Тэлли поморщилась. Опять клуб «Только для мальчиков».
— Но как это выглядит? Там широкая река? Или какая-то неприступная скала?
Эндрю покачал головой.
— Нет. Это похоже на лес — такой, как везде. Но это конец. Там такие маленькие человечки, они никого не пускают дальше.
— Маленькие человечки, говоришь?
Тэлли вспомнила старинную карту, висевшую на стене библиотеки в школе для уродцев. Все пустые места там были помечены одной и той же надписью, выполненной вычурными буквами: «Здесь водятся драконы». Возможно, этот край света представлял собой всего лишь линию границы мира, каким его себе представляли сородичи Эндрю. Они просто не были способны видеть дальше, как не могли забыть о кровной мести.
— Ну, для меня-то там мир не заканчивается.
Эндрю пожал плечами.
— Ты — богиня.
— Вот именно. А далеко еще?
Эндрю посмотрел на солнце.
— Мы доберемся туда до темноты.
— Отлично.
Тэлли не хотелось провести еще одну холодную ночь в обнимку с Эндрю Симпсоном Смитом.
В последующие несколько часов никаких признаков близкого присутствия чужаков они не замечали, но почти всю дорогу молчали. Даже после того как Тэлли решила, что больше не будет сердиться на Эндрю, она километр за километром проходила, не проронив ни слова. Юноша, похоже, обиделся на ее молчание, а может быть, просто переживал из-за того, что утром так и не прикончил чужака.
День не удался по всем статьям.
Солнце клонилось к закату, тени стали длиннее, и вдруг Эндрю проговорил:
— Уже недалеко.
Тэлли остановилась, попила воды из фильтра и обвела взглядом горизонт. Окрестности ничем не отличались от всех лесов, которые она повидала с тех пор, как выпрыгнула из гондолы воздушного шара. Возможно, тут деревья росли немного реже, поляны стали более просторными и почти лишились травяного покрова из-за крепчавших зимних холодов. И все же эта местность мало походила на край света, как его себе ни представляй.
Они продолжили путь, однако Эндрю стал шагать намного медленнее. Он словно бы искал какие-то знаки посреди деревьев. Порой он поглядывал на далекие холмы — возможно, они служили ему ориентирами. Наконец он остановился и воззрился на лес широко открытыми глазами.
Тэлли не сразу увидела то, что заметил он. Что-то висело на дереве. Это было похоже на куклу — человечек размером с ладонь, сделанный из веточек и сухих цветов. Фигурка покачивалась на ветру, и казалось, будто человечек танцует. Тэлли разглядела еще несколько таких куколок, висевших на соседних деревьях.
— Так это и есть твой край света?
Ей казалось, что лес нисколько не изменился. Густые заросли кустов, деревья, крики птиц…
— Это край. Но он не мой. Никто никогда не ходил дальше него.
— Да, понятно.
Тэлли покачала головой. Самодельные куколки, по всей видимости, обозначали всего-навсего границу владений другого племени. Рядом с одной куколкой села на ветку птица и с любопытством стала ее разглядывать. Наверное, интересовалась, съедобная ли она.
Тэлли вздохнула, поправила на плечах лямки рюкзака и пошла к ближайшей кукле. Эндрю с ней не пошел, но она надеялась, что он присоединится к ней, как только его предрассудки развеются. Тэлли вспомнила, что много столетий назад моряки боялись уходить далеко в море, страшась того, что рано или поздно они свалятся за этот самый пресловутый «край света». Пока кто-то не отважился уплыть далеко-далеко и не обнаружил, что существуют другие континенты.
С другой стороны, если Эндрю за ней не пойдет, возможно, это и к лучшему. Спутник, одержимый жаждой кровной мести, — нет уж, спасибо. Люди, обитающие за «краем света», уж точно не имеют никакого отношения к смерти отца Эндрю, но ему любой чужак сгодится.
Вскоре Тэлли увидела еще кукол. Их было много, они висели через каждые несколько метров и походили на смятую гирлянду, какими украшают двор для вечеринки на открытом воздухе. Головки кукол были повернуты под разными углами — все они были подвешены за шею на грубой бечевке. Тэлли начала понимать, почему эти «маленькие человечки» так пугают Эндрю и его сородичей. У нее по спине побежали мурашки…
А потом она ощутила покалывание в руке — от плеча к локтю, ниже, ниже…
Сначала Тэлли решила, что у нее просто затекла рука. Девушка поправила лямку рюкзака, но покалывание не прошло.
Сделав еще несколько шагов, Тэлли услышала звук. Рычание исходило как бы из самой земли — низкое, басовитое, пронизывающее до костей, она чувствовала его даже кожей. У Тэлли поплыло перед глазами — ощущение было такое, будто вибрация передалась на глазные яблоки. Девушка сделала еще шаг вперед. Звук усилился. Ей чудилось, будто прямо в голове гудит пчелиный рой.
Тут происходило что-то очень и очень необычное.
Тэлли попыталась повернуться, но мышцы сделались ватными. Рюкзак стал таким тяжелым, будто был набит камнями, а земля под ногами, казалось, превратилась в трясину. Тэлли с трудом удалось сделать шаг назад. Гул немного стих.
Она подняла руку, поднесла к глазам и увидела, как трясутся пальцы. Может быть, она заболела? Вернулся лихорадочный озноб?
Или все дело в этом странном месте?
Тэлли вытянула руку перед собой — дрожь в пальцах усилилась. Она почувствовала жжение, как при солнечном ожоге. Сам воздух жужжал, и стоило только подвинуть руку на лишний сантиметр в сторону висевших на деревьях кукол, как сразу сделалось еще хуже. Ее тело отказывалось находиться рядом с «маленькими человечками».
Стиснув зубы, Тэлли решительно шагнула вперед, но гул хлынул ей в уши, перед глазами все снова заволокло пеленой. Она попыталась вдохнуть и не смогла — казалось, воздух сделался таким густым от висящего в нем напряжения, что втянуть его в легкие было невозможно.
Тэлли отшатнулась — гул и вибрация утихли. Девушка опустилась на колени. Кожу продолжало покалывать, будто под рубашку забралась стая муравьев. Тэлли хотела отползти дальше назад, однако тело отказывалось ее слушаться.
И тут она почувствовала запах Эндрю. Его сильные руки оторвали ее от земли, и он поволок ее прочь от гирлянды кукол. Постепенно неприятные ощущения начали проходить.
Тэлли помотала головой, пытаясь прогнать отголоски гула. Дрожь никак не желала полностью отступать.
— Это жужжание… Эндрю… Я будто проглотила целый улей.
— Точно. Жужжит, как пчелы.
Эндрю кивнул и уставился на собственные руки.
— Почему ты мне не сказал? — возмущенно вскричала Тэлли.
— Я говорил. Я говорил тебе про маленьких человечков. Я сказал, что ты не сможешь пройти.
— Мог бы объяснить поподробнее, — буркнула Тэлли.
Эндрю хмуро пожал плечами.
— Это край света. Так было всегда. Как вышло, что ты об этом не знаешь?
Тэлли в отчаянии застонала, покачала головой, вздохнула. Потом более внимательно присмотрелась к ближайшей куколке и заметила то, чего не увидела раньше. Куколка была сделана из веточек и сухих цветов — то есть из природных материалов, но при этом не было видно, чтобы она выцвела на солнце, промокла под дождем — короче, состарилась от непогоды. Все куколки, попавшиеся на глаза Тэлли, были новенькие. Они выглядели совсем не так, как должны выглядеть самодельные амулеты, провисевшие много дней под проливным дождем. Если только кто-то не менял их каждый день с тех пор, как начались ливни, эти куклы изготовлены из чего-то намного более прочного, нежели веточки и цветочки.
Например, из пластика.
А внутри них, по идее, должно находиться нечто гораздо более сложное — какая-то охранная система, достаточно мощная для того, чтобы отпугивать людей, но при этом настолько «умная», чтобы не вредить деревьям и птицам. Это устройство воздействует на нервную систему человека, создает непреодолимый барьер вокруг мира лесных жителей.
И тут Тэлли осенило. Она поняла, почему чрезвычайники не трогают таких, как Эндрю и его соплеменники, почему им позволено существовать. Она-то думала, что это просто горстка дикарей, живущая в лесной глуши, но все гораздо хуже. Это какой-то антропологический проект, нечто вроде заповедника. Или… как же это называлось во времена ржавников?
