Да, этот год был богат на события. Здание старого оперного театра отремонтировали, и оно вновь распахнуло двери для любителей сценических искусств. Полным ходом шла работа над программой празднования полуторастолетнего юбилея города. Футбольная команда округа обыграла спортсменов из Биксби. А Клингеншоеновский фонд собирался построить новый книжный магазин. И это уже были не просто слухи. Раскопки пустыря, где предполагалось заложить фундамент, закончились. Полли Дункан, целых двадцать лет занимавшая пост директора Публичной библиотеки Пикакса, подала заявление об уходе, дабы вскоре заступить на новую должность. Она дважды летала в Чикаго для консультаций с мозговым центром благотворительного фонда, в просторечии Фонд К.

Впрочем, произошло и крайне неприятное событие, но его пока удавалось скрывать от широкой общественности. В лесу возле пляжа обнаружили труп хорошо одетого мужчины, личность которого установить не удалось. Незнакомец был убит. Преднамеренно и хладнокровно – выстрелом в затылок. Произошло это в тот самый день, когда вскрывали грунт строительной площадки. Сплетники из кожи вон лезли, пытаясь как-то увязать эти два события, но пока безрезультатно.

Покинув площадку, на которой предполагалось заложить фундамент книжного магазина, Квиллер отправился домой. Амбар, в котором он жил, располагался всего в нескольких кварталах от центра города, отделяясь от него густым перелеском. И хотя никого более интересного, чем пара избалованных представителей семейства кошачьих, по этому адресу не обитало, дом был известен всей округе и воспринимался жителями Мускаунти как десятое чудо света. Построенное век назад восьмиугольное сооружение высилось среди бывшего хозяйственного двора как старинный замок: четыре этажа, сложенные из нетёсаных камней и обшитые сильно пострадавшим от превратностей погоды деревом.

Изначально это было хранилище для яблок, ждущих очереди на превращение в сидр. Теперь перекрытия и ведущие к ним приставные лестницы были убраны, исчез и всегда царивший в хранилище зловещий полумрак. Свет лился сквозь прорубленные в глухих стенах окошки причудливой формы, а все деревянные поверхности – балки, стропила, дощатые настилы – отскоблили так, что они вновь обрели присущий им от природы медовый цвет.

Жилые комнаты располагались на трёх уровнях, соединенных пандусом и лестницами, спиралью вившимися по внутренней стороне стен. В центре нижнего этажа размещался огромный белый камин в форме куба, обогревавший все жилые помещения, а его трубы выходили на крышу высотой около сорока футов.

«Собственный дом лучше всех, даже если он и убогий», – нередко говорил Квиллер своим котам. В ответ Коко издавал протяжное «йя-а-у», а Юм-Юм деликатно морщила носик.

Подходя к амбару, Квиллер предполагал увидеть в кухонном окне томящуюся в ожидании «вкусненького» приветственную делегацию. Но в окне было пусто. Открыв дверь, он обнаружил, что Юм-Юм свернулась дрожащим клубком на холодильнике, на своем голубом матрасике, а Коко нервно кружит по полу.

– Полакомились какой-нибудь дрянью? – пошутил Квиллер.

Но кот гортанно зарычал, и это родившееся в самых глубинах его существа рычание, нарастая, вылилось в такой леденящий кровь вопль, что Квиллер содрогнулся. Сомнений не было. Он узнал тот «вопль смерти», который Коко издавал, если в этот момент кто-то, где-то неведомо как стал жертвой злодейского нападения.

Рационального объяснения такому поведению кота не было. Оставалось только предположить, что иные животные, как и иные люди, действительно обладают экстрасенсорными способностями.

Коко и Юм-Юм были парочкой чистопородных сиамцев с нежной палевой шёрсткой, отмеченной там и сям коричневыми пятнами. Мальчик отличался своенравным характером, девочка была мягче и ласковее, но и она была «кошкой, которая гуляла сама по себе». Глаза у обоих были того небесно-голубого цвета, что присущ всем представителям этой породы.

Коко отвечал за контакты семьи с внешним миром. Выбирал блюда для завтраков и обедов, встречал гостей, провожал их, когда считал, что настала пора прощаться, и всегда неизменно открыто выражал своё мнение относительно происходящего, используя для этого либо пронзительное мяуканье, либо не поддающийся расшифровке звук «кх-кх-кх».

Чуя, что уже наступило время обеда, кошки уселись под кухонным столом и, уставясь в пустые мисочки, посылали в сторону Квиллера волновые сигналы. А он, поглядывая на них, строгал купленное в деликатесном отделе мясо индейки. Заметил: Коко поднял голову только раз и сделал это, чтобы взглянуть на телефон. Буквально через три секунды тот зазвонил. Это была Полли Дункан, главная женщина в жизни Квиллера, и звонила она из Чикаго, куда отправилась на встречу с боссами из Клингеншоеновского фонда, – звонила, чтобы сообщить, что прилетает завтра утром. Квиллер пообещал встретить её в аэропорту и спросил, не везёт ли она ему из мегаполиса подарок.

– Везу. И он тебе понравится.

– Но что это? Хоть намекни.

– Нет, никаких намеков. A bientot.[3]

– A bientot.

Позже, вечером, когда Квиллер читал головоломную научную статью в журнале «Уилсон куотерли»,[4] Коко вспрыгнул на книжную полку и протяжно мяукнул: он не хотел, чтобы Квиллер читал про себя, он хотел, чтобы тот читал вслух. Котам нравился звук его голоса, а Юм-Юм любила ещё залезть ему под мышку и чувствовать, как вибрирует при дыхании грудная клетка. Требования Коко были настолько чёткими, что он даже самостоятельно выбирал книгу, и на этот раз Квиллеру выпало читать сказку о сове и кошечке, которые пустились по морю в чудесной ярко-зелёной лодке, и сопровождать реплики персонажей уханьем, мур-мурлыканьем и мяуканьем. «Как может животное, не понимающее смысла слов и не умеющее читать… отдавать предпочтение одной книге перед другой?» – думал он. Поистине это было загадочно.

По расписанию самолёт, которым Полли прилетала в воскресенье, должен был приземлиться ровно в полдень. Но челноки, связывающие Мускаунти с Чикаго (или с любым другим городом), неизменно опаздывали на час, а приезжавшие для встречи друзья и родственники с такой же неизменностью появлялись в точно назначенное время. Им нравилось изнывать в ожидании и ехидничать по поводу организации местных полетов.

– В последний момент оказалось, что хвост болтается, а скотч весь вышел и приклеить нечем.

– Нет-нет, командир корабля занималась причёской и так увлеклась, что забыла о вылете.