— Что? Она… она работает на вас?

— Милашка Сильвия сделает все, что я ей велю. Без денег ему придется туго. Несчастные случаи на площадке, ошибки в расчетах. — Он поднял бокал. — А вот об этом позаботишься ты, Зак.

Я встал, вернее, попытался. Довольно жалкое зрелище.

— Он — мой учитель.

— Полно, ты же презираешь его! Разве нет?

— Я не… я…

— Презираешь, я вижу, а теперь у тебя есть возможность избавиться от него и обрести свободу. Когда твоими усилиями на стройке все пойдет из рук вон плохо, Форрест впадет в отчаяние, и ты предложишь ему продать чертеж мне. А когда дело будет сделано, ты станешь моим архитектором. Двое молодых честолюбцев, мы прославим наши имена в веках! — Он усмехнулся. — А твой отец снова разбогатеет.

Комната вращалась вокруг меня. Я не находил слов. Затем схватил сюртук и шпагу.

— Запомни, ты не сказал «нет», — лениво протянул Комптон.

На миг я замер на пороге, толкнул дверь, споткнулся и выскочил в духоту и гвалт.

Не помню, как я добрался до дома, как взобрался по лестнице. Проснулся я на собственной кровати, в рубашке и панталонах. Голова раскалывалась, шея не ворочалась. Меня мутило, словно дворняжку, ночевавшую в куче отбросов. Солнце било прямо в лицо. Вероятно, во сне я стонал.

— Теперь мне все ясно, — произнес холодный голос надо мной.

Я попытался поднять голову с подушки. Форрест и Сильвия стояли в дверях. Мастер шагнул в комнату и встал надо мной, скрестив руки.

— Господи, Зак, на кого ты похож! Вот так помощника я нанял!

Я что-то прохрипел в ответ — на большее меня не хватило.

Форрест вздохнул и обратился к Сильвии:

— Мне пора. Сегодня начинаем перевозку камня. Постарайся привести его в чувство.

— Постойте! — пробормотал я.

Форрест обернулся.

— Камень… — Горло пересохло, я сглотнул. — Неужели Ральф Аллин…

— Мастер Аллин не бросает друзей в беде. Он продал мне камень и уже сегодня доставит его на площадку.

Темные карие глаза мастера смотрели печально и сурово. Я заметил, что сегодня на нем старый рабочий сюртук.

— Я обещал, что завершу строительство, и не намерен отступаться от своих слов. А сейчас приведи себя в порядок и следуй за мной. Нам есть о чем поговорить.

Взглянув на прощание на Сильвию, Форрест вышел. Я слышал, как он спустился по деревянным ступеням и вышел вон.

Я закрыл глаза. Молнии во тьме жалили, словно кинжалы. Хотелось умереть.

Спустя некоторое время раздался голос Сильвии:

— Выпей это.

Я не двинулся с места.

— А я говорю: выпей, мастер Павлин, или пеняй на себя.

Я разлепил веки. Сильвия держала в руке оловянную кружку.

— Ни за что, никогда больше не притронусь к вину!

— Да не бойся ты, это не вино. Выпей — сразу полегчает. Меня научили делать это пойло у Гибсона.

Она села на край кровати. Я попытался привстать.

— Обойдусь без твоей помощи!

Глупая бравада — неудивительно, что она расхохоталась.

Я схватил кружку и отхлебнул.

— О боже! — прошла минута, прежде чем я смог выговорить хоть слово. — Что за желчь ты мне подсунула?!

Сильвия подобрала под себя ноги.

— Лучше тебе этого не знать. Иначе вырвет.

— Тогда молчи.

Меня трясло, я лихорадочно кутался в одеяло.

— Допей.

Нахалка решила, что я струшу. Пришлось ее разочаровать. В жизни не пил такой омерзительной, такой гнусной жижи! Затем я лег и позволил комнате пуститься в пляс у меня перед глазами.

— Ты был у Комптона.

Я промолчал, но ее слова яркими всполохами разогнали туман в моей голове.

— Мне следовало предупредить тебя. Он негодяй каких мало.

Я поднял глаза. На лице Сильвии играла уже знакомая мне улыбочка. За неделю в доме Форреста ее лицо немного округлилось, а прыщики почти исчезли.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

— Ты здесь не единственный любитель лазить по чужим карманам.

Я вскочил, забыв про головную боль.

— Мне прекрасно известно, что ты шпионишь за хозяином. — В ее глазах плясали презрительные искорки. — Что нужно Комптону? Он уже вонзил в тебя свои когти?

Я не собирался посвящать ее в свои тайны, но сил для сопротивления не осталось, и я ответил:

— Мы играли в карты. Теперь я должен ему.

— Много?

— Больше, чем способен заплатить. Сотню гиней.

Глаза Сильвии расширились.

Я пожал плечами.

— Что-нибудь придумаю.

— Расскажи Форресту.

— Нет! Ни за что!

Она встала, шелестя шелковой юбкой, и отворила створки окна. В комнату ворвался холодный воздух и птичьи трели. Я плотнее закутался в одеяло.

— Он заманил тебя в ловушку, — промолвила она спустя некоторое время. — Сразу понял, что ты за птица и как относишься к хозяину. Комптон решил, что из тебя выйдет прекрасное орудие для его мерзких целей. Но что ему нужно, Зак? Чего он добивается?

— Комптон думает, что я презираю Форреста, — сказал я.

— А разве нет, Зак Павлин? — усмехнулась Сильвия.

— Не смей меня так называть!

— С какой стати? Раз это правда.

Сильвия сдернула одеяло с моей головы. Я заметил, что она побледнела от злости.

— Только взгляни на себя! Никчемный, ленивый юнец, возомнивший о себе невесть что! Да десяток таких, как ты, не стоят одного Джонатана Форреста!

— Неправда! Я уважаю Форреста, я…

— Так докажи это! — Сильвия кинулась к двери, но остановилась на пороге. — Мы никогда не сможем отплатить ему за его доброту! Как ты думаешь, почему он нанял тебя? За твои умения, которых нет и в помине? За плату, которую внес твой отец? Так знай, он не заплатил ни фартинга! Кухарка сказала, что никто в городе не берет подмастерьев задаром, не говоря уже о том, чтобы платить им жалованье! Мастер Форрест готов приютить любого бродягу, потому что он добр и щедр и ему наплевать на презрение глупцов! Гениев никто не любит. Даже если они мечтают лишь о том, чтобы сделать мир лучше!

Сильвия взялась за дверную ручку и, вздохнув, уже спокойнее добавила:

— Не доверяй Комптону. Этот красавчик хуже помойной крысы.

— Тебе виднее.

Сидя на краю кровати, я с трудом сохранял равновесие. Комната по-прежнему кружилась, но я заметил лисий взгляд, который метнула в мою сторону Сильвия с порога. Я мог бы отплатить ей той же монетой, заявив, что не я один в этом доме продался Комптону. Сам не знаю, почему я промолчал.

Она отбросила прядь волос с лица.

— Вставай, пора на работу. Мы должны помогать ему, Зак. Круг — его лучшее творение.

— Что тебе до Форреста и его творений? Откуда ты взялась? Уверен, тебя и зовут-то не Сильвией!

И снова мы молча смотрели друг на друга.

— Если я расскажу тебе, ты станешь меня презирать.

— Не стану.

— А я думаю, станешь.

— Попробуй.

Мне показалось, она готова решиться. Снизу донесся голос миссис Холл.

— Иду! — отозвалась Сильвия и буркнула, не глядя на меня: — Завтра, я расскажу тебе завтра.

Она ушла, и я остался наедине с холодным рассветом, гудящей головой и ее розовым ароматом. И моим безмерным отвращением к себе.

Быть изгоем — и вновь стать королем. Отныне я смотрю на землю другими глазами. Вижу ее изгибы и очертания, места, на которых лежит проклятье, и места, наделенные могуществом.

Словно боги оставили там отпечатки своих ног.

Я наблюдаю за моим народом. Люди приходят пешком, едут в повозках, знатные перемещаются верхом. Идут с любой хворью, любым недугом: слепые, хромые и увечные, убогие разумом и порченные волшебным народцем.

И все ищут исцеления у Сулис.

Иногда я боюсь, что источник не оправдает их ожиданий. Иссякнет, пересохнет в жару. Но Сулис не обманывает. И они снова и снова скребут свое тело в горячих ключах и пьют серную воду.

Люди возводят статуи в ее честь: из листьев и цветов, дерева и камней.