Основной упор встречи был сделан на выяснение того, что же из себя представляет круг связанных с ним лиц, каковы их цели, в чем заключается работа, какова организация».
Коротков был ошеломлен, когда узнал, что сеть информаторов Арвида Харнака к этому времени достигала шестидесяти человек. В нее входили люди разного общественного положения, профессий, возраста, даже политических и религиозных взглядов. Это обеспечивало широту и глубину информации, ее разносторонность. Объединяло этих людей одно — ненависть к нацизму. Сам Харнак был убежден, что собственными силами немецкий народ, по крайней мере в обозримом будущем, не избавится от гитлеровского режима, влекущего Германию в пропасть. Не надеялся он и на западные демократии, особенно после позорной капитуляции Франции, последовавшей за столь же позорной для этой страны «Странной войной». Он был убежден, что разгромить нацизм может только Советский Союз, его Красная Армия. И готов был этому способствовать всеми своими силами, даже ценой собственной жизни.
Примечательно, что в этой сети, самостоятельно созданной Харнаком по модели «снежного кома», было много супружеских пар, начиная с него самого и Милдред. Это означало, что жены были не только спутницами жизни, но и полными единомышленницами своих мужей, даже если происходили не из рабочей, а буржуазной, а иногда и аристократической семьи.
Одну из групп, связанных с Харнаком, возглавлял известный писатель, драматург, философ и театральный деятель Адам Кукхоф. Его жена Маргарет (она предпочитала называть себя Гретой) в свое время училась в США, в университете штата Висконсин, где и познакомилась с Арвидом и Милдред Харнаками. Со студенческих лет Кукхоф дружил с бывшим министром просвещения и культов Пруссии Адольфом Гримме. В свою очередь Гримме был связан с социал- демократической оппозицией гитлеровскому режиму, которую возглавлял бывший мэр Лейпцига Карл Герделер. (Это он стал идейным вдохновителем заговора против фюрера 20 июля 1944 года.) Опосредствованно Гримме был связан с одной оппозиционной группой, в которую входил даже полицайпрезидент Берлина граф Вольф фон Гельдорф.
Убежденными антифашистами были и другие друзья и друзья друзей Харнака, в том числе талантливый скульптор, лауреат премии Пруссии 1931 года Курт Шумахер и его жена — художник-график Элизабет, экзотическая танцовщица и художник Ода Шотмюллер, графиня, жена офицера Эрика фон Брокдорф (стенографистка по профессии) — в общем, десятки и десятки людей. Были среди них и рабочие, такие, как слесарь Ганс Коппи, к девятнадцати годам уже отсидевший восемнадцать месяцев в концлагере, и его жена Хильда. Оппозиционность этих людей проявлялась не только в крамольных разговорах между собой, но и в поступках. Так, в мастерской Шумахера часто скрывались антифашисты, которых разыскивало гестапо, а как-то Курт, используя свои давние знакомства (круг их был необычайно велик — однажды он получил заказ на оформление убранства охотничьего поместья «Каринхалле»[73] от самого Геринга!), переправил в нейтральную Швейцарию нескольких социал-демократов, которым грозил арест.
Коротков едва успевал фиксировать в тренированной памяти десятки фамилий, адресов, характеристик, должностей, потенциальных возможностей скромного оберрегирунгсрата с внешностью университетского профессора, которым, собственно говоря, Харнаку и следовало бы быть в иные времена.
Итогом первых встреч с Харнаком стало сообщение в Москву, в котором Коротков обобщил свои впечатления:
«“Корсиканец”, потеряв в 1938 году связь с нами, возобновил свою работу среди интеллигенции в духе “Союза работников умственного труда”, не будучи связанным с КПГ. Он объединил вокруг себя своих старых знакомых, известных ему по работе в “Союзе”, осторожно выискивая и привлекая к себе новых. В настоящее время в круге образовались небольшие «центры», каждый из которых работает над воспитанием и подготовкой своей небольшой группы людей. Так что “Корсиканец” и сам не знает всех лиц, входящих в этот круг, равно как и цифру шестьдесят человек определяет приблизительно. Организационно взаимоотношения всей этой группы состоят исключительно в поддержании хороших отношений знакомых между собой людей, стоящих примерно на одной и той же общественной ступеньке и одинаково мыслящих. Такова по описанию (“Корсиканца”) организационная форма этой группы, маскирующая проводимую работу. Не все лица, входящие в этот круг, знают друг друга, а существует как бы цепочка. Сам “Корсиканец” старается держаться в тени, хотя он и является душой организации. Цель организации состоит в подготовке кадров, которые могли бы после переворота занять командные должности. Сам “Корсиканец” никаких связей с компартий не поддерживает».
Это сообщение крайне важно для понимания того, чем, в сущности, являлась организации Арвида Харнака и его друзей: сообщество антифашистов, поставившее своей целью свержение гитлеровского режима и создание в Германии подлинно демократического, миролюбивого государства. Эта цель была чистой утопией, благим пожеланием, никаких реальных возможностей для устранения Гитлера от власти (в том числе и путем его физического уничтожения) у заговорщиков не имелось. Подавляющее большинство немецкого народа, даже многие бывшие коммунисты и социал-демократы, поддерживали Гитлера, видели в нем спасение Германии после разрухи и социального хаоса, вызванного поражением в Первой мировой войне. Сказались такие факторы, как разрыв с унизительными условиями Версальского договора, невиданный для таких сроков рост промышленности за счет военных заказов и милитаризации страны, ликвидация безработицы и уголовной преступности, твердое положение рейхсмарки после ошеломляющей инфляции, наконец, успешная работа всеохватывающего пропагандистского аппарата Геббельса. Реальная сила — возрожденная армия — вермахт, давно уже находилась в слепом подчинении своего верховного главнокомандующего, то есть фюрера. В этих условиях разведывательная работа в пользу СССР стала для этих людей единственной реальной формой борьбы с гитлеровским режимом.
Центру, разумеется, не нравилось, что члены организации Харнака зачастую знали друг друга — это противоречило правилам конспирации, обязательным для любой агентурной сети. Но антифашистская организация и могла создаваться только людьми, абсолютно доверявшими друг другу. Кстати, в период Великой Отечественной войны партизанское подполье на оккупированных территориях СССР возникало и строилось по тем же принципам. То была объективная реальность, и Центру пришлось с этим смириться. Потому он и рекомендовал берлинской резидентуре относиться к Харнаку «бережно, чтобы между нами искусственно не выросла стена недоверия».
В промежутке между визитом «Александра Эрберга» на Войригграссе и посещением Харнаком советского полпредства они все же дважды встречались на нейтральной территории и накоротке. Харнак, похоже, и верил и не верил новому знакомцу. Информацию, правда, передавал, но молниеносно и без обсуждения, соблюдая все меры предосторожности так, чтобы в случае чего мог бы от контакта окреститься. Хотя, в сущности, смысла в этих предосторожностях уже никакого не было. Окажись «Эрберг» подставой гестапо, ничто бы оберрегирунгсрата не спасло.
Все же после посещения полпредства он оттаял, между ним и Коротковым установились отношения неформальные, а впоследствии даже дружеские. И это Коротков тоже отметил в шифровке: «…все остальные данные получены в порядке беседы за чашкой чая двух давно не видавшихся хорошо знакомых, направленной на то, чтобы сориентироваться и определиться, за что нужно прежде всего ухватиться.
Со стороны “Корсиканца” каких-либо встречных вопросов или просьб не выдвигалось. Дело выглядит так, что он считает своим долгом информировать нас о том, что ему становится известным, и в нас он видит не столько свое, как агента, начальство, а прежде всего представителей Советского Союза, т. е. страны, с которой он идейно связан и от которой ждет поддержку. Таково впечатление от всего поведения “Корсиканца”. Повторяем, что “Корсиканец” производит на Степанова впечатление искреннего человека, действительно настроенного так, как он говорит. Впрочем, о своих настроениях он, собственно говоря, ничего не говорит, а оно вытекает из его рассказов и отзывов. Помимо этого “Корсиканец” безусловно может быть охарактеризован как высоко культурный и умный человек. Интересно отметить, что он помимо знаний английского и французского языков изучает за счет своего учреждения русский язык…»
