Квиллер остановил машину, и Джоди вышла.

– Это «Пустячок»! – закричал он, выходя вслед за Джоди. – Всё здание в огне!

– Бедный Джуни! Бедный Джуни! – запричитала Джоди.

– Они поливают из шлангов мастерскую Флагштока, чтобы туда не перекинулось пламя, – комментировал происходящее Квиллер, – и почтовое отделение тоже. Боюсь, типография сгорит дотла.

– Думаю, это то, что Джуни видел во сне, – сказала Джоди. – Где же он?

– Не могу никого узнать в этих шлемах и резиновых костюмах. У всех лица почернели. Какая грязная работа! В белом шлеме начальник пожарной бригады, это всё, что я могу сказать.

– Надеюсь, Джуни не станет делать ничего безрассудного, например не помчится в здание спасать кого-нибудь.

– Их учили избегать глупого риска, – успокоил Квиллер.

– Но он такой импульсивный и сентиментальный. Вот почему он так тяжело всё переживает, я имею в виду продажу «Пустячка». – Внезапно она содрогнулась от ужаса. – О нет! Там Уильям Ален! Они всегда запирают его на ночь. Я сейчас сойду с ума…

– Тише, Джоди! Он должен был спастись. Коты ведь очень умные… Пошли. Мы не можем здесь больше оставаться. Вы дрожите. Пожарные останутся здесь ещё несколько часов, разбирая и подчищая всё. Я отвезу вас домой. С вами ничего не случится?

– Да, я буду ждать, пока Джуни не вернется домой. Вы знаете, он живёт у меня с того дня, как умер его отец.

Дома Квиллер застал миссис Кобб в кухне; всё ещё в розовой хламиде, она пила какао и выглядела обеспокоенной.

– По радио нет никаких новостей, – сказала она озабоченно.

– Горела не мастерская, – сказал Квиллер. – Горел «Пустячок». Здание уничтожено. Оно простояло более ста лет, а уничтожено за полчаса.

– Вы видели Герба? – Она налила Квиллеру чашку какао, хотя он не любил его.

– Нет, но я уверен, он там был.

– Он не должен заниматься таким рискованным делом. Ему уже за пятьдесят, как вы знаете, и большинство его коллег гораздо моложе.

– Мне кажется, вы очень заботитесь о нём, миссис Кобб. – Он бросил на неё испытующий взгляд.

Экономка опустила глаза и застенчиво улыбнулась:

– Да, я, признаться, увлеклась им. Нам вместе хорошо, и он уже начал делать намёки.

– О женитьбе? – В резком вопросе Квиллера проскользнуло беспокойство. Как экономка она была бесценна, слишком хороша, чтобы её потерять. Она избаловала Квиллера и котов своим кулинарным искусством.

– Я не перестану работать, – торопливо сказала миссис Кобб. – Я всегда работала, а это самая замечательная работа, которая у меня когда-либо была. Мечта стала реальностью. Она предназначена для меня!

– И вы совершенно незаменимы здесь. Не бросайтесь в омут с головой, миссис Кобб,

– Конечно, – обещала она. – Он же ещё не пришёл и не сделал мне предложение, поэтому и говорить не о чем.

Она налила себе ещё какао и поднялась наверх, пожелав спокойной ночи.

Квиллер, как обычно, обошёл весь дом, прежде чем включить сигнализацию и запереть его. Потом он вернулся в свои владения над гаражом, неся плетёную корзинку, из которой слышались неясные звуки и которая раскачивалась взад и вперёд в его руках.

Гараж на четыре машины был построен из камня. В нем имелись четыре арочные двери и купол с флюгером на крыше, а также витиеватые каретные фонари в каждом углу. Наверху интерьер был выдержан в любимой цветовой гамме Квиллера – бежевой и коричневой. Островок спокойствия и простоты среди помпезности.

В гостиной стояли легкие стулья, хорошие лампы для чтения, музыкальный центр и маленький бар, где Квиллер смешивал напитки для гостей. Сам он не притрагивался к алкоголю с того самого дня, когда упал с платформы метро в Нью-Йорке. Больше он никогда не ездил в метро и не пил.

Квиллер открыл корзинку в кошачьей комнате и позвал своих упрямых приятелей. «Почему, – задавал он себе вопрос, – они никогда не хотят забираться в корзину? А когда они уже там, никогда не хотят вылезать из неё?» Коко и Юм-Юм наконец осторожно появились (представление, которое они повторяли каждую ночь в этом году), крадучись и фыркая, как будто подозревали, что в комнате есть клопы или ловушка.

– Коты!.. – театрально воскликнул Квиллер. – Кто может вас понять?

Он оставил любимцев заниматься своими делами – облизывать друг друга, бороться, гоняться, кусать за уши и нескромно фыркать, а сам пошёл слушать последние известия.

«Сегодня вечером сгорел офис и типография "Пикакского пустячка", Как сказал шеф пожарной команды Брюс Скотт, здание полностью уничтожено. Двадцать пять пожарных, три пожарные машины и две помпы из Пикакса и близлежащих окрестностей были вызваны по тревоге и всё ещё находятся на месте происшествия. Ни о каких жертвах не сообщается. В это же время городской совет Мусвилла проголосовал за то, чтобы израсходовать пятьсот долларов на рождественские украшения».

Квиллер с раздражением выключил радио. Через пятнадцать секунд будет повторена та же информация без дальнейших подробностей. Слушателям не сказали, как начался пожар, кто за это несёт ответственность, какие документы и оборудование сгорели, каков возраст здания и какова его конструкция, не перечислили проблемы, связанные с тушением пожара, и предпринятые меры предосторожности, не назвали общий объём ущерба и сумму страховки.

Без сомнения, округу нужна газета. Что касается судьбы «Пустячка», она плачевна, но нужно смотреть на вещи реально. «Пустячок» был реликвией эпохи кабриолетов.

Разорили газету сентиментальность и самовлюбленность Гудвинтера Старшего. Он был помешан на типографском наборе. Это было смыслом его жизни, если верить Гудвинтеру Младшему.

Смыслом жизни? Квиллер задумчиво потрогал усы кончиками пальцев. Если газету и в самом деле ожидало банкротство, не мог ли несчастный случай, приключившийся с Гудвинтером Старшим, быть самоубийством? Старый дощатый мост – удачное место для фатального «несчастного случая». Все знали, что это небезопасное место. Гудвинтер был осторожный, здравомыслящий старик, не пьяница и не лихач, которых обычно беда подстерегает на мосту.

Квиллер ощутил пощипывание над верхней губой. Он чувствовал, что стоит на верном пути. Его усы подавали сигналы, что он прав.

Если Гудвинтер Старший собирался свести счёты с жизнью, подстроенный «несчастный случай» разрешал проблемы, связанные с самоубийством: страховой полис оставался в силе. Неужели он забыл, что бабушка Гейдж платила страховку много лет.

Несчастный случай давал возможность вдове получить двойную или даже тройную компенсацию, хотя это было рискованное предприятие: страховые компании, боясь быть обманутыми, проводили тщательное расследование.

Возможно, старик опасался чего-то худшего, нежели потеря газеты. Он предпринял безнадежную попытку сохранить «Пустячок», продав землю, ферму, заложив жилой дом, доставшийся ему от тещи. Может, безвыходное положение подтолкнуло его к противозаконным действиям? Боялся разоблачения? Как насчёт человека в черном плаще? Что он делал в Пикаксе? Старик умер всего за несколько часов до того, как незнакомец прилетел. Знал ли старик о его намерениях? И почему тот слонялся повсюду? Был ли вовлечен в игру ещё кто-нибудь?

Офис «Пустячка» превратился в развалины. Было ли в подвале ещё что-нибудь, кроме прессов и напечатанных листов? Например, вещественные доказательства, которые следовало уничтожить? Кто знал о них? И кто бросил спичку?

Квиллер кочергой пошевелил дрова, чтобы огонь совсем не погас. Ему на ум пришла странная догадка: «Что миссис Кобб добавила в какао?»

Из кошачьей комнаты донесся приглушенный, но узнаваемый звук. За ним последовал другой, третий… На ковер падали книги. Коко занялся своим любимым делом.

Среда, тринадцатое ноября

«Мороз усиливается, облачно, снежный покров достиг трех-четырех дюймов».

– Облачно! – повторил Квиллер, сидя за письменным столом. – Почему бы им не выглянуть в окно? Солнце светит так, словно на дворе четвертое июля.