В Будапешт прибыла из Москвы без лишней огласки группа высокопоставленных лиц: члены президиума ЦК КПСС Георгий Маленков и Михаил Суслов, секретарь ЦК КПСС Аверкий Аристов. Их главной задачей было формирование нового руководства Венгрии — как партийного, так и государственного. Они же брали под свою ответственность действия командиров советских воинских частей и сотрудников органов госбезопасности. Серов поддерживал с ними непосредственный контакт, почти ежедневно докладывал о проведенной работе. Так, 13 ноября 1956 он сообщил по телефону Маленкову, Суслову и Аристову, что на данное число арестованы 4056 активных повстанцев, что только за последние два дня изъято у боевиков и населения 168 пулеметов[175], 7751 винтовка, карабин и автомат, 815 пистолетов, множество ручных фанат и патронов.

В случае необходимости Серов имел право обращаться по связи и к находившемуся в Москве Первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву.

После повторного ввода советских войск в Будапешт и перехода реальной власти к Революционному правительству положение в городе и стране начало постепенно стабилизироваться. Но оставалась серьезная проблема — бывшего премьер-министра Имре Надя, укрывшегося в посольстве Югославии. Пока он будет оставаться в его стенах и, фактически, находиться все-таки в Венгрии, говорить о полной нормализации обстановки в стране не приходилось.

Начались долгие и интенсивные переговоры между руководителями СССР, Югославии, Венгрии и Румынии о судьбе смещенного премьера. Надь требовал, чтобы ему разрешили остаться в Венгрии и обеспечили личную безопасность (это относилось и к группе его сторонников, также пребывавших в югославском посольстве). Принять это требование во все еще накаленной обстановке было немыслимо. Даже против своей воли Надь несомненно стал бы знаменем, объединяющим повстанцев, наверняка попытающихся при первой возможности (точнее, после вывода советских войск) выступить против Революционного правительства Кадара — Мюнниха.

Советские и венгерские руководители видели лишь один выход из ситуации: депортация Надя и его соратников в Румынию, на что было получено согласие правительства этой страны. Надь упорствовал.

17 ноября в телефонном разговоре с Маленковым, Сусловым и Аристовым Серов с ведома Мюнниха испросил санкцию на вывод Надя из посольства с помощью некоей хитрости с последующей немедленной высылкой в Румынию.

— И нечего с ним цацкаться, — сказал он Короткову, получив согласие Москвы на свое предложение. — Этот Надь никакой не герой, а самый обыкновенный провокатор. Узнай те венгры, что сейчас молятся на него, кто он есть на самом деле, висеть ему на фонарном столбе…

И Серов конфиденциально сообщил своему заместителю по оперативной группе некоторые факты из биографии Надя, которые тогда еще являлись тщательно оберегаемой государственной тайной. Оказывается, борец со сталинизмом Имре Надь еще со времен Ягоды и Ежова был агентом НКВД под кличкой «Володя». По доносам старательного стукача в середине тридцатых голов в Москве были арестованы и репрессированы около двухсот коммунистов-коминтерновцев, в том числе много венгров…

22 ноября Имре Надь по достигнутой договоренности покинул посольство Югославии… Сделав несколько шагов, он вдруг передумал и попытался вернуться назад, но тут же был блокирован оперативной группой генерала Серова и усажен в автобус.

На следующий день, то есть 23 ноября 1956 года, Имре Надь и несколько его соратников были вывезены через границу в Румынию, о чем генерал Серов уведомил Первого секретаря ЦК КПСС Хрущева.

На этом завершилась венгерская командировка Александра Короткова.

Через полтора года румыны передали Имре Надя и его немногочисленную группу венгерской стороне. В Будапеште неизвестно зачем судили и «за измену Родине» расстреляли вместе с его соратниками. Совершена была эта политически бессмысленная, а юридически преступная акция (хотя и прикрытая судебным приговором) спустя несколько дней после визита в Венгрию Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР Никиты Хрущева. Естественно, мировое общественное мнение незамедлительно связало эти два факта друг с другом.

В 1989 году приговор по делу был признан незаконным и Надя посмертно реабилитировали…

СВЯТАЯ СВЯТЫХ

Так вполне справедливо и обоснованно назвал управление нелегальной разведки ныне здравствующий генерал- лейтенант Вадим Кирпиченко.

Ее руководителем (включая работу в «Бюро № 1» в качестве заместителя Судоплатова) Коротков был около двенадцати лет. Разумеется, нельзя говорить, что он является единственным создателем этой службы. Нелегалы, и блистательные, имелись в распоряжении системы органов государственной безопасности всегда. В качестве нелегалов ВЧК — ОГПУ— НКВД успешно использовали иностранных граждан, волею судеб оказавшихся в СССР: кто здесь остался, попав в плен в годы Первой мировой войны, кто был политэмигрантом, вынужденным покинуть родину из-за преследования властей и серьезных — вплоть до смертной казни — репрессий за революционную деятельность. Для примера можно назвать бывшего полевого священника австро-венгерской армии Теодора Малли, ставшего в СССР под влиянием Октябрьской революции не только атеистом, но и великолепным разведчиком. Именно Малли нашел сверхценного агента — впрочем, тут эпитеты не нужны, достаточно назвать имя: Кима Филби.

Естественно, возглавив управление I-Б в МГБ в 1946 году, Коротков использовал богатый опыт тех же Василия Зарубина и Ицхака Ахмерова, которых хорошо знал еще с довоенных времен, других товарищей, уцелевших и в мясорубке конца тридцатых годов, и в военное лихолетье. Да и свой собственный, разумеется, тоже.

Но именно при Короткове и в значительной степени благодаря его усилиям была создана полноправная служба нелегальной разведки, с каждым годом набиравшая все большую степень автономности.

На основе обобщенного опыта начала складываться, можно сказать, научно обоснованная методика отбора кандидатов в нелегалы, их языковой, общей и профессиональной подготовки, документации, легализации в стране. В последующем на отбор и полную подготовку молодого нелегала уходило порой пять-семь лет, но это себя в принципе оправдало, поскольку, как правило, нелегалу, в отличие от сотрудника резидентуры, предстояло работать «в поле» в одной командировке не три-четыре года, а лет пятнадцать, а то и двадцать. Нелегалы — это всегда марафонцы разведки.

Уже сами по себе эти сроки подсказывают, что кандидат в нелегалы должен быть человеком молодым, к слову сказать, и владение языком в степени «свободно», да еще и без специфического, легко замечаемого русского акцента, возможно лишь в юности, если не в детстве.

У Короткова, в отличие от его поздних преемников, такого резерва времени не имелось. Поэтому приходилось опираться на уже состоявшихся разведчиков.

Характерен в этом отношении пример с «Ефратом».

…Возникла необходимость обустроить надежно законспирированного разведчика в Египте в связи со сложными и противоречивыми процессами, происходящими в этом стратегически важном регионе, где схлестывались явные и тайные интересы всех великих держав, за исключением разве что тогдашнего Китая.

Подходящего человека нашли в Ереване. Выбор пал на ответственного сотрудника органов госбезопасности Армении Ашота Акопяна. Внешне чрезвычайно респектабельный, даже вальяжный, неторопливый, с первого взгляда внушающий доверие Акопян идеально подходил на роль типичного восточного купца. Именно купцом, точнее, торговцем восточными коврами ручной, конечно же, выделки и предстояло, по замыслу Короткова, стать Акопяну. Проблема заключалась в одном: в какой степени армянский чекист обладает коммерческими способностями. Выяснилось, что обладает, хотя на первых порах и не обошлось без убытков.

Поначалу Акопяна обустроили в Румынии как армянина местного происхождения (известно, что армянская диаспора распространена по всему миру). Спустя некоторое время Акопяна переправили в Италию. Легенда: торговец средней руки не пожелал жить при коммунистическом режиме и за взятку сумел бежать на Запад, прихватив с собой остатки припрятанных от властей ценностей. Оных хватило ровно на то, чтобы начать с нуля новое дело. Спустя некоторое время в Италию переправили по аналогичной легенде жену Акопяна, но так как он по новым документам числился в холостяках, а она также считалась незамужней, им пришлось для легализации своих отношений повторно вступить в брак в полном соответствии с итальянским законодательством.