– Заряжай и стреляй!

Юро, орел Юро, на расстоянии всего лишь нескольких взмахов крыльев. Крабат и мысли не допускает его убить. Даже во сне! Делает вид, что заряжает мушкет золотой пуговицей, на самом же деле выпускает ее из рук.

– Стреляй же! Стреляй!

Не повернув головы, Крабат вскидывает мушкет. Он уверен – мушкет заряжен лишь порохом. Гремит выстрел! И вдруг... пронзительный предсмертный крик:

– Краба-а-ат! Краба-а-ат! Крабат вздрогнул, выпустил мушкет. Он плачет, закрыв лицо руками,

– Краба-ат! Краба-а-ат!

Крабат очнулся. Как оказался он здесь за столом с Андрушем, Петаром, Мертеном... Бледные, испуганные, они уставились на него. Каждый из них, встретившись с ним взглядом, тут же опускает глаза.

Мастер сидит на своем месте молча, застыв, словно к чему-то прислушивается.

Юро тоже неподвижен. Он упал грудью на стол, лицом вниз, руки раскинуты. Только что они были крыльями, трепетными, шумящими крыльями. Рядом с Юро опрокинутая кружка, темно-красное пятно на столе. Вино или кровь?..

С плачем бросается к нему Лобош.

– Крабат, Крабат, ты его погубил!

У Крабата ком застрял в горле. Он рванул ворот рубахи. И вдруг видит – рука Юро шевельнулась!.. К нему возвращается жизнь. Опираясь руками о стол, он приподнимает голову. На лбу, точно посередине, красное пятно.

– Юро! – Маленький Лобош трогает его за плечо. – Ты жив, Юро? Жив?

– А ты как думал? Мы ведь играли! Только вот голова гудит от выстрела Крабата. В следующий раз пусть кто-нибудь другой играет этого Ирко. С меня хватит! Я пошел спать.

Парни вздыхают с облегчением, смеются, а Андруш говорит то, что у всех на уме:

– Иди, иди спать, братец! Главное, ты выдержал!

Крабат сидит, словно окаменев. Выстрел, крик, нежданная радость, веселье! Как это все связать воедино?

– Прекратить! – заорал вдруг Мастер. – Прекратить! А ну-ка сядьте и замолчите! – Он вскочил и, обхватив рукой свою кружку, сжал ее так, словно хотел раздавить. – То, что вы видели, всего лишь сон, кошмар, который прошел... А я пережил это наяву. Тогда, в Венгрии, я убил его! Убил моего друга! Должен был убить! Как это сделал Крабат, как это сделал бы каждый на моем месте! Каждый!

Он так трахнул кулаком по столу, что подскочили кружки. Схватил жбан, стал жадно пить, потом отшвырнул его. Опять закричал:

– Убирайтесь! Убирайтесь вон! Хочу быть один! Один!

Крабату тоже хотелось побыть одному, он незаметно выскользнул из дому.

Была безлунная звездная ночь. По мокрому лугу Крабат добрался до пруда. Поглядев на отражающиеся в черной воде звезды, решил искупаться. Скинул одежду, вошел в воду. Отплыв немного от берега, нырнул. Еще и еще раз. Холодная вода освежала, в голове прояснилось. Надо обдумать все, что случилось сегодня вечером. Стуча зубами, он выбрался на берег.

На берегу с одеялом в руках стоял Юро.

– Простудишься, Крабат! Давай скорее сюда! – Юро накинул на него одеяло. Хотел было обтереть, но Крабат отстранился.

– Я не понимаю, Юро! Не понимаю! Как я мог в тебя выстрелить!

– Ты и не стрелял, Крабат! Не стрелял золотой пуговицей!

– Ты это точно знаешь?

– Я видел! А потом... Я знаю тебя! – Юро дружески ткнул его в бок. – Предсмертный крик, конечно, ужасен, но, право же, он ничего мне не стоил.

– А пятно на лбу?

– А-а-а, пятно! Не забывай, что я немного смыслю в тайной науке. Уж на это моих знаний хватило!

Несколько раз за лето Крабат воспользовался своим правом уйти в воскресенье с мельницы. И не ради собственного удовольствия, а чтобы не возбудить подозрений Мастера. Он все никак не мог отделаться от мысли, что тот расставил ему сети.

После выстрела в Юро прошел почти месяц. Мастер за это время и двух слов не сказал с Крабатом. Но вот как-то вечером он заметил словно бы между прочим:

– В следующее воскресенье ты, наверно, пойдешь в Шварцкольм?

– А зачем?

– Там ярмарка, гулянье. А это, я думаю, подходящая причина!

– Посмотрю! Ты же знаешь, мне не очень-то по душе толкаться в толпе одному.

Улучив момент, Крабат посоветовался с Юро.

– Идти! Чего там! – решительно сказал Юро. – По-другому нельзя!

– Не так-то тут все просто!..

– Слишком многое от этого зависит! Да, может, еще представится случай перекинуться словечком с девушкой!

– Так ты знаешь, что она из Шварцкольма? – поразился Крабат.

– Еще с той пасхи, когда мы с тобой у костра сидели. Догадаться было нетрудно.

– Значит, ты и ее знаешь?

– Нет! И не хочу знать: чего не знаю, того из меня и клещами не вытянешь!

– Ну, а как же Мастер? Он ведь пронюхает, что мы встретились! От него не скроешь.

– Ты же видел, как обвести себя кругом! – Порывшись в кармане, он протянул ему деревяшку. – На, возьми! Встретишься с девушкой, поговори!

В субботу Крабат лег рано. Хотелось побыть одному, хорошенько поразмыслить. Встречаться ли ему с Певуньей, или еще не пришло время? Теперь ему все чаще удавалось противостоять приказаниям Юро. Иногда Юро сдавался первым, но предостерегал: с Мастером будет потруднее.

И все же уверенность Крабата росла с каждым разом. Ведь одолел же Мастера Пумпхут! А у него все-таки есть помощники – Юро и Певунья. Одно вызывало сомнение: смеет ли он впутывать во все это девушку? Имеет ли право ставить на карту ее жизнь?

Крабат сомневался. Вроде Юро прав – когда еще им представится возможность встретиться? Но как он может поведать ей то, в чем и сам-то не до конца разобрался? А что, если рассказать почти все, только умолчать о дне испытания? У нее будет время подумать, сам же он пока будет стараться изо всех сил, а там уж посмотрит, как пойдет дело. Тогда и решит.

Парни немножко позавидовали Крабату, когда он рассказал про ярмарку и гулянье.

– Вот здорово! – встрепенулся Лобош. – Так и вижу горы пирожков и сластей! Принеси мне чего-нибудь!

«Конечно, принесу!» – хотел было пообещать Крабат, да тут влез Лышко, съехидничал:

– Что ж, у Крабата, думаешь, в Шварцкольме другой заботы нет, кроме твоих пирожков! Он найдет кое-что и получше!

– Лучше пирожков ничего не бывает! – упорствовал Лобош.

Все расхохотались. Крабат попросил у Юро платок, в который заворачивали хлеб, когда работали в лесу или на торфянике. Аккуратно сложив его, сунул под шапку.

– Вот погоди, Лобош, увидишь, что я тебе принесу!..

Так, значит, в путь!

Крабат не спеша вышел из дому, прошел Козельбрух, свернул на полевую тропинку. Там, где они в прошлый раз разговаривали с Певуньей, остановился. Сел, обвел себя кругом.

Было тепло и солнечно, погода как на заказ. Крабат смотрел в сторону деревни.

Деревья в садах уже сбросили плоды, лишь редкие забытые яблоки отсвечивали красным и желтым золотом в увядшей листве. Мысли Крабата устремились к Певунье: «Певунья, Крабат сидит здесь на траве, он хочет с тобой поговорить. Освободись на минутку, он тебя не задержит. Никто не должен знать, куда ты идешь, с кем встретишься. Он ждет тебя и надеется, что ты ему не откажешь!»

Оставалось ждать. Крабат лег на спину, закинув руки за голову, и стал думать, что же сказать Певунье. Над ним высокое ясное небо, такое голубое и глубокое, какое бывает только осенью. Глядишь не наглядишься!

Он и сам не заметил, как уснул.

Проснувшись, Крабат увидел Певунью. Она сидела подле него на траве и терпеливо ждала. Поначалу он даже не мог понять, как она тут очутилась...

Ах, какая она! В праздничной юбке в складку, на плечах цветастый шелковый платок, волосы убраны под белый чепчик с кружевами.

– Певунья! Ты давно здесь? Почему не разбудила?

– Я не спешу. А еще я подумала, что лучше, если ты сам проснешься.

Крабат приподнялся, оперся на локоть.

– Как давно мы не виделись!