- Но это не объясняет, почему я так страстно желал видеть, как этот человек мучается. Оуэн, меня до сих пор преследует это желание. Если бы я мог оживить его и заставить кричать от боли, то, наверное, сделал бы это.

- Может быть, все дело в чувстве справедливости? Девушка умерла в муках, а он отделался легкой смертью.

- Под маской справедливости иногда скрывается месть, - раздался голос из темноты.

Обернувшись, Оуэн и Эрик увидели Накора.

- Я проходил мимо и услышал ваш разговор. Вы говорили о любопытных вещах, - сказал Накор и, не спрашивая разрешения, сел рядом.

- Я рассказывал Оуэну о том, что сегодня случилось. Ты уже знаешь? - сказал Эрик.

Накор кивнул:

- Шо Пи мне все рассказал. Тобой овладела ярость. Ты хотел заставить убийцу испытать боль, но Бобби не дал тебе насладиться его страданиями.

Эрик кивнул.

- Некоторые одержимы страстью заставить других людей страдать, так же как иной испытывает страсть к вину или дурману. Если ты, Эрик, вовремя распознаешь в себе такую страсть и научишься ее контролировать, то станешь на голову выше многих, - сказал Накор.

- Я сам не до конца понимаю, чего, собственно, я желал, - признался Эрик. - Не знаю, действительно ли я хотел отомстить, или просто смотреть ему в глаза, когда он корчится в муках, и видеть там что-то.

- После первого боя солдаты бывают потрясены видом смерти. То, что тебя вырвало... - начал Грейлок, но его перебил Накор:

- Тебя вырвало?

- Как будто наелся незрелых яблок, - признался Эрик. Накор усмехнулся.

- Тогда ты не тот человек, который проглотит отраву, и она придется ему по вкусу. Если бы тебя не стошнило, значит, яд ненависти прижился у тебя внутри. - Он ткнул Эрика пальцем в бок. - Ты съел свою ненависть, но твое тело отвергло ее, как те незрелые яблоки, - он рассмеялся, очевидно довольный объяснением. - Занимайся каждый день рейки и ты справишься со всеми ужасами, которые тебе встретятся.

Оуэн и Эрик обменялись взглядами, ясно говорившими, что никто из них не понял, о чем говорил Накор.

- А теперь расскажите мне, как вы здесь оказались? - сказал Эрик.

- Благодаря тебе.

- Мне?

- Когда тебя схватили, миледи Матильда и твой единокровный брат помчались в Крондор, чтобы убедить принца повесить тебя без лишних разговоров, - начал Оуэн. - Когда мы приехали, я попросил одного из своих друзей при дворе устроить мне аудиенцию у принца, и рассказал тому всю твою историю, начиная с детства, не забыв упомянуть о характере Стефана. - Он дернул плечом. - Очевидно, это оказалось бесполезно, поскольку тебя все же приговорили к веревке. А вдовствующая баронесса узнала, что я пытался вмешаться в твою пользу. - Он посмотрел на Эрика и улыбнулся. - Меня вежливо попросили подать в отставку. Манфред сказал, что делает это с большим сожалением, но, в конце концов, это его мать.

- Я никогда не встречался с ней, но по всему видно, что эта женщина убеждать умеет, - заметил Накор.

- Всегда найдет способ настоять на своем, - согласился Оуэн. - Ну да ладно. Отставные мечмастеры никому не нужны, и я попытался получить должность в гвардии принца. Я был готов, если потребуется, служить рядовым или согласиться получить назначение на границу. Но я потерпел неудачу и тогда решил податься в наемники, что сопровождают купеческие караваны в Долину Грез или Великий Кеш. Но этот чертов Бобби де Лонгвиль нашел меня в таверне, напоил, а, проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что отныне должен носиться как сумасшедший от Дороги Доблести до Крайних Земель, выполняя поручения принца Никласа и Кэлиса. - Оуэн помолчал. - Между прочим, он чертовски странный тип, наш капитан. А знаешь ли ты, что при дворе ему оказывают почести, положенные герцогу?

- Я знаю его только как... - сказал Эрик.

- Крондорского Орла, - закончил за него Оуэн. - Ну да. А я знаю лишь, что он - весьма важное и влиятельное лицо. В общем, когда пыль осела, я оказался на борту "Вольного Охотника" со списком очередных поручений, которые мне предстояло выполнить в Махарте за какой-то там месяц.

Эрик отставил плошку.

- Оуэн, мне очень жаль, что я впутал вас в это. Грейлок рассмеялся:

- Как говорят игроки, так легли карты. И, честно говоря, в Даркмуре мне все надоело. Конечно, там лучшее в мире вино, и женщины не хуже, чем в любом другом месте, но больше ничего интересного для настоящего мужчины там нет. Я устал вешать бандитов и провожать господ от одного безопасного места до другого. Я подумал, что настало время для великих свершений.

Накор покачал головой.

- Впереди у нас их немало. - Он встал и зевнул. - Пойду-ка я спать. Нам еще три дня скакать без передышки.

- А что случилось? - спросил Эрик.

- Пока вы там убивали бандитов, пришло известие о рандеву.

- Рандеву? - переспросил Эрик. - Я уже слышал это слово, но не знаю, что оно значит.

- Встреча, - сказал Оуэн.

- Большой лагерь, - в свою очередь, пояснил Накор и, усмехнувшись, добавил:

- Место, где противники, участвующие в нынешней войне, смогут нанять на службу такие отряды, как наш. Мы примкнем к армии Изумрудной Королевы, и тогда-то настанет время великих свершений для нашего друга Грейлока.

Кешиец исчез в темноте, а Грейлок заметил:

- Ты знаешь, он - самый странный человек из тех, кого я встречал. Я разговаривал с ним всего пару раз, но уже услышал столько необычных суждений, сколько не слышал за всю свою жизнь. Но в одном он прав: завтра - тяжелый день, и нам обоим необходимо выспаться.

Эрик кивнул и взял его плошку.

- Я вымою. Все равно буду мыть свою.

- Спасибо.

- И вам спасибо, - ответил Эрик.

- За что?

- За разговор.

Оуэн положил руку Эрику на плечо.

- Всегда к твоим услугам, Эрик. Спокойной ночи. - И он ушел вслед за Накором.

Помыв посуду, Эрик вернулся в палатку. Все, кроме Ру, уже спали.

- Ну, как ты? - шепотом спросил Ру.

- Не знаю. Вроде получше, - ответил Эрик, вздохнув. Ру хотел что-то сказать, но передумал и, отвернувшись, заснул. Эрик закрыл глаза, собираясь, как советовал Накор, заняться рейки, но тут на него слетел сон, и не позже чем через минуту он уже спал.

Лагерь был необъятным. В низкой долине, протянувшейся от холмов на востоке до реки на западе, собралось не меньше десяти тысяч вооруженных людей. Долину прорезала небольшая речка, приток Ведры, и вдоль этой речки стояли палатки.