Костя вышел от Никандры и бодрым шагом направился домой. Пройдя несколько участков, он увидел Мишку. Тот стоял, сунув руки в карманы джинсов, и поджидал Костю. Они не виделись с момента ссоры, и Косте не хватало друга. Он уже давно тяготился размолвкой, поэтому страшно обрадовался. В конце концов, сколько можно дуться друг на друга? Костя заторопился, но, подойдя ближе, замедлил шаг. На лице Мишки застыла странная усмешка, при виде которой Косте расхотелось тотчас бросаться ему на шею.

- Значит, вот оно что! - язвительно произнес Мишка.

Начало разговора не предвещало ничего хорошего.

- А что? - с вызовом спросил Костя, не понимая, к чему клонит его недавний друг.

- Значит, с трехнутой дочкой художника тебе больше нравится, чем с Веркой? Или у вас без поцелуйчиков обходится? Ей, поди, и не надо. Она же убогая.

- Повтори, что ты сказал? - Костя с силой схватил Мишку за грудки.

- И повторю. Сладкая парочка: гомик и калека, - зло огрызнулся Мишка и резким движением вырвал рубаху из рук Кости.

Костя с размаху ударил Мишку кулаком, вложив в удар всю силу, на которую был способен. В костяшках пальцев отдалась резкая боль. Мишка пошатнулся. Не давая противнику прийти в себя, Костя нанес ему второй удар, но на этот раз Мишка отскочил в сторону и обрушил кулак Косте в челюсть. В глазах у Кости потемнело, а во рту появился солоноватый привкус крови. К дерущимся уже бежали тетки с соседних участков, чтобы их разнять, но парни, не замечая ничего вокруг, продолжали в ярости награждать друг друга тумаками, пока не повалились и не покатились по земле в клинче.

Входная дверь захлопнулась за Костей, отрезав вежливые улыбки и радушные приглашения заходить еще. Вся семья собралась в гостиной. Родион Викторович весело подмигнул дочери и расхохотался:

- Нет, вы посмотрите, какая скрытница, ведь ничего не сказала!

- Вся в тебя, - бросила Анастасия.

Родион Викторович поперхнулся и оборвал смех. Неужели Настя дозналась о девчушке, что позировала ему для "Весенних этюдов"? Но как? Он стал лихорадочно припоминать, как это могло стать ей известно.

- И вообще, откуда взялся этот парень? Кто он такой? - поинтересовалась мачеха.

- Просто мой друг.

- Просто друзей не бывает. Если он ходит, значит, должна быть причина.

- А может, он ходит из-за меня? Чтобы мне не было одиноко?

- Святая наивность! Ты еще не сталкивалась с жизнью. Если люди что-то делают, то прежде всего для себя.

- Вот и я говорю, с чего бы это здоровый парень сюда зачастил, если у него выгоды нет? - вставила Полина.

Никандра прикусила губу от обиды, но промолчала. Она так старалась полюбить Полину, чтобы угодить Косте. Ну почему в этой женщине столько жестокости? Наверное, Костя не знает, что не всех можно полюбить. Просто он слишком хороший и добрый.

- Он не такой, - почти выкрикнула Никандра. - И потом, что ему от меня может быть нужно?

- Вот и я хотела бы это знать. И не дуйся, мы желаем тебе добра, чтобы не было слез и разочарований. Мир гораздо более жесток, чем ты себе представляешь. Мы с отцом стараемся уберечь тебя.

- Не надо меня оберегать. Я хочу жить в этом мире, каким бы он ни был.

- Глупости. Ты сама не знаешь, что тебе нужно. И потом, что тебе известно о его родителях?

- Какое значение имеют его родители? Не они же ко мне ходят, - с вызовом сказала Ника.

В поисках дополнительных доводов Анастасия обратилась за помощью к мужу:

- Родион, что ты молчишь, как будто тебя это не касается?

Родион Викторович внимательно поглядел на жену. Нет, наверное, все-таки не знает. Да, собственно, о чем там особенно знать? Ну, мимолетное увлечение. Хотя все же лучше Настю не раздражать.

- Настена, по-моему, все это совсем не так ужасно, - мягко вставил он. - Я бы даже сказал, что в этом возрасте это естественно.

- Но не в ее положении, - слова хлестнули Нику.

Она лучше других знала, что Костя никогда не сможет ее полюбить. И она никогда не сможет признаться ему в своих чувствах. Но она не хотела, чтобы посторонние грубо лезли в их отношения, напоминая о ее ущербности.

- Мне на фиг не нужны ваши советы, - Ника произнесла слово, которое не раз слышала от Кости. Она сама удивилась этому и, чтобы досадить мачехе, отчетливо повторила: - На фиг не нужны.

На мгновение присутствующие потеряли дар речи, а потом Анастасия, повернувшись к мужу, воскликнула:

- Нет, ты видишь?! Вот первые цветочки. Она уже начала выражаться, как уличная девчонка. По-моему, эту дружбу надо прекратить.

Ника взглянула на отца:

- Папа, пожалуйста. Он ведь не сделал ничего плохого. Он... он... - она искала слова, которые могли бы убедить отца встать на ее сторону. - Он хочет вылечить меня.

- Что?! Отец целыми днями сидит в мастерской, зарабатывает, чтобы показывать тебя лучшим светилам...

Родион Викторович вздохнул с облегчением. Точно не знает. Зря он волновался. Прежняя уверенность вернулась к нему, и он властно одернул жену:

- Настя, ты перегибаешь палку. В конце концов, девочка может иметь друзей. Это ее право. Я ведь не отлучаю тебя от твоих пустоголовых подружек, - сказал он и улыбнулся дочери: - Пускай твой кабальеро приходит, только давай договоримся, что ты не будешь перенимать уличного жаргона, - поморщился он.

Костя попытался привести себя в порядок, прежде чем являться домой, но понял, что это занятие пустое. Джинсы были в грязи, рубаха порвана, а о физиономии даже подумать страшно. Должно быть, красавец хоть куда. Он чувствовал, как левый глаз быстро затекает, превращаясь в щелочку.

При виде сына Зоя Петровна всплеснула руками и осела на табуретку:

- Батюшки, где же это ты так умудрился! Это кто же тебя отмутузил?

- Ничего, ему тоже досталось, - мрачно заметил Костя.

- А ты и рад. С кем подрался-то?

- Ни с кем, - буркнул Костя и добавил: - Ма, я тебе потом расскажу, ладно?

- Ох горюшко! Одежду-то скинь. Да в душе пойди ополоснись, прежде чем новое надевать.

Костя захватил чистые джинсы и футболку и побрел в душ. Все-таки с матерью ему повезло. Другая бы как с цепи сорвалась, а она ничего, молодцом. Поворчит еще, конечно, но худшее уже позади. За день вода в душе не прогрелась и сначала обожгла Костю холодом, но скоро он привык и прохлада стала даже приятной. Он долго стоял, подставляя под струи разбитое лицо. Боль постепенно уходила.

Когда он вернулся, мать сидела на веранде и чистила картошку. Она обтерла руки о фартук и, достав из буфета старый медный пятак, протянула его Косте:

- На-ка, к глазу приложи, Кутузов.

Костя приложил монету и сел к столу. Если бы мать полезла с расспросами, вряд ли ему захотелось бы говорить о драке с Мишкой. Но она молчала, и от этого он почувствовал, что обязан ей все рассказать.

- Ма, в общем, ты ничего плохого не подумай. Это мы так, с Мишкой повздорили.

- С Мишкой? - удивилась Зоя Петровна. - Это что же вы с ним не поделили?

- Понимаешь, он одну девчонку обозвал.

- Ну, нашли из-за чего кулаки чесать. Девчонки-то теперь тоже хороши. Ругаются, а то и покуривают.

- Она не такая.

- Все они не такие, коли приглянутся. И что же вы, девчонку не поделили?

- Да нет, ма, это совсем не то, о чем ты думаешь. Это дочка художника.

Зоя Петровна прикрыла рот ладонью, будто услышала что-то страшное.

- Ну вот, а я-то еще не верила, когда мне говорили, что ты к ним в дом бегаешь. Все, думаю, ошибаются. С чего это Костику туда мотаться?

- А что тут такого?

- А то, что руби дерево себе по плечу. Ничего хорошего из этого не выйдет. Вишь, к ней повадился и сразу в драку полез. Ты ж в жизни ни с кем не дрался, даже маленький.

- Не она же виновата. Что, она меня науськивала, что ли? Ты ее даже не знаешь, а она и рисует, и на пианино играет, и читает побольше всей нашей компашки вместе взятой.

- Вот я и говорю, не твоего это поля ягодка. Вон отец у нее знаменитость, а ты тоже - в калашный ряд!