Массивный черный внедорожник с тонированными стеклами плавно затормозил в двух кварталах от университета. Вадим – водитель – посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Мне не нравится эта затея, – произнес он недовольным голосом.

Я уткнулась лицом в ладони. Мне и самой было понятно, как это выглядит со стороны, но так было нужно.

– Ты обещал! – Я умоляюще на него посмотрела.

Его руки с такой силой сдавили руль, что костяшки пальцев побелели.

– Если Николай Романович узнает...

– Не узнает! – тут же перебила я. – А если узнает, скажешь, что я сбежала!

Вадим потер переносицу.

– Аня...

– Пожалуйста!

Он сдался.

– Хорошо. Но обещай мне, что будешь осторожна.

Я благодарно улыбнулась.

– Обещаю. Я освобожусь в два, жди меня здесь же.

Дождавшись его ответного кивка, я повесила на плечо черный рюкзачок и, внимательно осмотревшись по сторонам, вышла из машины. На меня тут же налетел холодный колючий ветер, растрепав волосы, и я плотнее укуталась в шарф.

Начало нового учебного года стало для меня еще и началом новой жизни, если можно так выразиться. Я, теперь уже студентка третьего курса, вынуждена была покинуть привычное для меня место жительства и любимый университет, после того, как мама сбежала вместе с любовником в Италию, бросив меня совсем одну. Не то что бы я нуждалась в ее обществе или внимании. Просто ее поступок как таковой начисто лишил меня уверенности в завтрашнем дне.

Отец тоже не ожидал от нее такой выходки. Нам обоим было известно, насколько авантюрный был у мамы характер, но подобных вещей раньше не происходило; по крайней мере, она предупреждала меня об отъезде.

Для папы это стало последней каплей. Едва я закончила второй год обучения, он забрал меня к себе, поставив перед фактом: с мамой я больше не увижусь. Со стороны это выглядело жестоко, и только я понимала, что это не так. У мамы отсутствовал материнский инстинкт, но, к несчастью, после их с отцом развода суд был на ее стороне, и меня оставили с ней.

Теперь же я смогу расправить крылья.

Мне лишь было жаль моих друзей, которые остались там.

Я вошла внутрь через главный вход Смоленского государственного университета как раз перед тем, как мои мозги окончательно замерзнут. Радуясь теплу, я на ходу стала расстегивать осеннее пальто, позволяя теплу, словно одеялу, укутать меня с головы до ног.

Оглядев просторный холл, я сочувственно посмотрела на первокурсников, которых было легко отличить от «опытных» студентов: растерянно озираясь по сторонам, они пытались определить, в какую сторону им двигаться. Я не смогла сдержать облегченного вздоха: мой папа, который по совместительству был еще и ректором моего нового университета, накануне вечером подробно проинструктировал меня, так что я с легкостью нашла нужный мне юридический факультет.

Однако нынешним вечером состоялся еще один серьезный разговор: я наотрез отказалась поступать в университет как дочь ректора. Более того, он не должен был показывать студентам и преподавателям, что мы являемся кровными родственниками. Это были мои условия, в противном случае я пригрозила вообще не показываться там на глаза. Он удивился моей просьбе, но согласился хранить этот «страшный» секрет, правда с оговоркой, что так будет лишь некоторое время. Я была согласна на все.

А сегодня утром я, втайне от папы, добавила в свой ультиматум еще один маленький пункт: независимо от обстоятельств моя машина не должна приближаться к главному входу больше, чем на квартал.

Поднявшись на третий этаж, я, маневрируя между потоками студентов, подошла к доске объявлений, чтобы переписать свое расписание. Другие учащиеся подходили и, снисходительно скосившись на меня, фотографировали расписание на телефоны. Я мысленно корчила им рожицы, нащупывая в кармане джинс контуры своего смартфона. Он остался в кармане по двум причинам: во-первых, мне нравилось писать от руки; во-вторых, телефон стоил настолько дорого, что в души студентов невольно закрадется подозрение.

Легкая улыбка коснулась моих губ, когда левая рука нащупала второй телефон. Этот я купила для прикрытия, на случай, если кому-нибудь в голову придет мысль позвонить мне, пока я на учебе. Второй был намного проще первого, кнопочный и без камеры, но цветной – вполне подходящий для представителей среднего класса.

Я переписала расписание и отправилась на поиски аудитории, в которой мне предстоит пережить самые страшные минуты моей жизни – я была уверена, что преподаватель выставит меня перед всеми и велит представиться. Не то чтобы я боялась публики, но всеобщее внимание доставляло мне больше дискомфорта, чем уюта.

Приближаясь к нужному мне кабинету, который находился в самом конце коридора, я увидела на своем пути группу студентов. Видимо, это и есть мои новые однокурсники. Стараясь не привлекать всеобщего внимания, я отошла к стене напротив, и, опершись об нее спиной, уставилась в окно. Группа, весело переговариваясь, не обратила на меня никакого внимания. И, хотя где-то в глубине души шевельнулась обида, именно это и было мне нужно.

Вот мимо группы прошла женщина с ужасным цветом волос кричащего красного оттенка и стала открывать двери аудиторий. Когда очередь дошла до нашей, прозвенел звонок, и группа тут же ввалилась внутрь. Дождавшись, пока все скроются, я перевела дух.

Внезапно мне на плечо легла чья-то рука. От страха я чуть не подпрыгнула.

Я обернулась.

– Здравствуйте, – дружелюбно улыбнулась мне высокая женщина средних лет. Ее черные волосы были модно подстрижены, а темно-синий брючный костюм сидел как влитой, подчеркивая все ее достоинства; пара карих глаз смотрела участливо. – Вы, должно быть, Анна?

Надеюсь, папа сдержал свое обещание...

Я кивнула.

– Не переживайте, поначалу всем трудно. Идёмте.

Она вошла в кабинет, я проследовала за ней.

Группа вытянулась в обычном приветствии.

А затем их взгляды устремились на меня. Избегая смотреть им в глаза, я отвернулась и уставилась в спину преподавателя.

#2

– Доброе утро, группа, – прозвучал ее жизнерадостный голос, а я молилась, чтобы она не заставила меня рассказывать всем о себе. – Меня зовут Наталья Анатольевна, я буду вести у вас криминалистику. А это Анна Соколова, ваша новая одногруппница.

С этими словами она отправила меня жестом усаживаться на любое место. С трудом сдержав радостный выдох, я села на последний ряд, чтобы мои новые знакомые не прожигали мне спину. Это затрудняло еще и то, что аудитория была многоярусной, а я сидела выше всех.

Разложив на столе нужные мне предметы, я принялась разглядывать сидящих передо мной людей. Но, заметив их любопытные взгляды, тут же оставила эту затею.

Первая пара прошла тихо, не считая едва долетавших до меня перешептываний, которые, впрочем, не могли испортить мне настроение. Для каждого из них я всего лишь новенькая, а не дочь ректора. А потому я смогу завести себе настоящих друзей, а не подхалимов, превозносящих меня до небес лишь для того, чтобы иметь авторитет.

От мыслей меня отвлек стук в дверь, в которой через секунду появилась уже знакомая мне копна жутко-красных волос. Она тихо подозвала к себе Наталью Анатольевну и стала что-то быстро ей объяснять. Спокойно выслушав женщину, преподаватель кивнула, и в дверном проеме появился парень в стильных черных кроссовках, светлых полинялых джинсах и темной кофте. Из-под черного капюшона, надетого на голову, выбилась прядь каштановых волос.

– Очевидно, сегодня день новичков, – подавив смех, сказала препод. – Прошу любить и жаловать, Егор Богданов. – Затем она обратилась конкретно к парню. – Можешь идти садиться.

Его напряженное лицо разгладилось: кажется, ему тоже претила перспектива распинаться перед группой. Он, как и я ранее, поднялся на последний ряд, и кинув на меня быстрый взгляд, разместился через проход от меня. За всю пару он ни разу не отвел глаз от доски, старательно записывая лекцию. Я последовала его примеру.