Все остальное было секретным и совершенно секретным. Входящие и исходящие документы. Материалы, поступающие из других отделов и подразделений. Приказы по ИНО и ОГПУ. И прочее, и прочее. По укоренившейся традиции чуткие старшие товарищи возлагали на делопроизводителей всякую мелкую, но кропотливую общественную работу, вроде сбора членских взносов в то же общество «Друг детей», распределения бесплатных билетов в театры и кино, а также талоны на питание в закрытой столовой ОГПУ на улице Дзержинского, 13. Обеды в ведомственной столовой были серьезным подспорьем в тогдашнем рационе чекистов. Сотрудники постарше, у кого были семьи, не стеснялись порой заворачивать кусок хлеба и сомнительно бледную от обильной примеси к фаршу того же хлеба котлету, чтобы унести домой.
Постепенно Коротков осваивался в коллективе центрального аппарата ОГПУ, тогда еще далеко не столь многочисленного, как в тридцатые годы. Как-то незаметно познавал недолгую, но богатую событиями историю Иностранного отдела.
Впервые органы ВЧК начали вести разведывательную работу за рубежом уже в начале 1918 года. Когда по-настоящему развернулась Гражданская война, а также началась интервенция, возникла необходимость ведения контрразведки, то есть борьбы со шпионажем в армии и на флоте. С этой целью были созданы особые отделы (ОО) в воинских формированиях и ряде губерний, особенно прифронтовых, а также Особый отдел ВЧК. Примечательно, что некоторое время ОО ВЧК руководили лично председатель ВЧК Ф. Дзержинский и его заместитель В. Менжинский. В Особом отделе начинал свою деятельность будущий руководитель КРО и ИНО А. Артузов.
Именно в недрах Особых отделов в апреле 1920 года были образованы специализированные разведывательные подразделения — Иностранный отдел в Центре и иностранные отделения на местах. В разработанной тогда инструкции указывалось, что при каждой дипломатической и торговой миссии РСФСР за границей будет создана резидентура во главе с резидентом с целью агентурного проникновения в интересующие объекты. То было начало создания так называемых «легальных» резидентур. В тех же странах, с которыми РСФСР не имела тогда дипломатических отношений, должны были действовать резидентуры с позиций нелегальных.
Последующие месяцы показали, что новообразованным подразделениям в рамках чисто военной контрразведки, которыми являлись Особые отделы, явно тесно. Сразу выявилась специфика внешней политической разведки в отличие от сугубо армейской.
12 декабря 1920 года Ф. Дзержинский отдал управляющему делами ВЧК следующее распоряжение: «Прошу издать секретный приказ за моей подписью о том, что ни один отдел ВЧК не имеет права самостоятельно отправлять агентов, или уполномоченных, или осведомителей за границу без моего на то согласия. Составьте проект приказа об Иностранном отделе ВЧК (с ликвидацией Иностранного отдела Особого отдела ВЧК) и начальнике его и о том, что все агенты от ВЧК могут посылаться только этим отделом».
Приказ, являвшийся, конечно, результатом не только данного распоряжения, но и длительного рассмотрения существа дела в Правительстве и ЦК партии, за № 169 был подписан Ф. Дзержинским 20 декабря 1920 года. Так возникла советская внешняя разведка, преемницей которой является Служба внешней разведки Российской Федерации (СВР РФ).
Одно время Иностранный отдел входил в состав так называемого Секретно-политического управления, а потому именовался ИНО СПУ ОГПУ. Он вообще часто реформировался, менялась его нумерация в системе НКВД — НКГБ — МГБ и как отдела, и, позднее, как управления и главного управления. Был даже период, когда его вообще выводили из системы органов государственной безопасности.
Восемь лет ИНО возглавлял старый большевик со значительным опытом еще дореволюционной конспиративной работы Михаил Абрамович Трилиссер. Одновременно он был одним из заместителей председателя ОГПУ В. Менжинского. Именно Трилиссер в конечном счете и решил вопрос о зачислении Александра Короткова в центральный аппарат разведки, который насчитывал тогда всего чуть больше семидесяти человек. Сотрудники Центра распределялись по шести географическим секторам (позднее секторы стали называться отделениями). Примерно столько же человек работали в зарубежных резидентурах.
На территории иностранных государств советские разведчики тогда в первую очередь должны были выявлять контрреволюционные организации, ведущие подрывную работу против СССР, освещать линию этих стран по отношению к нему, выявлять правительственные и частные учреждения, занимающиеся шпионажем против Советской страны, добывать документы и материалы, которые можно было использовать в борьбе с этими организациями и их лидерами, наконец, они занимались контрразведывательным обеспечением советских представительств и граждан за рубежом.
К тридцатым годам ИНО обладал хорошими агентурными позициями в тех странах, которые справедливо считались главными возможными противниками СССР — Франции, Польше, в меньшей степени в Англии. Достаточно прочно советская разведка обосновалась и в не очень влиятельных в Европе, но граничащих с СССР Финляндии, Латвии, Эстонии, Литве. Не были обделены вниманием ОГПУ Турция, Югославия, Болгария, Румыния, в которых осело значительное число российских эмигрантов, в том числе военных. Разведчики и агенты ИНО действовали также в ряде стран Азии и в Северной Америке.
Самые сильные резидентуры — как легальные, так и нелегальные — действовали в Германии. На то было две причины. Первая — Берлин стал наряду с Парижем одним из двух главных центров русской эмиграции, в том числе контрреволюционной. В нем осело, по приблизительным подсчетам, более ста тысяч беженцев из бывшей Российской империи. Вторая — побежденная в Первой мировой войне Германия являлась центром притяжения, в котором сходились интересы таких тогда ведущих капиталистических держав, как Англия, Франция, Италия, набиравшие все больший вес в международных делах Соединенные Штаты Америки и даже Польша. Это означало, что Германия оказывалась кладезем политической и экономической информации всего западного мира.
На протяжении целого десятилетия между СССР и Германией существовали совершенно особые, не имеющие аналогов в истории отношения, Германия вышла из Первой мировой войны обезоруженной, потерявшей часть своей территории, униженной. По Версальскому мирному договору ее армия не могла превышать 100 тысяч человек (не более семи пехотных и трех кавалерийских дивизий). Ей было запрещено иметь танки, подводные лодки, военную авиацию. Генеральный штаб подлежал ликвидации. Численность личного состава военного флота не должна была превышать 15 тысяч человек (экипажи и береговые службы шести «карманных» линкоров, шести легких крейсеров, двенадцати контрминоносцев).
Эльзас и Лотарингия возвращались Франции. Создавалась Рейнская демилитаризованная зона. Управление Сааром на 15 лет отходило к Лиге Наций. Под ее же эгиду подпадал Данциг (Гданьск) с прилегающей территорией со статусом «вольного города». Польше возвращалась часть Верхней Силезии. «Польский коридор» фактически отрезал от Германии Восточную Пруссию с Кенигсбергом.
В стране царило всеобщее недовольство, усугубленное чудовищной послевоенной инфляцией и безработицей. Тем самым недальновидные политики стран-победительниц сами подготовили почву для роста реваншистских настроений и реакционного экстремизма, естественным результатом чего явилось зарождение и буйное распространение нацизма.
Те же самые западно-европейские демократии, к которым присоединились и США, стали поддерживать эти опасные тенденции, желая превратить Германию в плацдарм будущего похода на СССР. Парадокс заключался в том, что великие державы, поставив Германию в подчиненное положение и воздвигнув вокруг СССР пресловутый «санитарный кордон», прямо-таки толкнули две страны к вынужденному сотрудничеству друг с другом. На те самые десять лет.
Откровенная ненависть Запада к новому государству, возникшему на месте Российской империи, многолетняя изоляция СССР — достаточно напомнить, что США признали его лишь в 1933 году с приходом в Белый дом президента Франклина Делано Рузвельта — имели прямое и резко отрицательное воздействие на развитие советского общества. Враждебностью и опасностью капиталистического окружения, угрозой войны будут объясняться все беды и несчастья населения СССР его вождями. Отсюда — страх перед всем заграничным и болезненное недоверие к нему, изоляция от мировой науки и культуры, пренебрежение к правам человека и демократическим свободам, объявленным ложными ценностями буржуазного строя.
