Действительно, стая дейнонихов беспорядочно отступила за деревья.

Старшая племянница подскочила к Рэд и издала победный воинственный клич. Рэд хотелось приободриться, невзирая на боль. «Мы молодцы — мы защитили свою семью — мы прекрасно справились», — думала она.

Рэд с трудом потащилась к гнезду — она хотела разделить радость победы с сестрой.

«Ууууп-ууууп-уууп». Она проворковала радостное приветствие. Сестра не отвечала. Глаза ее были широко открыты и неподвижны. Рэд тихо просидела около нее десять минут. Грудь сестры не двигалась и глаза не мигали, даже когда большие тяжелые хлопья снега залепили ее глазные впадины.

Рэд долго не могла смириться с мыслью, что сестра мертва. Левое колено нещадно болело и дрожало, но она не замечала этого. Она ощущала лишь полную потерю сил, как будто из ее легких выкачали весь воздух и она больше не могла наполнить их. Сестра была единственным существом, для которого Рэд могла бы пожертвовать — и пожертвовала — своим благополучием и счастьем.

Она огляделась. Вокруг никого не было. Дети ушли, их след уводил вверх на холм, к пещере. Рэд не в состоянии была двинуться. Впервые в жизни внутри нее не было никакой искры, никакого желания бороться и познавать окружающий мир.

Порывы снежной бури были беспорядочны и непредсказуемы. Тело Рэд начали сотрясать мышечные судороги. Такая дрожь могла в течение часа полностью истощить ее силы. И тогда, истратив все внутренние резервы, она умерла бы от холода.

Рэд привалилась к телу сестры. Оно еще не совсем остыло, и остатки тепла несколько минут помогали ей согреться. Холод немного облегчил боль в колене. Постепенно она перестала ощущать и все остальные конечности.

Но ей все было безразлично.

Тупое, тяжелое чувство провала охватило ее. Она не просматривала свою жизнь кадр за кадром, но глубоко в подсознании чувствовала огорчение оттого, что так и не исполнила той великой задачи, которую Природа ставит перед каждой самкой ютараптора. Она потеряла своего первого самца, так и не выведя с ним потомства. Затем и второй самец покинул ее, так и не создав семьи. Теперь же она потеряла и осиротевших птенцов своей сестры.

Рэд была уверена, что у детенышей мало шансов выжить в этом опасном месте. Даже старшая племянница не была готова к самостоятельной жизни без помощи взрослых.

Голова у Рэд болела. Уши ломило от холода, и дышать было больно. Но она еще ощущала запахи. Она чувствовала запах сосен и костей сегнозавра. И еще чувствовала запах дейнонихов. Они возвращались.

Рэд уже потеряла ощущение времени. Час ли прошел или полдня. Она не имела представления, сколько пролежала у тела сестры. Была ночь. Месяц слабо освещал землю. Она как можно плотнее поджала под себя лапы, стараясь уменьшить потерю тепла. Она прижималась к телу сестры, улавливая последние крохи тепла, но в конце концов этот источник иссяк.

Сознание Рэд затуманилось. Глаза закрылись, она почти замерзла, но еще видела яркие, четкие образы, один за другим проносившиеся перед ее внутренним взором. Это были предсмертные сны.

Она видела в ярком свете полуденного солнца смертельно раненного астродонта. Видела, как тяжелое тело накренилось и рухнуло, придавив ее самца. Она пыталась крикнуть, но не могла издать ни звука. Сон был беззвучный.

Сверкающий птеродактиль возник из солнечного диска и устремился вниз. Его крылья ослепительно сияли, и Рэд зажмурилась. Ей хотелось подпрыгнуть и укусить эти слепящие белые крылья. Но она не могла двинуться во сне.

Она слышала, как птеродактиль подлетал, как улетал и возвращался снова.

Крокодил вынырнул на поверхность воды, взметнув в небо фонтан замедленных брызг. Каждая капля сверкала, превращаясь в светящуюся точку.

Образ сестры, сгустившись, появился в центре светового пятна так близко, что до нее можно было дотронуться. Но тут же исчез.

Запахи тоже появлялись и исчезали — причудливые смеси, которые никогда не встречались в жизни. Запах теплого мяса игуанодона вызвал у Рэд ощущение безопасности и довольства. Близкий запах клещевых птичек, готовых очистить стаю от паразитов, тоже был приятен. Еще лучше был аромат теплой уютной пещеры с подстилкой из коры.

Она сделала попытку подвинуться ближе к детям, но не могла почувствовать ног.

Появился самец, крылатый ютараптор. Она позвала его, и он откликнулся. Это был ее второй самец.

Но все эти приятные видения рассыпались в прах от близкого запаха дейнонихов. Она зарычала и замотала лапами, не зная, исходит этот запах от реальных врагов или это еще сон. Она пыталась открыть глаза, но вокруг была только холодная тьма. Рэд подняла морду и с усилием разлепила веки. Ненависть наконец разбудила ее дремлющее сознание.

Теперь она увидела дейнонихов: их было около двадцати. Их силуэты очерчивались лунным светом, в позах совсем не было страха.

Пятеро жевали куски сегнозавра, которые Рэд принесла для сестры. Другие бродили вокруг гнезда, ко всему принюхиваясь и оставляя на земле фекальные знаки.

Рэд стала грозно размахивать лапами, но дейнонихи не обращали внимания на эту немощную угрозу. Для них она была уже все равно что мертвая. Дейнонихи повздорили из-за остатков мяса сегнозавра, вырывая друг у друга кость.

Несколько дейнонихов осторожно подошли к сестре Рэд, принюхались и стали теребить ее когтистыми лапами.

Рэд трудно было держать глаза открытыми — как будто тяжелая рука тянула ее веки книзу, и ей не хотелось сопротивляться. Со всех сторон доносился топот ног дейнонихов по снегу, но звуки шагов сливались между собой и наконец превратились в сплошную какофонию. Дейнонихи уже пометили экскрементами гнездо ютарапторов, заявляя свои права на эту территорию. Их запах был ненавистен Рэд — он перекрывал все другие запахи.

Холод поднимался вверх по ногам и телу Рэд. Она начала коченеть и была даже рада этому. Она лежала совершенно незащищенная от ветра, и каждый его порыв действовал на тело, как анестезия: все больше немели колени, плечи и туловище. Смутное, но глубокое чувство поражения завладело ее духом.

В голове теснились невыраженные мысли и желания, а тело постепенно успокаивалось. «Все это уже не имеет значения… Я больше ничего не могу сделать… только бы прекратилась боль». Это был результат психологического шока, который притупил реакции тела, и окончательного примирения с поражением, с неспособностью исполнить свой долг защитницы родных, носителей генов ее семьи.

Дейноних наткнулся на хвост Рэд и зацепил ее шкуру кончиком своего смертоносного когтя. Слабый сигнал боли дошел до мозга Рэд. Она на мгновение очнулась. Правый глаз непроизвольно открылся. Дейноних секунду глазел на нее, но потом решил, что она не опасна, и не спеша направился к телу ее сестры. Рэд проводила его открытым глазом, но видимые образы не вызывали в ее мозгу никакой реакции.

Дейноних остановился и стал обнюхивать безжизненное тело сестры. Вертя головой, он осматривал жуткий коготь на ее задней лапе, который при жизни истребил десятки динозавров намного крупнее, чем дейноних. Он вытянул свою заднюю лапу и толкнул массивную голень раптора.

Рэд постепенно приходила в себя.

Дейноних припал к земле и вытянул морду к плечам сестры. И вдруг, осмелев окончательно, укусил ее в безжизненную шею. Рэд распахнула второй глаз.

Любопытство и жажда мести пересилили врожденный ужас дейнониха перед ютарапторами. Он вспомнил, как огромные рапторы много раз за его шестилетнюю жизнь гоняли и преследовали его. Припомнил, как ходил голодный из-за того, что какая-нибудь стая рапторов крала добычу у его семьи.

Он зарычал и вцепился зубами в шею сестры Рэд, судорожно дергая головой в порыве бешеной злобы. Он был так поглощен своей яростью, что не заметил, как Рэд подняла голову и, оперевшись на передние лапы, приподнялась со снега.