Записанная передача не менялась, а большая красная секундная стрелка на циферблате висящих в рубке часов неумолимо продолжала свой бег времени.

Минуты летели. Никто не отваживался задать вопрос, а тишина стала хуже слов, И Спаркс в конце концов рассеял чары. Он опустил микрофон и отключил питание. Когда он обернулся, все увидели его лицо, покрытое бисеринками пота.

– Прошу прощения, капитан, но у нас ничего не вышло. Излучаемому нами сигналу не хватает мощности. Шторм оставил изрядный шумовой фон, и мы никак не можем сквозь него пробиться.

Он остановился, так как приемник вдруг замолк, и перед тем, как появился текст нового сообщения, установилась мертвая тишина.

– «Иоган Кеплер» – это ваша передача? Мы уловили очень слабый сигнал на частоте корабля, но совершенно не можем разобрать сообщение. Это ваша передача? Повторяю – слышите ли вы нас? Марсианский центр вызывает «Иоган Кеплер». Мы приняли очень слабый сигнал на вашей частоте. Но не можем разобрать его.

– Это шторм, – пояснил Спаркс. – Видите, нам не хватает мощности.

– Вы сделали все, что смогли, – подбодрил его Дон. – Никто вас не обвиняет.

Винить было некого.

Но это ничего не дает.

Если они не смогут связаться с Марсом, то можно считать себя мертвецами прямо сейчас.

8

Все отвернулись, и лишь Дон не отрывал взгляда от грубого передатчика, уставившись, словно хотел заставить его работать силой собственной воли. Способ должен быть – этот передатчик являлся единственной их надеждой.

– Нельзя ли увеличить мощность? – спросил он.

Спаркс отрицательно покачал головой.

– Я и так уже перегрузил все схемы на сорок процентов. Некоторое время они могут выдержать это и не сгореть. Вы же видите, я каждые пять минут отключаю питание. Перегрузи их еще чуть-чуть, и они сгорят сразу, как только я включу напряжение.

– Нельзя ли подобрать другие схемы?

– Боюсь, что нет. Собрать эту штуку было самой легкой частью работы. Большую часть времени мы с Голдом потратили на поиски среди того хлама, который мы только смогли обнаружить. Но по мере того, как мы будем приближаться к Марсу, сигнал будет улучшаться. В конце концов нас услышат.

– В «конце концов» – не очень обнадеживающий срок, – заметил Угалде. Он подошел к передатчику и встал рядом с ним, покачиваясь на носках и заложив руки за спину, словно перед студенческой аудиторией. – В данный момент, хотя и с величайшей досадой, я должен признать, что навигация пока что недоступна для меня, но я тем не менее способен рассчитать любую орбиту. Я не хотел бы разубеждать вас, но я выудил все, что мог из записей последних расчетов погибшего навигатора. Ошибка в нашем курсе возрастает с каждой секундой, а чем больше ошибка, тем труднее ее исправить. Сейчас я попытаюсь провести кое-какую аналогию.

Представьте себе, если сможете, длинный пологий стол, по которому скатывается шар. Если шар скатится точно вниз, то он попадет в колышек, вбитый в футе от стола. Если шар сбить слегка в сторону, он покатится под углом к правильной траектории. Но достаточно легкого толчка, чтобы он опять покатился прямо и все же попал в колышек. Но легкий толчок сразу после отклонения. Если же коррекция не будет сделана сразу, то через некоторое время шар на несколько футов отклонится от нужной траектории, и чтобы исправить ее, потребуется уже сильный удар.

Чем дольше заставим корабль ждать, тем больше расчетов понадобится. Вы, конечно же, поняли, что шар – это наш корабль, а колышек – Марс. Мы потеряли уже довольно много времени. Если ждать еще дальше, может оказаться так, что мы не сможем провести коррекцию полета, требующуюся, чтобы вывести корабль на нужную орбиту. Контакт с Марсом должен быть установлен и немедленно.

После этих слов уже больше нечего было добавить, и в рубке повисло такое плотное и унылое молчание, что его можно было резать ножом. Спаркс оглянулся вокруг и, переводя взгляд с одного на другого, вернулся к столу.

– Не смотрите на меня, – защищаясь от пытливых взглядов, громко произнес он. – С теми частями, что у нас были, я сделал все, что мог! Я смастерил передатчик, и он работает. Вы это слышали. Он дает все, что можно. Больше я ничего не могу сделать. Не забывайте, что это речевой передатчик с модулированием сигнала, а не радар или генератор сигналов, просто излучающий импульс энергии. Это все, что у нас есть.

Дон ткнул его в плечо, причем сильнее, чем наверняка намеревался это сделать.

– Вы упомянули радар? – Дон быстро отошел, увидев изумление на лице радиста.

– Ничего, сэр. Ничего, что бы нам пригодилось. Если выдать простой сигнал, то возможно получить большей мощности сигнал, чем мы имеем. Но чтобы сигнал нес информацию, мы должны его промодулировать. Иначе Марсианский центр не примет ничего с нашего сигнала, кроме импульса энергии. Они узнают, что мы еще живы, но ничего больше.

– Нет, – ответил Дон, – это не все. – Он шагал вперед и назад, ударяя по раскрытой ладони другой руки. – Кое-что можно сделать. Я знаю, я читал в книге что-то насчет первых шагов радио. Существовал какой-то код…

– Верно, – ответил Спаркс. – Код. Им пользовались, верно, меньше пары сотен лет назад. Мы изучали это в училище по истории радиотехники. До того, как люди научились модулировать сигнал, они для передачи сообщений пользовались одной несущей, разбивая ее в соответствии с кодом на длинные и короткие импульсы. Я уже вспомнил, что для каждой буквы у них был свой особенный сигнал. А на приемном конце они должны были переводить его в буквы. Но мы не можем этого сделать.

– Почему же?

Спаркс собирался улыбнуться, но, увидев выражение лица Дона, переменил это выражение.

– Ну, видите ли, никто больше не знает кода… Так что если бы мы знали его и воспользовались для передачи сообщения, на приемном конце никто нас не поймет. Это была грандиозная мысль, и мы могли бы ей воспользоваться, но…

– Никаких но!.. Мы этим воспользуемся. Сможете ли вы передавать длинные и короткие сигналы?

– Думаю, что смогу. Я могу поставить выключатель и просто включать и выключать передатчик. Или, если мы сможем записать все на пленку, это будет даже проще, и подать запись на обмотку реле. Я полагаю, это можно сделать.

– Тогда делайте. Я вскоре принесу вам послание. Сооружайте свое устройство. Курикка, за мной!

Старшина молчал до тех пор, пока они не вышли из рубки, И лишь в коридоре позволил себе заговорить.

– Сообщите ли вы, сэр, что у вас на уме? – старшина выглядел несколько сбитым с толку, и от этого Дон едва не рассмеялся.

– Все просто. Мы направляемся в библиотеку. Код должен быть там. Если не в книгах на полках, то в периодической печати.

В конце концов все это оказалось не таким уж и сложным делом. Ни одна из книг, большинство которых являлось беллетристикой для развлечения пассажиров, не выглядела многообещающей, так что Дон набрал индекс энциклопедии. Раздел Ка-Кя содержал целый список кодов, и ему пришлось посмотреть три или четыре раздела, прежде чем он наткнулся на статью «Международные коды». Статья и содержала копию кода.

– Вот он, – сказал Дон, указывая на колонки букв, точек и тире и нажимая на кнопку «печать». –Давайте посмотрим, сможем ли мы перевести сообщение в этот вздор.

Решение предложил доктор Угалде, математик, когда они уже вернулись в рубку.

– Мы сможем задать задание компьютеру. Это одна из тех задач, для решения которых и была задумана эта дурацкая машина. Если позволите, я запрограммирую компьютер на решение преобразования введенного сообщения в этот код, и тогда он сам запишет результат на пленку для передачи. Я думаю, будет легче разобраться, что это за код, если перед сообщением передать числа от одного до десяти, набранные сериями точек. Это поможет им определить, что это разумное сообщение, а не случайный набор точек и тире. Имея такую путеводную нить, им не понадобится много времени, чтобы разобраться, в чем здесь дело.