Тем более, мы уже приехали. Как раз заехали на территорию свалки отходов. Время вопросов закончилось. Сейчас был подходящий момент для действий.

Солнце, пробиваясь сквозь небольшую дымку, освещало неровные склоны горы, покрытые не камнями, а мусором. Не просто кучей, а тщательно отсортированным, спрессованным и сложенным в аккуратные ряды. Свалка не пахла гнилью, как в европейских представлениях, а скорее сладковатым, немного химическим ароматом, который неприятно щекотал ноздри.

Воздух был чист, несмотря на близость мусорных гор, и только лёгкий ветерок, проносящийся над склонами, нёс с собой слабый запах перерабатываемого пластика.

Вдали, на вершине горы, виднелся небольшой, но современный комплекс — центр утилизации отходов. Из его труб поднимался белый пар, не несущий с собой запах дыма, а скорее, нежный аромат перерабатываемого пластика. Этот пар не нёс никакой опасности для окружающей среды, что в Японии было очень ценно.

На склонах горы, среди идеально выровненных куч мусора, работали роботы-сортировщики. Их механические руки ловко перебирали бумагу, пластик, металл, отделяя неперерабатываемые отходы от подходящих для повторного использования.

Роботы уже давно были внедрены в жизнь обычных людей. Нет, не было того страха, что они поработят человечество. За ними же нужно было ещё и ухаживать и обслуживать. Теперь в стране обучали роботостроению и робототехнике, как и другим наукам. Роботы стали незаменимой частью жизни японцев и облегчали её, позволяя не делать таких неприятных и иногда опасных вещей. Таких, например, как сортировка мусора.

Не было шума или вонючего воздуха, только тихая и эффективная работа технологии, превращающей мусор в ресурсы.

Вообще к сортировке отходов в Японии относились очень трепетно. На мировой арене она была одной из лидирующих стран, преобразующих мусор в энергию. И ложилась ответственность за подобные показатели не только на обычных граждан, но и на предпринимателей. Множество законов было направлено на переработку и правильную утилизацию отходов.

Даже маркировка товаров и упаковки… Производители должны были указывать, как правильно утилизировать вещи. И особенно это касалось товаров, где были опасные вещества — ртуть, свинец, хром.

Пожалуй, если вспомнить моё первое появление в Японии, я постоянно удивлялся количеству отходов и их назначению. Всё нужно было сортировать. Дома мама этим тоже занималась. И как профессиональная домохозяйка точно знала, что и как нужно было сортировать. Наизусть. Это как таблица умножения для домохозяек. А вот я всё ещё забывал, в отличие от Рики, что, куда и зачем нужно было выбрасывать. И в какой день… Хотя в каждом доме была доска с графиком вывоза мусора. Сложное это дело, я вам скажу.

Но я отвлёкся. Мы с Васей вышли из машины, и сейчас я ждал, пока он урегулирует наше местонахождение на свалке. Документы Вася успел подготовить, отправив запрос Масе. Мой бывший заместитель быстро всё сделал, даже не задавая лишних вопросов. И уже через пару минут пришло письмо от Кобаяси, что мы от лица «Аэда» могли находиться тут. Как хорошо, что Вася имел такое влияние. Частично благодаря мне. К нему вообще никаких вопросов не было. Ну, поехал на свалку, подумаешь. Мало ли какие у него могли возникнуть там дела.

Пока Вася показывал документы, я посмотрел на нужную мне цель.

Недалеко вот, за поворотом, вдали от главного комплекса, возникла огромная площадка, огороженная высоким забором из армированного бетона. Над ней висел неприятный запах гари и химических реагентов. Здесь не было роботов, только несколько человек в специальных защитных костюмах, работающих с огромными кусками металла и плоти. Это была зона переработки остатков кайдзю. Тех частей, которые не поддавались уничтожению.

Здесь лежали огромные зубы и когти, куски брони, не поддающиеся разложению, и даже части мозга, излучающие слабый тусклый свет. Специалисты с помощью огромных пресс-машин разбивали кости, измельчали ткани, отделяя пригодные для переработки материалы от остальных. Часть из них отправится обратно в «Аэда», а другая — будет спрессована и запечатана.

Процесс был медленный, тяжёлый и не всегда безопасный. Но это была необходимость, ведь останки кайдзю нельзя просто выбросить на свалку. Их нужно было утилизировать, превратить во что-то полезное, чтобы они не стали источником новой угрозы. В этом месте чувствовалось напряжение. Не только из-за опасности работы, но и от того, что здесь лежали останки некогда агрессивных существ, которых ещё не придумали, как безопасно утилизировать. Частично дело решалось созданием различной продукции, но многое оставалось на свалках, которые опечатывались, когда места совсем не оставалось. Но иногда старые останки, которые не поддавались разложению, учились утилизировать. И всё же части кайдзю ещё не заполонили Японию. Ведь был ещё один нелегальный способ избавляться от мусора… Например, отправить в другие страны, которым они почему-то требовались. А Японии от этого было лишь легче.

Но люди нам не помешают. Здесь работали специальные сотрудники отдела зачистки. И они находились внутри. Нам же нужно было попасть в ту часть, где ещё ничего не было отсортировано.

Вася кивнул мне, нам выдали комбинезоны, что было совсем не обязательно. У борцов уже давно установили устойчивость к кайдзю. Не зря же именно мы могли с ними сражаться. Но Вася решил не рисковать, ведь не знал, как отреагирует моё маленькое тело. Так что согласился с условиями. Лишним не будет.

Когда мы пришли в нужную нам часть, то я задумчиво осмотрел горы мяса и составляющих кайдзю. Выглядело это место как из фильмов ужасов, но народ привык и уже не обращал внимания. Я тоже. Примерно такое же я видел, когда меня однажды сожрал один кайдзю, а потом я его изнутри и взорвал… Зрелище не для слабаков. Помню ещё, СМИ удалили все записи, потому что такое даже показывать некому.

— Ну как? Нашёл, что искал? — нетерпеливо спросил Вася, глядя на меня исподлобья. В маске обзор ухудшался, но он сам пошёл на это.

В руках у ученика было несколько трёхлитровых банок. Выглядел он так, будто сейчас намеревался закатать тушёнку из кайдзю. Наверное, получился бы деликатес психопатов. Но банки, которые Вася купил по дороге на свалку, нужны были совсем для других целей.

— Да, идеально! — хихикнул я, смотря по сторонам. Сотрудников попросили выйти, и нам никто не помешает.

А для чего? Так просто! Зачем нам нужно было на свалку, если не ради мух? Пусть всё и было стерильно по меркам японцев, но эти насекомые, гады такие, могли и сюда пробраться. А почему мне нужен был сектор с кайдзю? Тут ещё проще. Не только животные подвергались мутации, но и насекомые. А мухи, тусовавшиеся тут, тоже немного изменились, потому что завтрак, обед и ужин у них состоял из кайдзю. Теперь эти создания, находившиеся тут, стали быстрее, менее заметными и легче в управлении. Это я уже заметил, когда начал подчинять их. И в голове возник странный вопрос… А всегда ли мне так легко удавалась речь со всем, что связано с кайдзю? Потому что подчинение мух прошло гораздо легче и быстрее, чем с цикадами.

Так что я начал подчинять мух и не удержался. Из меня вырвалось злобное хихиканье.

— Я повелитель мух! Хе-хе-хе! — говорил я, пока вокруг меня кружились в вихре тысячи насекомых. — Муха-ха! Ха-ха!

И даже Вася заценил, хотя взгляд ученика до последнего был скептическим. А сейчас появилось осознание. Вот так вот! Учись, пока я снова жив!

— Не, ну это круто, согласен, — похлопал в ладоши Вася.

Так, вроде, всех подчинил. Я кивнул Васе, чтобы поставил банки на землю, а сам отошёл. И пока засаживал мух в специальные ёмкости, где они могли жить — не потому что банки какие-то там волшебные, а просто насекомые были с изюминкой — я параллельно рассказывал Васе свой план. Нужно было попрактиковаться, но в целом должно было получиться. В свои силы я верил.

Когда мухи были упакованы, то мы быстро смотались со свалки, сделав доброе дело для работающих там людей. Нет мух, и работать одно сплошное удовольствие. Если будут вопросы, то к нам никаких претензий. Банки мы засунули в сумку, и нам никто ничего не предъявит. Мух украли — что это ещё за претензия такая?