От неожиданности Даниэлла села в кровати и, забыв о том, как выглядит, с удивлением уставилась на Адриана.

— Вы ошибаетесь. Симон не способен на такую подлость…

— Именно это он и сделал.

— Почему вы так уверены?

— Потому что я послал Дейлина и вашего воина — Рагнара — найти в лесу того человека, с которым я сражался защищая вас. Разбойник находился на грани жизни и смерти, и за то, что доктор Кутэн сделал все возможное, чтобы спасти его, этот тип рассказал нам правду.

— Вы пытками вытащили признание из этого парня…

— Мадам, поверьте мне: я еще никогда никого не пытал на этой земле.

— За исключением меня, — вырвалось у Даниэллы, и она тотчас же прикусила язык.

Мак-Лахлан удивленно приподнял брови, на губах у него появилось подобие улыбки.

— Что вы сделали с Симоном? — спросила Даниэлла.

Адриан молчал так долго, что в ее сердце закрался страх.

Охваченная ужасом, что француза уже казнили, Даниэлла выскочила из постели. Не обращая внимания на ломоту во всем теле, она подбежала к Мак-Лахлану и забарабанила кулаками по его груди.

— Черт побери, Адриан…

Он крепко сжал ей запястья и прижал к своей груди. Жена стала неистово вырываться из его объятий. Несмотря на то что старалась оттолкнуть Адриана, Даниэлла с новой силой ощутила его близость. Жесткие рыжие волосы на его груди щекотали ее обнаженные груди. Его упругий живот и бедра прижимались к ее телу. Она почувствовала его восставшую плоть, и от этого ее щеки зарделись, а глаза, широко раскрытые в испуге, заблестели, как у встревоженной оленихи, которая случайно вышла к костру.

— Адриан… — начала Даниэлла.

Он поймал ее взгляд.

— Симон жив, — сказал он сердито.

— Но вы собираетесь убить его…

— Его следовало бы казнить.

— Потому что он был моим другом…

— Потому что хотел похитить вас из Авийя, насладиться всеми вашими прелестями, а в случае вашего отказа уступить просто изнасиловать вас, а затем отдать Авий вместе с вами во владение королю Иоанну Французскому. Не такая уж плохая идея, как вы считаете, миледи?

— Адриан, прекратите сейчас же! У вас нет доказательств…

— Вы думали, что он был вашим другом. Вы что, принимаете меня за дурака?

— А если даже он любил меня и страстно желал? В чем, состоит его вина, ведь он никогда не видел вас? Нельзя судить о Симоне столь поспешно…

— Проклятие! — закричал Адриан с такой злобой, что Даниэлла сразу замолчала. — Миледи, здравый смысл должен был подсказать вам, что ради его и вашей безопасности вам не следовало пускать его в свою комнату!

— Но вы должны обещать мне…

— Достаточно и того, что я не проткнул его сегодня своим мечом, миледи. Ради Бога, перестаньте давить на меня, иначе я потеряю терпение и выполню свою угрозу!

Даниэлла замолчала, испугавшись, что Мак-Лахлан поступит именно так, как говорит. Они только поженились, и он застал Симона в ее спальне. Француз обнимал и целовал чужую жену. Любой мужчина на месте Адриана пришел бы в ярость.

Адриан все еще держал ее в своих объятиях. Даниэлла больше не осмеливалась говорить о Симоне и только молила Бога, чтобы ее французский друг не пострадал. Ей было трудно дышать, и она хотела лишь одного: чтобы Мак-Лахлан поскорее отпустил ее и она осталась одна. Она подняла голову и, посмотрев ему в глаза, сказала:

— Если вы победили Си… вашего соперника и отомстили мне, то, может, вы оставите меня одну? Пожалуйста. Очень прошу вас. Не могли бы вы уйти?

— Что значит «отомстил»? — искренне удивился Адриан. — Каждая невеста проводит так свою первую брачную ночь.

— Нет, сэр! Вы прекрасно знаете, что должны извиниться передо мной…

— Я, миледи, никогда не буду извиняться перед своей женой за то, что занимаюсь с ней любовью! — заявил Адриан, и его глаза угрожающе сверкнули.

— Вы не занимались любовью со мной, — возразила она, опустив ресницы. — Вы вымещали на мне свою злость.

— Вот за это, Даниэлла, я прошу прощения. Но что сделано, то сделано, и, может, это даже к лучшему, потому что мне совсем не по душе была ваша просьба подождать.

— А мне совсем не по душе ни ваши желания, ни желания короля.

— Зато я в восторге от того, что мои желания абсолютно совпали с желанием короля! — заверил он ее.

Адриан внезапно подхватил жену на руки и, несмотря на ее отчаянное сопротивление, понес обратно в постель. Сейчас, заглянув в его светящиеся нежным блеском золотистые глаза, Даниэлла сразу поняла, что последует дальше.

— Адриан, пожалуйста… — прошептала она задыхаясь. — Это просто… мучение.

— Нет, Даниэлла, на сей раз это не будет мучением, и даже не пытайтесь остановить меня. Сейчас я постараюсь сделать это с любовью. Я буду нежным, внимательным и страстным. Я сделаю все как полагается.

Ловким движением рук он снял с нее остатки разорванной ночной рубашки, и Даниэлла почувствовала холодок на с ноем теле. Отвернувшись, она попыталась отодвинуться подальше от мужчины, который, опершись на локоть, лежал рядом и смотрел на нее.

— Лежите тихо, — прошептал он.

— Я… я не могу.

— Ах, Даниэлла! — воскликнул он, и его голос был тихим и нежным. — Вы ведь никогда не сдаетесь. Неужели сейчас вы просите у меня пощады?

Его слова словно врезались ей в мозг. Как смеет он дразнить ее, насмехаться над ней? Он не оставит ее в покое и пробудет с ней всю ночь — теперь она в этом не сомневалась.

Она гордо вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Никогда! — закричала она. — Будьте вы прокляты!

Адриан улыбнулся и погладил ее по щеке, его губы нежно прикоснулись к ее губам. Даниэлла противилась его поцелую. Она решила ни за что на свете не уступать ему, не уступать его требованиям.

Но его поцелуй теперь не был требовательным. Его губы были мягкими и нежными, язык коснулся ее губ, словно крыло бабочки. У Даниэллы перехватило дыхание, сердце бешено забилось. Рот Адриана жадно прижался к ее рту, язык проник в самую его глубину.

Его рука осторожно легла ей на грудь, очертила ее округлость, ощутила ее тяжесть. Он потер ладонью ее сосок. Пораженная, она почувствовала, как внезапный жар, подобно разгорающемуся пламени, пробежал по ее телу и истома, возникшая где-то в груди, стала заполнять ее, опускаясь все ниже и ниже, пока не отозвалась сладостной вспышкой внизу живота. Даниэлла снова закрутила головой, пытаясь вырваться. Но Адриан всей тяжестью своего тела придавил ее к постели. Обхватив губами ее сосок, он нежно ласкал его языком. Подавив крик, она вцепилась ему в волосы, стараясь оттянуть его голову назад, но в это время какое-то новое чувство охватило Даниэллу, горячая волна страсти накрыла ее с головой. Господи, дай ей силы бороться с ним, не подчиниться воле этого человека, внезапно ворвавшегося в ее жизнь, чтобы завладеть всем на свете… И даже ее сердцем.

— Нет! — закричала она, но это не остановило Адриана. Он опустился ниже. Она дернулась вверх, но этим только способствовала его цели: сейчас его голова с рыже-золотистыми волосами лежала у нее между ног, и Даниэлла уже не могла остановить его, когда он осторожно и нежно стал целовать самую интимную часть ее тела. Его поцелуи были неторопливыми, мучительными, безжалостными, трогательными, чувственными…

С ее губ сорвался крик. Даниэлла крутилась, вырывалась, кричала и угрожала. Она царапала его плечи, рвала волосы. Затем, внезапно охваченная странным и приятным ощущением, она затихла и только глотала воздух широко открытым ртом. Ее пальцы вцепились в простыни, она вся напряглась. Постепенно по ее телу растеклось блаженство, и она поддалась ритму, в котором он двигался, желая насладиться им в полную силу. Она прижималась к Адриану, подставляла тело его ласкам, все в ней горело и млело, блаженство разрасталось, пока не достигло апогея: Даниэлле почудилось, что она умирает.

Адриан снова был на ней и внутри нее. Ей стало казаться, что она больше не выдержит ни боли, ни наслаждения. Из ее глаз брызнули слезы, и она еще теснее прижалась к нему, охваченная внезапным желанием полностью подчиниться ему, отдать себя в его руки. Это чувство было тревожным и пугающим.