Любая секретность имеет наряду с положительными и массу отрицательных аспектов!

Шлюпка, на которой Люкнер и его пять матросов бросили вызов Тихому океану, в среднем шла со скоростью четыре узла. Курс был взят на остров Атия, до которого было чуть более трехсот миль.

На лодке имелся трехнедельный запас питьевой воды и двухмесячный запас сухарей.

Шлюпка была до того переполнена, что пробраться с носа на корму можно было только ползком по тюкам и ящикам. Все, что необходимо было уберечь от сырости, — табак, провиант, фотоаппарат и фотопринадлежности, теплая одежда, — хранилось в специальных герметических камерах по бортам шлюпки. От этого остойчивость утлого суденышка была сильно нарушена, и шлюпка часто черпала бортами, несмотря на то, что погода в первые дни плавания была относительно тихая. На дне шлюпки удалось найти место для четырех матрасов, где, скрючившись, могли отдохнуть сразу четыре человека.

Для зашиты от дождя и волн вокруг шлюпки, по планширу, был прикреплен широкий брезент. В случае необходимости, он разматывался и связывался с таким же полотнищем другого борта, создавая некое подобие тента. Железные стойки удерживали этот тент на некоторой высоте, создавая хорошее укрытие для людей и грузов.

Производить в таких условиях штурманские вычисления было очень трудно. Даже карты негде было разложить. При любом неосторожном движении все летело за борт. Работать приходилось на качке онемевшими руками. Карты, мореходные таблицы, логарифмические таблицы и книги слипались от сырости. Их клали для просушки на солнце, и они распухали, как свиные туши.

Но самым трудным было то, что из-за однообразной пищи и малоподвижности все страдали от запоров.

Тем не менее, Люкнеру показалось, что они довольно быстро добрались до острова Атия, ближайшего из архипелага Кука, и впервые высадились на занятую противником территорию.

Люкнер вместе с лейтенантом Кирхгейсом, сопровождаемый толпой изумленных туземцев, отправился нанести визит британскому губернатору.

Губернатор возлежал на веранде своего дома. Увидев незнакомцев, он даже не пошевелился. На лице его застыло выражение полного довольства с оттенком пренебрежения. Таким, по мнению Люкнера, и должно быть лицо человека, чья страна владела большей частью земного шара. Правда, разглядев Люкнера, губернатор, судя по выражению его лица, стал столь же высокомерным, сколь и подозрительным.

— Меня зовут Ван Гутен, — представился Люкнер губернатору, — а это — мой помощник Саутхарт. Мы американцы голландского происхождения. Пару месяцев назад в голландском клубе Сан-Франциско мы заключили пари, что проплывем в открытой шлюпке из Гонолулу, мимо островов Кука, на Таити и обратно. Пари заключено на двадцать пять тысяч долларов. Согласно его условиям, мы обязаны в известных местах приставать к берегу и отмечаться для контроля. Поэтому будьте так любезны выдать нам удостоверение, что мы здесь были. Нам бы также хотелось взять здесь воду, консервы и свежих фруктов.

Лицо губернатора прояснилось. Хотя он и посчитал, что подобные пари говорят о том, что Америка начинает впадать в детство, ему даже и в голову не пришло потребовать у Люкнера предъявления каких-либо документов или, хотя бы, вахтенного журнала. Будучи гордым британцем, он настолько презирал иностранные языки, что принял нижне-немецкое наречие, на котором Люкнер переговаривался с Кирхгейсом, за голландский язык. Видимо, ошалев от скуки, губернатор завел с мореплавателями разговор о войне, осуждая ее и уверяя, что от этой войны выиграет лишь «желтая раса», то есть, Япония.

Через четверть часа на губернаторской веранде появился французский миссионер. Люкнер обратился к нему по-французски, чем привел миссионера в состояние полного восторга. Будучи пламенным патриотом Франции, пастор пригласил моряков к себе домой, где они были встречены звуками Марсельезы, исполненной на граммофоне, и прекрасным обедом.

На обратном пути через деревню немцев, если верить Люкнеру, «восторженно приветствовали туземные девушки, одарив цветами и фруктами».

Люкнер еще раз посетил губернатора, расспросив его о заходах на остров судов. Выяснилось, что прихода парусников не ожидается, и Люкнеру пришлось отложить захват судна до прибытия на острова Айтуаки, куда он решил направиться. Получив у губернатора удостоверение о прибытии, Люкнер утром следующего дня снова вышел на своей шлюпке в открытый океан.

К сожалению, погода ухудшилась. Лили бесконечные дожди, промочившие все насквозь. Волны постоянно заливали шлюпку. Иногда в течение часа из шлюпки приходилось вычерпывать двести пятьдесят ведер воды. В последние двадцать пять дней плавания Люкнер даже забыл, когда он в последний раз был сухим. Все дрожали от холода, временами согреваясь горячим кофе. Даже брезентовый тент начал пропускать воду.

На острове Айтуаки им не удалось застать шхуны, которую они планировали захватить. Решено было все же сойти на берег, получить сведенья о движении судов и провести хотя бы одну ночь в сухом помещении.

Тридцатого августа 1917 года шлюпка с шестью моряками из команды погибшего «Зееадлера» подошла к молу острова Айтуаки.

На этом забытом Богом островке даже прибытие шлюпки с какими-то подозрительными личностями считалось событием. Поэтому на моле гостей встречал сам губернатор, как здесь называли резидентов. Губернатор носил пенсне и чем-то напоминал Люкнеру американского президента Вильсона. Здесь Люкнер решил выдать свою компанию за норвежцев, так как на острове могли оказаться голландские купцы.

Пенсне окруженного туземцами губернатора поблескивало с мола не очень приветливо. С подозрением оглядев прибывших, губернатор тут же распорядился, чтобы шлюпку для начала осмотрел некий норвежец, работавший на острове плотником. Встреченный приветствиями на родном языке плотник сразу проникся симпатией к появившимся «землякам». Но губернатор не успокоился. Он решил всех прибывших мореходов разделить, чтобы послушать, что расскажет каждый из них по отдельности. Немцев развели по разным домам, принадлежавшим богатым островитянам, предлагая там пообедать, принять ванну и отдохнуть. Отказаться было нельзя, но, на всякий случай, каждый сунул в карман ручную гранату. Разложить вещи для просушки также оказалось невозможным, поскольку туземцы окружили шлюпку плотным кольцом. Нельзя было поднять одеял, под которыми было спрятано оружие.

С губернатором обедал лейтенант Кирхгейс, а Люкнер — у богатого местного торговца по фамилии Лоу. Люкнер нервничал, поскольку во время обеда хозяину постоянно приносили какие-то записочки, а он что-то писал в ответ.

Возвращаясь на мол, Люкнер повстречал норвежского плотника, который сообщил, что их считают за немцев и хотят захватить, для начала, втащив шлюпку на берег. Люкнер приказал двум своим подчиненным оставаться постоянно в шлюпке и, в случае необходимости, обстрелять мол из пулемета, чтобы прикрыть возвращение находящихся на берегу. Сам же Люкнер, набравшись наглости, отправился к губернатору за обещанным удостоверением. Заодно он планировал закупить провизии у местных жителей.

Губернатор встретил Люкнера более чем прохладно. Он потребовал у бывшего командира «Зееадлера» все документы, связанные с его плаванием, подвергнув его, вместе с тем, форменному допросу, стараясь узнать различные имена и даты. На вопрос Люкнера, чем вызвана подобная подозрительность, губернатор честно ответил, что подозревают всю компанию Люкнера в том, что они вовсе не норвежцы, а немцы.

Если это не так, то он извинится, но просит опровергнуть его обвинения документально. Люкнер взвел в кармане курок маузера, пощупал ручную гранату и предложил губернатору сходить вместе с ним на пристань, где он предъявит ему необходимые документы.

Губернатор согласился и в сопровождении целой толпы туземцев они с Люкнером отправились на мол. Там их ждал какой-то высокий человек в английской военной форме, попросивший у губернатора разрешения арестовать Люкнера. Люкнер нагнулся к уху губернатора и тихо предупредил: