Он замолчал. Кэлис тоже какое-то время ничего не говорил, а потом тихо спросил:

- Когда они потребовали сдачи?

Зила смутился.

- Из-за этого, собственно, все и рухнуло. Эрик уже успел узнать, что наемники строго придерживаются соглашения и традиции. Чтобы нарушить их, должно было произойти нечто невероятное.

- Что случилось? - наконец спросил Кэлис.

- Они не стали требовать сдачи. Просто остановились на расстоянии полета стрелы и принялись готовить осадные орудия. С неделю было затишье, мы лишь изредка постреливали со стен для очистки совести, а потом начался штурм. Для человека, который в жизни не держал в руках иного оружия кроме церемониального меча, радж оказался на редкость отважен и встал во главе своей армии... - Зила прикрыл глаза ладонью, и на мгновение Эрик подумал, что тот плачет, но когда он убрал руку, в его глазах были не слезы, а с трудом сдерживаемое бешенство.

- Этот глупый ублюдок вышел на стену в этой трижды проклятой золотой короне и с веером из павлиньих перьев в руках, а ящерицы разъезжали внизу. Он приказал им убираться.

- Что еще? - сказал Кэлис.

- Он никак не мог взять в толк, что это не обычная стычка за контроль над торговыми путями с раджем Махарты или жрецом-правителем Ланады. Он не понял этого, когда они ворвались в его дворец и начали резать его жен и детей у него на глазах... - Зила закрыл глаза и прошептал:

- И кажется, даже тогда, когда они посадили его на кол перед его же собственным дворцом.

- Посадили на кол? - выпалил Эрик.

Кэлис бросил на него короткий взгляд и вновь повернулся к Зиле:

- Ты что-то утаиваешь.

- Дьявол, это грязная история, - пробормотал Зила. - Она не делает чести мертвым. Да и мне, говоря откровенно.

- Вы под защитой мира лагеря, - напомнил Праджи, но темное подозрение сделало его некрасивое лицо еще уродливее. - Вы переметнулись?

Зила кивнул.

- Мой капитан и другие... - Казалось, он запутался в собственной выдумке. - Вы знаете, умелый человек, да к тому же с деньгами, всегда найдет способ проникнуть в осажденный город или выбраться из него. Эти ящерицы не требовали капитуляции. Они просто наседали на нас снова и снова, словно хотели всех уничтожить. На их стороне сражались и люди - подонки, которые мне и не снились, а на своем веку я навидался немало жестоких убийц. А ящерицы... - Он сделал большой глоток. - Ростом под десять футов, а в плечах - как два человека! От одного их удара может отняться рука и расколоться щит. Страх им неведом. Атака не началась, пока не пробили брешь. - Зила покачал головой. - Вернее, пока мы не ушли со стен и не дали им дорогу. - Он помолчал. - Они заслали агента - его цель была кое-что передать наемникам. И он передал, что однодневной отсрочки никому не предложат, и после боя все оставшиеся в живых будут преданы мечу. И еще он сказал, что тот, кто уйдет со стен и останется в стороне во время штурма, может рассчитывать на долю в трофеях.

Праджи медленно встал. Казалось, он сейчас ударит Зилу, но он сдержался. Окинув его долгим взглядом, он плюнул ему под ноги и вышел. Кэлиса же, похоже, больше интересовали факты, а не моральная сторона дела.

- Что еще?

- Капитан сказал нам об этом предложении. Мы знали, что обречены. Каждый день по реке к ним прибывали резервы и продовольствие, а наши запасы таяли. Кто-то поджег зернохранилище... - Эрик вздрогнул: он знал, что смесь зерновой пыли и муки может взорваться от малейшей искры; поэтому в Равенсбурге было запрещено разводить огонь возле мельниц или зернохранилищ. - Взрыв уничтожил почти все зерно и начисто смел целый квартал. Потом было отравлено вино в погребах, и два десятка людей умерли в страшных муках... - Зила закрыл глаза, и на этот раз на щеке его блеснула слеза - слеза ярости, обиды и горькой печали. - Их волшебники, чтоб им провалиться! У раджа были свои, и некоторые довольно умелые, а жрецы лечили раненых и больных, но магия ящериц оказалась сильнее. Во время боя вдруг начинали раздаваться странные звуки, и человека внезапно охватывал ужас, от которого опускались руки. Среди бела дня из сточных труб выбегали полчища крыс, которые карабкались на людей и вгрызались им в лица. Откуда ни возьмись, появлялись тучи комаров, и, делая вдох, люди глотали их вместо воздуха. Свежий хлеб плесневел, едва его вынимали из печи, а молоко скисало в ведре под коровой. И с каждым днем ящерицы рыли траншеи все ближе, придвигали свои осадные машины и продолжали нас молотить. - Зила обвел взглядом всех, кто был в трактире. - Не знаю, поступили бы вы иначе на моем месте, но я в этом сомневаюсь, - сказал он вызывающе. - Наш капитан доходчиво изложил нам, чем все это кончится, и мы поняли, что он не врет. Мы знали, что он не трус. - Зила повернулся к Кэлису:

- Ведь вы тоже знали его?

Кэлис кивнул:

- Он не был трусом.

- Эти ящерицы, им было плевать на обычаи. Они играли по своим правилам. Нам было не из чего выбирать.

- Как же вы ускользнули? - раздался сзади знакомый голос, и Эрик, обернувшись, увидел де Лонгвиля.

- Что-то из того, что сказал шпион этих ящериц, насторожило моего капитана. Не знаю что именно. Знаю только, что, когда они посадили раджа на кол на глазах у его подданных, всем оставшимся в живых было предложено либо разделить его участь, либо перейти на их сторону.

- То есть вам не было предоставлено дня перемирия? - спросил Фостер из-за спины де Лонгвиля, и Эрик посторонился, чтобы им было лучше видно Зилу.

- Я уже говорил - нам не дали времени даже собрать свои шмотки! Но Билбари понял, что они готовят ловушку. Он собрал нас у маленьких ворот на южной стороне, и мы пробились наружу, а ящерицы были слишком заняты казнями, чтобы посылать за нами погоню. В этой стычке и погиб наш капитан, погиб, стремясь вывести нас из города, который мы предали.

- Ваш капитан сам сделал свой выбор, - сказал Кэлис.

- Я был бы лжецом, согласившись с тобой. Мы же постоянные воины, и у каждого из нас был договор с Билбари. Мы голосовали, как положено постоянным воинам.

- И как же ты голосовал? - потребовал ответа де Лонгвиль.

- Разве это имеет значение?

- Ты чертовски прав, имеет! - с застывшим от гнева лицом выкрикнул де Лонгвиль. - Последнее, что может сделать человек, - это предательство.