Капитан Редхат быстренько оформила запрос в архивы по гражданину Роджеру Бондски, проживавшему на Топураге. Ответ пришёл неожиданный: личное дело отсутствует, изъято. Что значит 'изъято'? Такое что, бывает?

Подумав, капитан заполнила ещё один запрос - на этот раз в архивы Космофлота, и в архивы Комиссариата Обороны. Ответ пришёл ошеломляюще быстро: в доступе категорически отказано. Категорически.

Пожалуй, капитану полиции Редхат следовало бы на этом закончить. Следовало бы забыть о странном фермере с трудно выговариваемой фамилией. Если бы не парнишка со знакомыми голубыми глазами. Она обязана лично убедиться!

...

#

Планета Топураг, системы Топураг-2

Определённо, это он правильно сделал, что к соседям обратился за помощью и советом - вот, вчера ещё так надо было поступить! Сейчас они разберутся.

- Капитан Редхат, - прозвучал молодой, но уверенный женский голос. - Я виду сейчас дело по 'Кирибее-три'.

Опять женщина! Три полицейских за десять минут, и все - женщины. Куда они своих мужиков полицейских подевали? Эм..., мысли путались. Вот, какое ему дело до мужиков тех полицейских женщин?

- Капитан, приветствуем Вас, - заговорил Теодор Мицкович. - Мы тут получили извещение о смерти гражданина Роджера Бондски, моего друга и соседа. Это как-то невероятно, знаете ли. Мы просим пояснить: где тело? Что вообще случилось? Почему нам не говорят?

- Боннки, - неуверенно протянула леди полицейская.

- Да! Это мой отец! - вмешался Вацлав, и прямо потребовал: - Будьте любезны, проверьте, пожалуйста, у себя ещё раз! И сообщите, наконец, что там случилось, и где мой отец! Тут военные наверняка напутали!

- Простите, откуда, говорите, Вам пришло извещение о смерти?

- Тут космофлотские прилетали на шаттле, - Вацлав с готовностью пояснил, - привезли мне извещение о смерти отца! Это же ошибка! Вы можете проверить? Бондски! Бэ-О-Эн-Дэ-Эс-Кей-И! Пожалуйста!

- Уже проверяю. Мы обязательно разберёмся! Я лично прилечу к Вам.

Чего? К кому она собралась прилетать? Зачем? А, не важно!

- Что там? Ну же, что? - поторопил её Вацлав.

- Подтверждаю, гражданин Роджер Бондски погиб в инциденте на 'Кирибее-три', - сообщила капитан.

Планета под ногами опасно качнулась, небо потемнело, но Вацлав осознал вдруг: под жалким слоем надежды в его сердце давно уже надёжно расположилось тёмное знание: отца больше нет, и он, Роджер, остался один-одинёшенек во всей вселенной.

- Ага, да, хорошо, спасибо, капитан, - вымолвил Вацлав на автомате, и, покачнувшись, отключил связь, проведя ладонью над инфором.

- Ты, это..., мужайся, - дядька Теодор опустил глаза в пустую рюмку, осознал, что рюмка пуста, и потянулся к бутылке налить ещё по одной. - Вишь, как оно. Никто не знает когда, а только все мы там будем! Каждый в свой черёд. Никто не знает.

Вацлав его не слышал. Мир рухнул, вся вселенная коллапсировала, но каким-то удивительным, непостижимым образом этот стол, и эта веранда, продолжали быть. И небо. Странно. Всё это разом потеряло уже всякий смысл, но почему-то продолжало быть. И он - Вацлав - то же быть продолжал. А отец - нет. Алиены побери, не зря волшебная космическая ракушка так печально пела.

- Помянем...

Помянули.

Мир качался. Вацлав махнул на мир рукой. Мир принялся кружиться. Варька отобрала у Вацлава рюмку, и настойчиво подсунула ему тарелку с борщом. Борщ откуда взялся? Не важно. Должно быть, тётя Марта принесла. Вацлав вздохнул, и принялся есть.

Мицкович что-то говорил, рассуждал философски, а Вацлав хлебал борщ, и про себя удивлялся: оказалось, что где-то в глубине души он, приехав сюда, уже знал, что никакой ошибки нет, и что отец его действительно погиб, сгинул где-то.

- И очень даже понятно! - заявил тем временем дядька Теодор жене, - У нас тут, вишь, регулярного-то сообщения нет. Ну, надо было человеку лететь куда-то! По делам! И чего? Вот, он там с каким-нибудь залётным военным договорился, что бы, значит, подкинули его, куда надо. У нас тут как по другому-то улетишь? А военные - дело служивое - пришёл приказ сменить курс - и всё! Вот тебе и Кирибея!

- Складно, - кивала ему Марта, но не сдавалась: - А вот, смотри, чего тут пишут: "геройски погиб". Это чего же это, как же, геройски, если он "зайцем" летел?

- Дык! Ясно же всё! Вот ты женщина! Логистистиски... логигиски... э-м, соображай! Погубили военные человека! Гражданского! Соображаешь? Вот, отмазываются теперь! Прикрылись они так, что бы нам теперь к ним, значит, не с руки было с претензиями. Как погиб? Геройски. Геройски, значит что? Значит, секретное военное дело. И баста! Поняла? Логисиськи!

По мере уменьшения борща в тарелке, Вацлав медленно терял мрачную болезненную хандру, и взамен наливался здоровой злостью. Ведь точно дядька Теодор говорит! Это космические военные виноваты! "Пенсию по утрате кормильца"! Откупиться придумали!

- Ты, сынок, не унывай! - участливо обратилась к нему тётя Марта.

- Да! - подхватил дядька Теодор, - Ты парень умный, собою статный, руки у тебя - откуда надо растут. Не пропадёшь! Ферма, вон, у тебя...

Тут Теодора Мицковича прямо на полуслове переклинило на минуточку - мысль неожиданная пришла. Забегая немного в сторону, скажу я вам, что Теодор Мицкович - он вообще мужик хороший, но есть у него пунктик: если вдруг на жизненном горизонте мелькнёт возможность нажиться, просыпалась в Теодоре Мицковиче страсть к стяжательству. При этом Теодор вовсе не был ни скупым, ни жадным. Эта его страсть была скорее похожа на охотничий азарт. Сумма выигрыша не была так уж важна. Да и полученную наживу, в случае удачи, Теодор запросто мог на радостях потратить на празднование своей победы, и щедро угощал по этому поводу друзей и соседей. Нет, не жадный он был человек, Теодор Мицкович. Но азартный. А тут - целая ферма! Молодой Вацлав истинных размеров принадлежащих его отцу земель не знал. Ведь Роджер Бондски возделывал отнюдь не всю свою землю. А вот Теодор случайно про те размеры знал.

Так что дядька Теодор налил им с Вацлавом ещё по рюмке, и принялся парня уговаривать:

- Да, мой юный друг, да! Ты, сынок, молод, здоров, умён - ты далеко пойдёшь! Верно тебе говорю! Ты бы, уж мне поверь, смог бы ты и в Метрополии себя показать! Да! Ну, давай, за твоё будущее!

Вацлав в слова дядьки Теодора особо не вслушивался. Но за рюмкой потянулся. А думал он в это время застрявшую в мозгу мысль про военных, что это они в гибели отца виноваты. И хитрят, дело всё шиворот навыворот повернули.

А Варька его под столом прибольно по ноге пнула. И рожу состроила эдакую. Ладно, Вацлав с Варькой ссориться не хотел, рюмку отставил.

- Только тебе деньги на первых порах будут нужны, - продолжал излагать дядька Теодор. - Метрополия, понимаешь, - там всё на деньгах крутится, всё деньгами смазывается. Ну, ты-то понимаешь! А знаешь что? Эх, была - не была! Ты мне всегда нравился! Я могу тебя деньгами выручить! Так и быть, куплю я у тебя твою ферму!

Вайлав глянул удивлённо - он половину слов из речи дядьки Теодора пропустил, и связь логическую утерял, а сейчас удивился: с чего бы ему, Вацлаву, ферму-то продавать? Это как же он, прирождённый фермер, без фермы будет? А Варвара его поддержала, вскрикнула возмущённо:

- Чего?!

- Цыц, дочь! - оборвал её Теодор, и протянул Вацлаву полную рюмку. Варька снова под столом пнула. Но дядька Теодор весомо заявил: - Вацлав сам знает! Он - мужик!

- Мужик! - согласился Вацлав, глянул на Варьку с вызовом, и взял рюмку. Варька состроила рожицу. Вацлав так понял, что девчонка не верит, что он - Вацлав - мужик. И показательно вылил в себя содержимое рюмки одним залпом. А пусть она знает!

- Вот! Это по-нашему! - похвалил его дядька Теодор. - Это по-мужски! Вацлав, сынок, я тебя уважаю! - и тоже выпил свою рюмку. Крякнул удовлетворённо, закуску в рот кинул, и, жуя, заговорил дальше: - Ты, Вацлав, не слушай женщин! Они не лосициски мыслят! Ты меня слушай! Я тебе так скажу: ты сможешь!