В углу зала вылетов что-то настойчиво бубнил телевизор. Модульный человек прилетел с последними новостями о передвижении Роя. Но Картер был занят: готовясь к перемещению своего командного пункта на запад от Аллентауна, он разговаривал по рации с командирами в Кентукки. На экране мелькали репортажи: кадры были сняты с безопасного расстояния при помощи увеличителя. Вот высокий юноша в солдатской одежде без каких-либо опознавательных знаков двадцатифутовым стволом дерева крушил чужаков. Затем показали интервью с ним: на вид молодому человеку было не больше двадцати, но глаза принадлежали глубокому старцу. Это был Джек Браун, Золотой Мальчик сороковых и Туз-Иуда пятидесятых, вернувшийся на сцену, когда возникла такая необходимость.

На экране мелькали и другие тузы: Циклон, отец Мистраль, сражался с Роем в Техасе плечом к плечу со своей съемочной группой, вооруженной автоматами. Чудовища отступали по всему фронту, теснимые бронетанковой техникой из фортов Блисс и Худ и пехотой из форта Полк, а летуны тысячами дохли от применения опробованных в эпоху Вьетнама дефолиантов.

Мексиканцы, не успевшие вовремя провести мобилизацию, с не подготовленной к современной крупномасштабной войне армией, не были обрадованы известием, что Рой теснят в Чихуахуа, и протестовали против этого — впрочем, безуспешно.

И новые кадры, новые места, новые тела, усеивавшие истерзанную землю. Репортажи с осенних равнин северной Германии, где Рой угодил прямо в центр масштабных маневров и ему не удалось даже сосредоточиться в одном месте. Волна катилась по Европе и уже перекинулась за греко-турецко-болгарскую границу. Правительства никак не могли договориться друг с другом, а простые люди страдали.

Молитвы и надежды: репортаж из Иерусалима и Вифлеема, запруженных собравшимися на Рождество паломниками.

Говорящие сами за себя черно-белые кадры из Китая: по самым приблизительным оценкам — пятьдесят миллионов погибших, толпы беженцев и длинные колонны войск на марше. Африка, Ближний Восток, Южная Америка — шествие Роя по странам третьего мира, нескончаемые сцены бойни. За исключением Австралии, ни один континент не избежал атаки пришельцев.

Относительно того, что творилось за железным занавесом, ходили разные слухи. Хотя официально об этом нигде не объявили, но, по всей видимости, десанты Роя высадились на юге Польши, на Украине и как минимум в двух местах в Сибири. Была проведена мобилизация, и вооруженные силы направлялись к месту сражения. Комментаторы уже предрекали России массовый голод: в ходе всеобщей мобилизации были реквизированы грузовики и железнодорожные вагоны, которые использовались для подвоза продовольствия гражданскому населению.

И снова на экране замелькали знакомые кадры: вот Мистраль отбивается от летунов в небе, вот удрученный Картер нехотя дает пресс-конференцию, вот мэр Филадельфии на грани истерики… Андроид отвернулся от телевизора. Он повидал слишком много таких сцен.

Вдруг словно призрачный ветер коснулся его кибернетического сердца, а следом пришла внезапная слабость. Телевизор зашипел, изображение пропало. С той стороны, где сидели связисты, послышались невнятные возгласы: какое-то электронное оборудование вышло из строя. Модульный человек встревожился: что случилось?

И снова налетел этот странный призрачный ветер, и время остановило свой бег. Опять перебои со связью. Андроид направился к Картеру. Генерал дрожащей рукой положил телефонную трубку; никто никогда не видел его таким испуганным.

— Это был электромагнитный импульс, — сообщил он. — Кто-то только что рванул ядерную бомбу, и думаю, это были не мы.

Газеты до сих пор пестрели заголовками о вторжении пришельцев. По всему Среднему Западу родителей настойчиво убеждали не поить детей молоком: сохранялась опасность радиоактивного заражения после воздушных взрывов, которые произвели русские, чтобы уничтожить чужаков в Сибири. Связь до сих пор была нарушена: бомбы выбросили в ионосферу такую дозу радиации, что многие американские микросхемы не выдержали.

Было много споров о том, следует ли затемнять Нью-Йорк или нет, хотя после упорных шестидневных боев Рой обратился в бегство.

Коулмену Хаббарду было не до того. Он шагал по Шестой авеню, скрежеща зубами; голова у него раскалывалась: недавнее напряжение не прошло бесследно.

Какая нелепость! Один из подающих самые большие надежды членов ордена, совсем еще молоденький Фабиан, был арестован по какому-то нелепому обвинению в изнасиловании. Действительно, мальчишка был сам не свой до баб, даже если те были совсем не в восторге от него, — и Хаббарда отправили поговорить с полицейским капитаном, который вел это дело. И задача-то казалась совершенно пустяковой: с лихвой хватило бы каких-нибудь потерявшихся бумажек или внедренного в капитанскую голову убеждения о недостатке улик… Вот только сознание этого человека оказалось каким-то увертливым, и Коулмену не удалось завладеть им. В конце концов капитан Макферсон разозлился и выставил его за дверь.

Властитель Амон не терпел промахов, его кара могла быть беспощадной. Хаббард еще раз повторил про себя, как будет оправдываться.

Стройная рыжеволосая женщина в сногсшибательном деловом костюме от «Берберри» едва не налетела на него и торопливо зашагала дальше, даже не извинившись. В руке у нее был кожаный портфель, на ногах — кроссовки.

Более приличествующие ее виду туфли торчали из рюкзака на плече.

Коулмен разозлился, так как терпеть не мог грубости. Уголки его губ дрогнули в кривой улыбке. Он потянулся своим сознанием к ее разуму, ее мыслям и нащупал уязвимое место, брешь в ее защите. Затем, собрав всю свою силу, ударил. Женщина пошатнулась, когда он перехватил контроль над ее сознанием. Портфель упал на землю. Подобрав его, Хаббард взял свою жертву под локоть.

— Вот так, — проговорил он. — Вы, кажется, немного нездоровы.

Она захлопала глазами.

— Что такое?

— Я живу совсем рядом. На Пятьдесят седьмой улице. Думаю, вам стоит зайти ко мне и немного отдохнуть.

— Зайти? Куда?

Он осторожно завладел ее разумом и, как марионетку, повел по улице. Надо же, какой податливый материал! Его охватило ликование.

Когда-то давным-давно Коулмен Хаббард использовал свою силу для того, чтобы подтолкнуть жену к измене, еще пару раз для того, чтобы получить повышение по службе. Потом он встретил властителя Амона и узнал, зачем ему дана эта сила. Коулмен ушел с работы и с тех пор жил на иждивении ордена.

Пожалуй, стоит задержаться в ее сознании, узнать, кто она такая, какие тайные страхи ее терзают. А потом Хаббард воплотит их, один за другим, и насладится результатом, будет тешиться ее покорностью и отвращением к себе самой. Он будет ласкать ее разум и упиваться ее безумием, в то время как женщина станет вымаливать у него каждое унижение.

Это была лишь малая часть того, что Коулмен Хаббард вынес из наблюдений за властителем Амоном. На несколько часов он сможет полностью погрузиться в чужой страх и забыть о своем.

Ледяной ветер, прилетевший прямо из Сибири, свирепствовал над городом, разнося по улицам радиоактивную пыль. Он залетал в просветы между домами, рвал рождественские украшения, которые хотя и без радости, но все-таки развесили горожане. Такой лютой зимы в Нью-Йорке не помнили уже давно. Рой, высадившийся в Нью-Джерси и Пенсильвании, два дня назад официально объявили уничтоженным, и в честь этого по Пятой авеню торжественно промаршировали герои недавних сражений. Через несколько дней американским войскам и тем тузам, которых удалось убедить присоединиться к ним, предстояло вылететь на юг и на север — разделаться с теми чужаками, что наводнили Африку, Канаду и Южную Америку.

Андроид вставил заново обтянутый кожей палец в прорезь таксофона и почувствовал, как внутри что-то щелкнуло. Всего-то и нужно было — разобраться, как действуют подобные устройства. Он набрал номер.