— Хорошо, я кончил, — ответил тот.

Воцарилась гнетущая тишина. Наконец ее нарушил Морри.

— Арт, давай-ка займемся стряпней. А потом примемся за учебу.

Каргрейвз удивился. Заметив это, Морри добавил:

— А что? Мы можем читать материал вслух. Доктор долго не мог заснуть и лишь притворялся спящим. Он заметил, что Арт и Морри, вооруженные винтовками, ночь напролет сменяли друг друга на посту. И Каргрейвз не стал давать им советов. На рассвете оба парня легли спать. Каргрейвз, превозмогая боль, потихоньку встал и оделся. Опираясь на палку, он захромал к кораблю, чтобы оценить ущерб, нанесенный взрывом. Однако первое, что попалось ему на глаза, был ящик с торием. Защитная оболочка значительно увеличивала его габариты.

Доктор с облегчением отметил, что печать Комиссии по атомной энергии не повреждена. Он втиснулся в корабль и кое-как пробрался в двигательный отсек.

Повреждения были на удивление незначительны. Немного постучать да поварить — и все будет в порядке, подумал Каргрейвз. Озадаченный, он с опаской продолжал осмотр. Под щитом обнаружилось шесть кусочков пластичного материала, похожих на комки замазки. Хотя к безобидным с виду шарикам не вело никаких проводов, доктор сразу понял, что они собой представляют. Очевидно, диверсанту не хватило тех пяти минут, в течение которых тот был здесь один, и он не успел соединить проводом свои смертоносные игрушки. Его намерения были совершенно ясны: разрушить двигатель и прикончить того, кому «посчастливится» попасть в ловушку.

Очень осторожно, вытирая струившийся со лба пот, доктор собрал шарики и снова обыскал все вокруг. Удовлетворенный, он опустил взрывчатку в карман рубашки и вылез наружу. Больная нога здорово мешала ему, и Каргрейвз чувствовал себя человеком-бомбой, который вот-вот взорвется. Проковыляв к забору, он зашвырнул пластик подальше в поле, и без того истерзанное взрывами. Ничего не случилось: по-видимому, вещество было не слишком чувствительно к ударам. Что ж, подумалось доктору, со временем оно все равно разложится.

У входа в убежище, подняв лицо к солнцу, сидел Росс.

— Это вы, док? — спросил юноша.

— Да, я. Доброе утро, Росс.

— Доброе утро, док, — Росс двинулся к профессору, нащупывая дорогу ногами. — Слушайте, док! Я вчера наговорил Бог знает чего. Извините меня, я был сильно расстроен.

— Забудем. Мы все были очень возбуждены, — Каргрейвз сжал ладонь мальчика. — Скажи лучше, как твои глаза?

Лицо Росса просветлело.

— Уже лучше. Проснувшись, я выглянул из-под повязки. Я могу видеть…

— Отлично!

— Я вижу, но окружающие предметы выглядят расплывчато, двоятся и даже троятся. А потом глаза заболели от яркого света, так что пришлось снова прикрыть их.

— Похоже, ты скоро совсем поправишься, — сказал Каргрейвз. — Но будь осторожен.

— Я постараюсь. Док, скажите…

— Слушаю тебя, Росс.

— Впрочем, нет. Не обращайте внимания.

— Мне кажется, я понял. Да, я переменил решение, пока ворочался ночью без сна. Мы продолжаем дело.

— Великолепно!

— Может быть, это не так уж хорошо… не знаю. Но если вы твердо нацелились лететь, то и я с вами. Нас ничто не остановит!

— Теперь вы снова похожи на себя!

— Спасибо. Остальные уже поднялись?

— Пока нет. Они недавно легли.

— Знаю. Пусть спят. А мы посидим в машине. Берись за мою руку.

Когда они устроились на сиденьях, Росс спросил:

— Док, сколько еще времени потребуется на подготовку?

— Не очень много. А что?

— Ну, мне кажется, что нам следует поспешить и стартовать как можно скорее. Если попытки остановить нас будут продолжаться, то одна из них, вероятно, увенчается успехом. Я думаю, нам стоило бы стартовать уже сегодня.

— Сегодня мы стартовать не сможем, — ответил доктор, — но долго тянуть не станем. Во-первых, установим двигатель. В сущности, его нужно только собрать. Я практически все подготовил заранее, еще до того, как вы, парни, попались мне на глаза.

— Эх, если бы я мог нормально видеть!

— Понимаешь, эту работу я должен сделать сам. Только не думай, будто я что-то от вас скрываю, — поспешно добавил он, заметив выражение лица юноши. — Я не объяснял вам принципов работы двигателя потому, что собирался воспользоваться наглядным примером.

— И как же работает двигатель?

— Когда вы проходили элементарную физику, вам должны были рассказывать о турбине Герона. Помнишь, там имеется котел и небольшая крыльчатка, похожая на разбрызгиватель воды для лужаек. Котел нагревается, пар проходит через крыльчатку и заставляет ее вращаться. Мой двигатель устроен подобным образом. Вместо огня я применил ториевый реактор, а воду заменил цинком. Мы нагреваем цинк, доводим его до кипения. Получается струя цинкового пара, который устремляется через дюзы. Вот и все.

Росс присвистнул.

— Просто и изящно. А он будет работать?

— Он уже работал. Идея пришла мне в голову, когда я пытался сконструировать цинковую турбину для электростанции. Мне удалось получить сильную, устойчивую струю цинкового пара, но никакая турбина не выдерживала его напора: ломались лопасти. И тут меня осенило: ведь это же готовый ракетный двигатель!

— Прекрасно, док! Но скажите, почему не взять свинец? Ведь тогда получилась бы большая масса при меньшем объеме.

— Ты прав. Большая плотность топлива действительно позволила бы сократить размеры двигателя, баков да и самой ракеты; в итоге уменьшился бы мертвый вес. Однако масса не так уж важна; главной задачей является получение скоростного реактивного потока. Я взял цинк потому, что он имеет более низкую температуру плавления, чем свинец. Я хочу перегревать пар до такой степени, чтобы он истекал непрерывной струей на высокой скорости. Но я не могу повышать температуру выше предела устойчивости используемого в реакторе замедлителя.

— Углерода?

— Да, углерода. Графита. Он замедляет поток нейтронов, а кадмиевые заслонки управляют скоростью процесса. Излучение поглощается емкостью с жидким цинком. Он закипает и со всей возможной быстротой устремляется наружу.

— Ясно. Ну, а почему бы не взять ртуть? Она плотнее свинца и плавится при еще более низкой температуре, чем цинк.

— Идея хорошая, но увы — ртуть нам не по карману.

Из дверей убежища высунулась голова Морри, и доктор умолк.

— Эй! Идите завтракать, иначе останетесь голодными!

— Идем, — ответил Каргрейвз и, вылезая из машины, оперся на поврежденную ногу. Он вскрикнул от боли.

— Минутку, док. Обопритесь на меня, — предложил Росс.

Они поплелись в дом, помогая друг другу.

— Короче говоря, — продолжал Каргрейвз, — осталось только собрать реактор. Полагаю, торий привезли в графитовой оболочке, так что нам предстоит всего лишь смонтировать воздушный шлюз и провести ходовые испытания.

Ракета, хотя и использовалась ранее на трансатлантических стратосферных линиях, шлюза не имела: конструкторы не предусмотрели возможности открывания люка иначе как на земле. Но если уж нашим путешественникам было суждено высадиться на Луне, им необходимо было иметь воздушный шлюз — небольшую камеру, снабженную двойными дверями. Доктор намеревался приладить к косяку второй люк, ведущий внутрь корабля.

— Я могу сварить шлюз, — предложил Росс, — пока вы устанавливаете реактор. Разумеется, если мои глаза снова будут в порядке.

— Даже если ты снова начнешь видеть, я не думаю, что было бы разумно сразу же глядеть на сварочную дугу. А что, Арт и Морри не умеют варить?

— Конечно, умеют, но у меня получаются самые лучшие швы.

— Ладно, посмотрим. За завтраком Каргрейвз сообщил ребятам о своем решении лететь. Арт зарумянился от смущения и промолчал. Морри серьезным голосом произнес:

— Я знал, что за ночь температура у вас спадет. Так какие же у нас планы?

— Все те же самые; однако мы решили ускорить подготовку. Как твои успехи, Морри?

— Черт побери, я готов отправляться хоть сегодня. Гироскопы мурлычут как котята. Я проверял расчеты гофмановских орбит и С-траектории до тех пор, пока не зарябило в глазах. В общем, я и мои компьютеры готовы к полету на все сто, — Морри суеверно постучал по деревяшке.