часа она оставалась на женской половине дома, и тем большее впечатление произвело на всех неожиданное появление доселе скрываемой дочери Горфиддида. Сознаюсь, многие из нас, наслышанные о необыкновенной красоте Звезды Повиса, были готовы разочароваться в ней, но она и вправду могла затмить любую звезду. Кайнвин явилась в сопровождении служанок, и при виде прекрасной принцессы у многих мужчин перехватило дыхание. Я тоже обомлел. На принцессе было тонкое льняное желто-золотистое платье, пропитанное восковой краской пчелиных сот и вышитое по подолу и у ворота белыми звездами. Белокурые волосы ее казались почти прозрачными и серебрились в отсветах пламени, как и доспехи Артура. Выглядела она такой хрупкой и стройной, что сидевший рядом со мной на полу Агравейн засомневался, сможет ли она рожать детей.
— Любой выходящий из нее ребенок умрет, пытаясь протиснуться сквозь эти узкие бедра, — пробурчал он.
А я, глядя на прелестную девушку, с жалостью подумал об Эйллеанн, которая надеялась, что жена Артура станет лишь необходимым придатком к его государственным делам.
Кайнвин медленно, смущенно потупившись, приближалась к Артуру, а высоко в небе, будто сопровождая ее, плыла луна. В руках невеста держала веревочную петлю — символ власти, который она несла в дар будущему супругу как знак покорности. Артур пробормотал что-то невразумительное и чуть не уронил веревку, что все сочли плохим предзнаменованием, но, стараясь скрыть это, весело рассмеялись, и даже Горфиддид изобразил на лице кривую улыбку. А затем Иорвет, друид Повиса, совершил обряд помолвки. В мерцании факелов их руки соединили узловатой косицей, сплетенной из трав. Лицо Артура скрывало серебристо-серое забрало шлема, зато Кайнвин просто светилась от радости. Друид благословил их, возвестив, что отныне посвященные им божества — бог света Гвидион и богиня рассвета — Золотая Аранхрод. После этого Иорвет благословил и мир, пришедший в Британию. Арфисты прошлись по струнам, мужчины били в ладоши, а Кайнвин, милая среброкудрая Кайнвин, плакала и смеялась от счастья. Этой ночью я отдал свое сердце Кайнвин. Она выглядела необыкновенно счастливой, и это неудивительно. Принцесс обычно берут замуж не по велению их сердца, а по сговору, где обладание землями и властью важнее всего. Высокородная принцесса должна ложиться в постель с любым вонючим, обрюзгшим животным, старым козлом, если союз с ним укрепит границы государства. Но Кайнвин получила Артура, воплощение молодости, доброты и благородства.
