— Это я выяснил первым делом. Если коротко, незачем, особенно если учесть, что правительство заботится об экологии и построило на побережье приливную гидроэлектростанцию.

— Чем они там заняты?

— В ЦРУ полагают, что карьер — прикрытие для подземной базы, где разрабатывают ядерное оружие.

— Я-то думал, старина Муаммар отказался от ядерной программы! — удивился Макс. — ЦРУ, наверное, и мою тещу в ядерных исследованиях подозревает: она как раз недавно подвал углубила.

Эрик усмехнулся.

— Разведки других государств подозрений ЦРУ не подтверждают. По их мнению, тут все законно. Вот только я никак не могу выяснить, что за компания ведет работы. Впрочем, тут ничего удивительного: прозрачностью ливийцы не отличаются. В одном отраслевом издании я читал, что они заинтересовались газификацией угля в качестве альтернативы нефти. Вроде у них какая-то особая технология, получается даже лучше природного газа.

— Но ты не поверил?

— Пришлось покопаться. Я нашел данные о кораблях, которые грузились углем на этой базе. Машины потом работали на двадцать процентов хуже, а расходы на ремонт возросли вдвое.

Хэнли, как опытный инженер, сразу понял, что это значит.

— То есть уголь никуда не годится?

— Капитан сухогруза «Гидра» писал в корабельном журнале, что лучше идти на опилках, чем на тамошнем угле.

— Тогда никакая газификация не поможет. Чем же они занимаются?

— К северу от карьера расположена бывшая военная база.

— Получается, за всем этим стоит правительство?

— Необязательно, — возразил Эрик. — База уже пару лет как заброшена.

— Замкнутый круг, — угрюмо пробормотал Макс.

— Боюсь, что так. Последние два дня в Сирии идут какие-то подозрительные маневры, и наш спутник переключили туда. Это снимок двухмесячной давности, посвежее я не нашел.

— А с коммерческого спутника разве нельзя сфотографировать?

— Уже пробовал — не успеваем, даже за двойную плату. Снимки получим в лучшем случае через неделю.

— Хуану и Катаморе это не поможет.

— Да уж.

— А про компанию, которая ведет работы, ничего не узнать?

— Они как луковица: куда ни сунься — сплошная шелуха. Ни разу с подобным не сталкивался. Собственника не найти. Вообще в Ливии полно компаний, связанных с правительством. Они как бы национализированные.

— С этого мы и начинали. Получается, у руля правительство?

— Что вам известно о «Коско»?

— Это китайская транспортная компания.

— При этом многие полагают, что на самом деле ею владеет НОАК. [13]С псевдокарьером, похоже, нечто подобное.

— Ты утверждаешь, что здесь замешано не все правительство Ливии, а лишь какая-то его часть? — уточнил Макс, и Эрик кивнул. — Военные?

— Или они, или СОД, Секретная организация Джамахирии, контрразведка. Когда Каддафи резко стал белым и пушистым, СОД оказалась чуть ли не вне закона. Возможно, они пытаются вернуть былое влияние.

— Один черт. Так или иначе, эти люди стоят за похищением госсекретаря. — Эрик не стал спорить, и Макс продолжил: — Или террористы платят этой таинственной организации за неприкосновенность? Именно так бен Ладен действовал сперва в Судане, потом в Афганистане, пока Талибан не прихлопнули.

— Об этом я тоже думал. Известно, что раньше Ливия прятала террористов. Вероятно, карьер и железная дорога пока нужны для прикрытия, а на самом деле там тренировочная база. Потом прибыль пойдет террористам. Контрабандой алмазов «Аль-Каеда» в Африке уже занималась.

Макс зажег трубку: это помогало ему собираться с мыслями. Когда табак разгорелся и колечки дыма повисли под потолком, он проговорил:

— Мы переливаем из пустого в порожнее. Все равно не угадаем. Скорее уж Хуан на месте разберется. По-моему, гораздо важнее вытащить его оттуда.

— Согласен.

— Есть предложения?

— Пока нет. Нужно подождать. Он сам выйдет на связь.

Хэнли всегда отличала сдержанность, и Эрик удивился, когда он вдруг зло выпалил:

— Ненавижу ждать!

— Понимаю.

— Не следовало Хуану туда лезть!

— Он решил, что это оптимальный вариант. Иначе мы бы не узнали, где их база.

— Можно было просто отследить вертолет радаром.

— Мы же не засекли его по пути к месту катастрофы, — возразил Эрик, — значит, и на обратном пути потеряли бы. Они летели над самой землей — на такой высоте радар бессилен. Спутник даже не предлагай: времени не было. Кабрильо принял единственно правильное решение.

Макс взъерошил редеющую шевелюру.

— Понимаю, понимаю! Просто не нравится мне это… Неизвестных столько, что ничего не разберешь! То ли правительство покрывает боевиков, то ли чиновники ведут свою игру, то ли это обычные террористы, скорее всего, из организации аль-Джамы… Мы понятия не имеем, кто они и чего хотят, не знаем, жива ли Катамора… мы вообще ничего не знаем! Линк, Марк и Линда нашли вертолет, который вроде похож на тот, что сбил «боинг», но опять же, чей это вертолет? Плюс пропавшие археологи, которые то ли замешаны в этой истории, то ли нет, плюс ученый хмырь, утверждающий, что целая группа копалась фактически ради алиментов для его бывшей жены! Я ничего не упустил? Ах да, через два дня стартует крупнейшая мирная конференция со времен Кемп-Дэвида. Хуан не выходит на связь, я в полном замешательстве! Куча деталей, а головоломка не складывается.

Тут Эрик понял, в чем дело. Макс, в отличие от Кабрильо, не обладал задатками лидера. Дай Хэнли сложную техническую задачу — он не отступится, пока не найдет ответ; изложи план — исполнит все в точности. Сейчас требовалась инициативность, вот Хэнли и злился.

— Если бы решал я, — дипломатично начал Эрик, — то пока отправил бы Марка и других поближе к карьеру и базе террористов, чтобы они могли действовать по сигналу Хуана.

— А как же археологи и корабль аль-Джамы?

— Потом. Сейчас на первом месте наш командир, а на втором — госсекретарь Катамора.

У Макса зазвонил телефон. Вызывал дежурный офицер. Хэнли включил громкую связь.

— Хэнли.

— Макс, тут срочное сообщение от Оверхолта.

— Что еще?

— Вертолет, по описанию соответствующий тому, что забрал Кабрильо, недавно объявился на раскопках в Тунисе. Вооруженные люди похитили профессора Эмиля Бамфорда, местного чиновника и парнишку, который помогал в лагере по хозяйству, возможно его родственника.

Макс пристально посмотрел на Эрика.

— Археологи потом, говоришь?

Вахтенному он ответил:

— Понятно. Подтверди, что сообщение получено.

Положив трубку, Хэнли откинулся на спинку кресла.

— Вот еще непонятный кусок.

Тактичный Эрик не стал уточнять, что кусок, возможно, совсем от другой головоломки.

На милом личике решительность и восторг. Губы сжаты, глаза широко распахнуты, хоть хлорка и жжется, капельки воды алмазами блестят на длиннющих ресницах. Тело извивается, ноги бьют по воде, а надувные наплечники при каждом неловком гребке тыкаются в подбородок.

Алане кажется, что сердце сейчас не выдержит. Она в бассейне-лягушатнике во дворе у дома, потихоньку отступает, а Джош изо всех сил плывет к ней. Это их обычная игра: мальчик, когда устает, начинает обиженно хныкать, а когда добирается до материнских рук, сияет от гордости.

Она уже прижалась спиной к бортику. Джош совсем рядом, он торжествующе улыбается, понимая, что доплыл. Вдруг наплечники исчезают, голова уходит под воду. Алана пытается оттолкнуться от бортика, но ее кожа словно приклеилась к плитке.

Джош выныривает. Отплевывается, в глазах ужас, худенькое тельце содрогается от кашля, на губах пузыри — вода со слюной. «Мама!» — успевает позвать он, однако голова снова уходит под воду.

Алана тянется изо всех сил, не щадит ни мышц, ни суставов, но сына достать не может. Она с места не в состоянии сдвинуться! Кругом люди: одни загорают, другие сидят на бортиках и полощут ноги в прохладной воде. Она пытается их позвать — с губ не слетает ни звука. Ее беду никто не видит.