"Coq Rouge" 1986, перевод Е. Грищенко

Пробив правое стекло очков и правый глаз, пуля вошла в голову жертвы, в пространство между полушариями мозга, затем сквозь его правую половину и, перевернувшись, ударилась о заднюю часть черепа. Поэтому обычного отверстия не получилось, а просто в задней части головы образовался кратер, через который вылетела примерно треть мозга.

Сильное загрязнение – остатки копоти и пороха вокруг дужек очков – свидетельствовало о том, что выстрел был произведен с расстояния менее двадцати сантиметров. Никаких следов борьбы не было.

Сам способ действия убийцы требовал от полиции немедленного и самого активного расследования. Но преступление это было далеко не из обычных.

В Швеции ежемесячно совершается около десятка убийств. Большинство – скучные истории, раскрытие которых едва ли требует особых усилий. Действующие лица в них обычно или знакомые между собой люди – в состоянии опьянения они стреляют либо режут друг друга, часто по ошибке, – или это муж, разочаровавшийся в жизни, убивает свою жену или, что еще хуже, своих детей. После содеянного у него наступает желание покончить с собой. Такие убийцы сами приходят с повинной либо, как правило, будучи в нетрезвом состоянии, попадаются полиции на месте преступления или где-нибудь неподалеку. На допросах они путаются, глубоко раскаиваются в содеянном; более чем в половине случаев их рассматривают как людей с психическими отклонениями и приравнивают к душевнобольным, что, в свою очередь, ведет к краткосрочному или длительному заключению в заведениях, где они проходят так называемое "принудительное психиатрическое лечение".

От подобного лечения большинство шведских убийц освобождаются еще до истечения года; продолжительность лечения обычно определяется социальным статусом убийцы. Считается, что в более длительном лечении нуждаются (практически без исключения) менее обеспеченные преступники. И все это происходит с молчаливого согласия общества. Такого рода уголовные дела не привлекают к себе внимания за пределами той местности, где совершено убийство.

На этот раз все было совершенно иначе, кроме, пожалуй, самой смерти. Но и она, строго говоря, была необычной, поскольку наступила мгновенно.

Убийство произошло утром, между семью часами – примерное время, когда покойный выехал из дома, – и восемью, когда он был найден в служебной машине на Маниллавэген в Юргордене, в трехстах сорока метрах от моста, у ресторана "Юргордсбруннс Вэрдсхюс". Человек сел в машину и, как обычно, отъехал от своей виллы на Бромме. Он направился к центру Стокгольма и где-то по пути подсадил убийцу. Его путь оборвался в Юргордене.

Орудие убийства было найдено в кармане обшивки правой передней двери автомобиля. Следовательно, после выстрела убийца некоторое время оставался в машине, желая, видимо, уничтожить отпечатки пальцев или другие следы преступления. Затем, засунув оружие в боковой карман дверцы, он вышел. Такой тип оружия еще никогда не фигурировал в истории шведской криминалистики. Это был пистолет Токарева, м/59, калибра 7,62 мм, с восемью патронами в обойме – стандартное оружие советской армии.

Шеф государственной полиции получил сообщение о случившемся в 9.05, находясь в служебной машине по дороге в аэропорт Арланда. На следующем развороте он приказал шоферу возвращаться в город и включить мигалку. На десять часов он назначил экстренное совещание подчиненных ему начальников отделов.

Кроме руководителей отделов уголовной полиции и поисковых групп на этот раз была вызвана группа, очень редко участвовавшая в расследовании убийств. Но ее присутствие было совершенно оправданно, так как убитый был их коллегой по "фирме". Жертва – Аксель Фолькессон до своей гибели был шефом отдела безопасности управления государственной полиции. Менее формально – важный начальник в полиции безопасности, а еще проще – как, без сомнения, напечатают сегодня же вечером газеты – жертвой стал человек, на которого возлагалась вся оперативная ответственность по борьбе с терроризмом, и убит он одним из террористов.

Таким образом, выводы, казалось, лежали на поверхности. Стрелявший в сотрудника отдела безопасности в его собственной машине совершил убийство обдуманно и, конечно, хорошо осознавал, сколь активно начнется розыск.

С одной стороны, убийца был полностью уверен, что оружие ни за что не наведет ни на него, ни на его организацию. На оружии и на месте преступления он не оставил ни отпечатков пальцев, ни каких-либо иных следов. С другой – убийца достаточно много знал о работе полиции: оставив оружие на месте преступления, он даже не потрудился хоть как-то инсценировать самоубийство. Засовывая пистолет в боковой карман дверцы машины, он как бы передавал дерзкий привет блюстителям порядка.

Большинство убийц носят мужскую одежду – вероятнее всего, и на этот раз убийца – мужчина. Не только потому, что в террористических организациях не хватало хладнокровных и хорошо подготовленных женщин, но и потому, что гораздо легче предположить, что Аксель Фолькессон подсадил в машину именно мужчину и что, покидая место преступления, тот должен был забрать с собой и оружие. Убийца, которого теперь предстояло разыскать, конечно же, не хотел, чтобы его схватили. Он понимал: в случае неожиданного преследования каким-либо случайным полицейским или просто случайным свидетелем придется стрелять, чтобы напугать или даже совершить еще одно убийство. Ну а если бы все обошлось благополучно, он сумел бы выбросить оружие в проходящий рядом с местом преступления канал и спокойно уйти.

Этот убийца, вероятно, имел еще один пистолет или же был очень опытен и уверен в отсутствии свидетелей преступления. Он не хотел бросать оружие в канал, опасаясь, что кто-то может заметить это.

Так что еще до начала технической экспертизы полиция была абсолютно убеждена, что имеет дело с преступником или даже с целой группой преступников, действующих профессионально.

Следовало немедленно принять несколько решений. Во-первых, необходимо усилить контроль на границах.

Во-вторых, расследованию этого дела надо отдать предпочтение перед всеми другими. В-третьих, любые сведения, направляемые из стен полиции средствам массовой информации, должны быть сосредоточены в руках одного или двух специально выделенных чиновников отдела информации полицейского управления, а те, в свою очередь, должны консультироваться лично с начальником государственной полиции.

С одной стороны, информация и помощь от населения и возможных свидетелей чрезвычайно важны. И значит, некоторые публикации о преступлении необходимы.

С другой – легко себе представить, что средства массовой информации будут оказывать сильное давление на следствие, а обстоятельства убийства таковы, что могут вызвать различные домыслы.

Последнее предположение было столь комичным, что присутствующие полицейские рассмеялись, но потом им было уже не до смеха.

В-четвертых, необходимо создать две параллельные группы расследования. Соответствующим службам криминальной полиции надлежало работать, как и обычно. А службе безопасности следовало создать собственную группу, которая прежде всего занялась бы выяснением мотивов преступления. Поскольку можно предположить, что дело касается государственной безопасности и взаимоотношений с какой-то иностранной державой, связь между обеими группами расследования нужно возложить на шефа "Бюро Б" отдела безопасности. В принципе вся получаемая полицией информация должна была бы передаваться коллегам из отдела безопасности. Идеи же, возникшие в этом отделе, не сразу должны становиться достоянием служб криминальной полиции, ведущих расследование, а лишь после отфильтровки шефом "Бюро Б" или, если потребуется, лично начальником полиции.

Перед тем как перейти к разговору с каждым руководителем отдела в отдельности, начальник полиции поинтересовался, не осталось ли вопросов, на которые нужно ответить немедленно. В кабинете было около десяти человек, средний возраст которых составлял приблизительно пятьдесят лет, их опыт работы в полиции насчитывал в общей сложности более четверти тысячелетия. Большинство вопросов, которые они хотели бы задать, но не задавали, касалось только проблемы проведения двух параллельных расследований, а именно будет ли следственная группа госбезопасности подчинена полиции. Но постановка такого вопроса привела бы к перепалке. И это все понимали.