Всадники со своими конюшими и нагруженными оружием и припасами мулами, копьеносцы Ланваля ждали нас в Фосс Вейе. Артур двинулся через земляную насыпь к Инис Видрину. Нимуэ и я пошли с ним в сопровождении моих шестерых копьеносцев. Странно было вновь оказаться под сенью вершины Тора, где Гвилиддин заново отстроил дом Мерлина, и корона Тора выглядела так, будто и не было того страшного дня, когда мы с Нимуэ спасались от ярости Гундлеуса. Даже башня высилась, как и прежде. Мне было интересно узнать, есть ли в ней та самая комната снов и мечтаний, где неслышный шепот богов наполнял душу спящего волшебника.

Но мы устремлялись не на Тор, а к храму Священного Терновника. Пятеро моих людей остались за воротами святилища, а Артур, Нимуэ и я вошли в огороженное пространство. Лицо Нимуэ было скрыто глубоко надвинутым капюшоном. Сэнсам поспешил встретить нас. Для человека, который оказался в немилости после поднятого им в Дурноварии бунта, он выглядел прекрасно. Сэнсам растолстел, был облачен в новую черную сутану, наполовину скрытую щедро вышитой золотыми крестами и серебряными веточками терновника мантией. На груди у него висел тяжелый золотой крест на массивной золотой цепи, а шею украшал литой золотой торквес. Его мышиное личико с ежиком волос вокруг сиявшей тонзуры все превратилось в подобие улыбки.

— Какая честь для нас! — закричал он и раскинул руки, словно желая заключить всех нас в объятия. — Честь! Осмелюсь ли я надеяться, что лорд Артур пришел поклониться нашему дорогому Господу? Это Его священный терновник! Память о шипах, которые терзали Его чело, когда Он принимал страдания за наши грехи.

Сэнсам простер руку в сторону увядающего дерева с жалкими листочками. Группа пилигримов, топтавшихся около дерева, во исполнение своих обетов понавешали на него всевозможные приношения. Увидев нас, пилигримы боязливо сгрудились. Они и не подозревали, что затесавшийся среди них бедно одетый крестьянский мальчик был одним из моих людей. Я заранее послал Иссу с горстью монет — жертвенным подношением на алтарь.

— Немного вина, может быть? — Сэнсам теперь обращался к нам, стоявшим рядом с Артуром. — Или поесть? У нас есть холодный лосось, свежеиспеченный хлеб и даже немного клубники.

— Хорошо живешь, Сэнсам, — сказал Артур, рассматривая алтарь.

С тех пор как я в последний раз был в Инис Видрине, все здесь преобразилось. Каменная церковь расширилась, выросли два новых дома: один — для монахов, другой — для самого Сэнсама. Оба здания были сложены из камня и крыты черепицей, снятой с полуразрушенных римских вилл.

Сэнсам возвел глаза к небу, отяжеленному грозными тучами.

— Мы просто смиренные слуги великого Бога, лорд, и наша жизнь на земле зависит от Его милости и Провидения. Твоя высокородная жена в добром здравии, лорд? Я надеюсь на это и молюсь за нее.

— Да, спасибо.

— Эти вести даруют нам радость, лорд, — слукавил Сэнсам. — А наш король, он тоже здоров?

— Мальчик растет, Сэнсам.

— И в правильной вере, надеюсь? — Сэнсам пятился, отступая перед нами. — Итак, что же привело тебя в наше скромное поселение, лорд?

Артур улыбнулся.

— Надобность, епископ, надобность.

— В духовной милости? — притворно расплылся Сэнсам.

— В деньгах.

Сэнсам воздел руки к небу.

— Станет ли человек ловить рыбу на вершине горы? Или путник, мучимый жаждой, отправится за водой в пустыню? Зачем приходить к нам, лорд Артур? Мои братья дали обет жить в бедности, а те скудные крохи, что нам посылает наш Господь, мы отдаем бедным.

Он молитвенно сложил руки.

— Тогда я пришел, дорогой Сэнсам, — проговорил Артур, — чтобы убедиться, что вы и впрямь выполняете свой обет бедности. Война тянется и требует денег, сокровищница пуста. Тебе предоставляется честь дать заем своему королю.

Нимуэ, которая скромно стояла у нас за спиной, словно служанка в неброском плаще с надвинутым капюшоном, со злорадным удовольствием напомнила Артуру о личном богатстве Сэнсама. Она, кажется, наслаждалась его замешательством.

— Никто не имеет права требовать от церкви принудительных займов. — Последние слова Сэнсам произнес с особенным нажимом. — Верховный король Утер, пусть его душа покоится в мире, освободил церковь от всех подобных вымогательств. Ранее от того же были греховно и постыдно освобождены и языческие святилища.

Он перекрестился.

— Совет короля Мордреда, — твердо сказал Артур, — отменил это освобождение, а твоя церковь, епископ, известна как богатейшая в Думнонии.

Сэнсам снова закатил глаза.

— Владей мы хоть одной золотой монеткой, лорд, я и ее с радостью отдал бы тебе. Но, увы, мы бедны. Советую поискать свой заем на горе. — Он указал рукой на Тор. — Язычники, лорд, копили золото веками!

— На Тор, — вмешался я, — напал Гундлеус, убивший Норвенну. А малая толика золота, хранившегося там, была украдена.

Сэнсам притворился, что только сейчас заметил меня.

— Неужто это Дерфель? И верно, он! Добро пожаловать домой, Дерфель!

— Лорд Дерфель, — поправил его Артур. Глазки Сэнсама широко раскрылись.

— Хвала Господу! Хвала Ему, милостивому! Ты возвышен в миру, лорд Дерфель! Какую радость приносит это мне, смиренному церковнику, который теперь может похваляться, что знал тебя, когда ты был простым копьеносцем. А сейчас лорд, верно? Какая честь для нас твое присутствие в этой обители! Но ведь тебе должно быть известно, мой дорогой лорд Дерфель, что король Гундлеус, напав на Тор, обрушился и на бедных монахов! Увы, какое разорение он тут устроил! Алтарь пострадал за Христа, да так никогда и не восстановился.

— Гундлеус первым делом набросился на Тор, — возразил я. — Кому, как не мне, бывшему там, знать это. А за то время монахи успели припрятать свои сокровища.

— Чего только не выдумываете вы, язычники, о нас, христианах! Ведь вы до сих пор утверждаете, что мы едим младенцев? — рассмеялся Сэнсам.

Артур вздохнул.

— Дорогой епископ Сэнсам, — сказал он, — я знаю, что моя просьба тяжела для тебя. Знаю я и то, что твоя забота — сохранить богатство церкви, чтобы оно могло расти и приумножаться во славу Господа. Все это мне известно, но я также знаю: если у нас не будет денег, чтобы поразить наших врагов, они придут сюда, и не будет здесь ни церкви, ни священного терновника, а епископ святого алтаря, — он ткнул пальцем Сэнсаму под ребро, — превратится в горку сухих костей, дочиста обклеванных воронами.

— Есть другой способ не пустить врага к нашим воротам, — хитро сощурился Сэнсам, откровенно намекая на то, что причиной войны был сам Артур и, если он покинет Думнонию, Горфиддид успокоится.

Артур не рассердился. Он просто улыбнулся.

— Твоя сокровищница нужнее Думнонии, чем тебе, епископ.

— У нас нет сокровищницы, нет! — Сэнсам истово перекрестился. — Бог свидетель, лорд, мы не имеем ничего.

Я направился к терновнику.

— Монахи из Ивиниума, — сказал я, имея в виду монастырь, находящийся в нескольких милях к югу, — лучшие садовники, чем ты, епископ. — Я вытащил Хьюэлбейн и сунул острие клинка в землю с засыхающим деревом. — Может быть, нам вырыть священный терновник и отнести его в Ивиниум, чтобы там позаботились о нем? Уверен, что тамошние монахи хорошо заплатят за такую привилегию.

— И терновник будет укрыт подальше от саксов, — поддержал меня Артур. — Ты наверняка будешь благодарен нам, епископ, за такую заботу.

Сэнсам отчаянно замахал руками.

— Монахи в Ивиниуме — невежественные олухи, лорд, дураки, бессмысленно бормочущие молитвы. Если ваша светлость подождет в церкви, я, может быть, смогу отыскать немного монет.

— Ищи, — спокойно сказал Артур.

Мы втроем вошли в церковь. Это было пустое и мрачное место. Лишь каменный пол, каменные стены и низкие брусья перекрытия. Слабый свет проникал сквозь крошечные окошки, прорезанные под самым потолком. В узких проемах, заросших желтофиолями, ссорились воробьи. У дальней стены церкви мы увидели каменный стол, на котором стояло распятие. Нимуэ, отбросив с головы капюшон, плюнула в сторону распятия. Артур направился к столу.