Впервые в жизни Ричард познал столь ошеломляющее наслаждение. Лежа в темноте, они с Кэссиди слились воедино, нежно и страстно. Они вкусили счастье обладания, испытали высший миг счастья. Ничего подобного Ричард прежде не испытывал. Да, это уже любовь, а не просто любовный акт, физическое ее проявление, и эта мысль умилила Ричарда, его измученная душа успокоилась.

Похоже, первой голоса услышала Кэссиди. Тело ее, мягкое, нежное и обволакивающее, влажное от пота, вдруг судорожно напряглось. В первое мгновение Ричард решил было, что Кэссиди вновь обуяли прежние страхи, но тут сам услышал приближающиеся голоса.

К их комнате шли мужчина и женщина. Мужчина говорил вполголоса и довольно неуверенно, тогда как в резковатом голосе женщины ясно слышались повелительные нотки. Говорила она громко, тоном, не терпящим возражений.

Ричард сразу понял, что она выпила, и немало.

— Займем спальню Колина, — говорила женщина. — Мабри возражать не станет, хотя, видит бог, не хочется ночевать в этой викторианской усыпальнице. Просто ума не приложу, что толкнуло Мабри обставить спальни в столь мрачных тонах. Должно быть, ее декоратор не брезговал некрофильством.

— Не говори глупости, — недовольно сказала женщина в ответ на невразумительные возражения. — Колин в Африке, и навряд ли узнает в ближайшее время, что папаша его наконец-то получил по заслугам. А Мабри, конечно же, и слышать не захочет о том, чтобы поселить нас в отеле. Удачно все-таки получилось, что у меня есть ключ. Кстати, и Кэсси будет рада выплакаться на мамочкином плече.

Ричард приподнял голову и посмотрел на Кэссиди. В глазах ее застыл безмолвный ужас.

— Твоя мать? — спросил он изумленным шепотом.

Прислушайся Кэссиди получше к голосу Ричарда, она поняла бы, что ситуация его даже забавляет. Но ей было не до смеха.

— Да, — сдавленным голосом ответила она.

— Ты заперла дверь?

— Нет.

— Я тоже, — вздохнул Ричард. — И боюсь, что уже не успею. — Он нагнулся и натянул на себя и порозовевшую от стыда Кэссиди простыню.

Дверь распахнулась, и женщина ворвалась в спальню, продолжая разглагольствовать. В следующий миг воцарилась мертвая тишина, однако Ричард даже не повернул голову, чтобы посмотреть на незваных гостей. Его куда больше интересовал панический ужас, отразившийся в прекрасных глазах Кэссиди.

Увы, блаженная тишина сохранялась недолго.

— Боже всемогущий! — возопила ведьма. — Кэссиди Роурки, что ты тут вытворяешь, черт побери?

Только тогда Ричард скрепя сердце скатился с Кэссиди, заботливо укрыв ее простыней. Подняв голову, он посмотрел на раскрасневшуюся женщину. Глаза матери Кэссиди метали молнии, а за спиной робко жался невзрачный бледный мужчина.

— Вы спрашиваете, что она вытворяет? — вежливо переспросил Ричард, прижимая голову Кэссиди к своему плечу. — Вас это и в самом деле интересует?

— Я просто не понимаю, как можно заниматься этим в такое время! — вопила карга. — Ее отец только что умер. — Она негодующе фыркнула. — И кто, черт побери, вы? — спросила она и, слегка пошатнувшись, шагнула вперед.

Да, подумал Ричард, бедная Кэсси. Имея такую мамашу (да и Шон был штучка, под стать ей!), немудрено, что девочка норовила сбежать из дома.

Он с вызовом поглядел на распалившуюся женщину и позволил себе ухмыльнуться.

— Я человек, который только что переспал с вашей дочерью, — заявил он.

Кэссиди горестно всхлипнула, после чего в спальне опять все стихло. Ричард заподозрил, что Кэссиди собирается нырнуть с головой под одеяло.

— И как зовут этого человека? — процедила старая ведьма. Она стояла, подбоченившись и поджав и без того тонкие губы.

И тут, к изумлению Ричарда, Кэссиди привстала, прикрывая обнаженную грудь простыней.

— Алиса, прошу тебя, уйди, — сказала она. — Ты выбрала не самое подходящее время для знакомства. И кстати, если и правда считаешь, что Мабри поселит тебя здесь, то стоит все же показаться психиатру. Вокруг десятки вполне приличных отелей. Убирайтесь отсюда!

Алиса, давясь от душившей ее ярости, развернулась и, вновь покачнувшись, величественно, как тяжелый дредноут, выплыла из комнаты. Правда, в дверях приостановилась и, устремив на дочь обвиняющий взгляд, проскрипела:

— Должна сказать, Кэсси, я была о тебе лучшего мнения. Я думала, ты любишь своего отца. Похоже, только я его любила и понимала. Неудивительно, что наш брак был обречен. Мы были слишком молоды и слишком похожи друг на друга.

— Ты вышла замуж в двадцать три года, — устало напомнила Кэссиди. — А папа к тому времени уже успел развестись. Так что тебе должно было хватить мозгов, чтобы осознать, на что ты идешь.

— Что ж, Кэссиди, — пробормотала Алиса слегка заплетающимся языком, — знай, я в тебе разве… разочарована. — Мужчина потянул ее за рукав, и она резко отмахнулась. — Отвали, Роберт! Неужто не видишь, что я с собственной дочерью разговариваю?

— Для этого ты выбрала не лучшее место и время, — смущенно проблеял Роберт.

— Да, Алиса, — произнес Ричард обманчиво мягким, почти ласковым тоном. — Двигайте отсюда подобру-поздорову, не то я сейчас встану и вышвырну вас из окна.

— Не говорите ерунду! — вспыхнула Алиса. — Вы не посмеете меня и пальцем тронуть. — С этими словами она решительно промаршировала к стулу и плюхнулась на него увесистым задом.

— Э, послушай, дорогая, — нерешительно начал Роберт, — на твоем месте я бы этого не делал.

— Почему?

— Видишь ли, мужчину, с которым… лежит сейчас твоя дочь, зовут Ричард Тьернан. Ты ведь слышала, что он осужден за убийство? Думаю, он в два счета избавится от столь назойливой женщины.

В голосе Роберта слышалось плохо скрываемое злорадство; Алиса же вскочила со стула, словно села на ежа. Брызгая слюной, она начала бормотать что-то нечленораздельное. Пока она наконец обрела дар речи, Роберт уже утащил ее в коридор, откуда вскоре послышался ее возмущенный вопль, после чего хлопнула входная дверь, и все стихло.

Ричард с любопытством посмотрел на Кэссиди. Глаза ее были закрыты, а лицо оставалось бледным, хотя на щеках играл румянец.

— Ну и мамаша у тебя, — усмехнулся Ричард, качая головой.

Глаза Кэссиди мигом открылись.

— Не говори, — простонала она. — Представляешь теперь, какая это была парочка — она и Шон? Просто удивительно, как мне удалось выжить!

Ричард и сам не знал, чего ожидать от нее. То ли она расплачется, то ли раскричится и выскочит из постели. Но Кэссиди спокойно лежала, внимательно и выжидающе глядя на него.

Ричард сжал ее лицо ладонями.

— Все нормально? — спросил он, не найдя других слов. Ему хотелось сказать совсем другое, но сейчас слишком многое было поставлено на карту.

Кэссиди улыбнулась светлой и печальной улыбкой и обеими руками накрыла его ладони. Тогда Ричард поцеловал ее и тут же был вознагражден ответным поцелуем.

— Поспи немного, — прошептал он. — Тебе нужно выспаться.

Он был почти уверен, что Кэссиди начнет отнекиваться, однако она, похоже, и вправду очень устала. Веки ее послушно сомкнулись, а дыхание вскоре стало ровным и тихим. Через несколько минут она уже спала, тесно прижавшись к Ричарду и сжимая его руку.

Кэссиди разбудил плеск воды в душе. Она не шелохнулась, вставать не хотелось. В мягкой постели было тепло и уютно, и Кэссиди чувствовала себя в безопасности. Она уже давно приняла решение, все последние сомнения рассеялись. Это случилось, когда Ричард протянул ей навстречу руки в приемном покое. И как здорово он расправился с ее матерью!

Ее больше не волновало, что именно совершил Ричард. Это не имело никакого значения. Кэссиди утратила способность различать, где проходит тонкая грань между добром и злом. Она любила первый раз за всю жизнь, любила всем сердцем, хотела всегда быть рядом с ним. Если это ошибка, если это грех, что ж, она готова понести наказание.

Кэссиди знала, что расплачиваться ей придется всю оставшуюся жизнь. Но ее это не волновало. Слишком мало осталось отпущенного им обоим времени, и она не хотела потерять ни минуты. Ни перечить, ни сопротивляться Ричарду она больше не собиралась.