Закончив рассматривать меня, он убирает руки и крепко обнимает. Мое лицо покоится у него на плече, но это не останавливает меня от тех слов, что я собиралась сказать.

-   Я ненавижу тебя.

Шепчу я, равнодушно прижимаясь к нему, но он только сильнее обнимает меня.

-     Ты можешь сколько угодно говорить, что ненавидишь меня, это никоим образом не повлияет на тот факт, что я очень сильно люблю тебя, Лорелин.

Мне хочется сказать ему, как больно мне было всю жизнь чувствовать себя нелюбимой и нежеланной им, как это повлияло на то, что мне приходится оценивать каждого мужчину, с которыми я имею дело.

Вместо этого я поражена тем, что я чувствую. Я не планировала воссоединяться с ним.

Весь гнев, что я ощущала к нему на протяжении этих лет, тает на глазах, потому что он мой отец и это первый раз, когда он обнимает меня. Мыслями я возвращаюсь к той девочке, которая мечтала и молилась о том, чтобы он принял меня, поскольку я была достойна того, чтобы быть любимой.

-   Словами не высказать, как мне жаль, что все эти годы тебя не было в моей жизни, но я обещаю, что больше этого не повторится. Пусть весь мир узнает, что ты моя дочь, и как сильно я тебя люблю.

Мне никогда не нужно было, чтобы весь мир знал о том, что я дочь Джейка Беккета. Да и сейчас подавно. Мне не нужен его свободный пропуск в музыкальную индустрию.

-   Нет, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом.

-   Я не понимаю.

Ну конечно же он не понимает. И не только он, а большинство людей на планете.

-   Я не хочу, чтобы мой успех зависел от того, что я дочь Джейка Беккета. Я хочу добиться всего сама, потому что я чертовски хороший музыкант. Если ты растрезвонишь всем, что ты мой отец, то я так никогда и не узнаю, что значит самостоятельно добиваться своего.

Пусть ему это и не нравится, но это действительно так.

-    Я сделаю всё, что ты хочешь, Лорелин. Только пообещай мне, что я смогу рассказать о тебе, как только ты добьешься своего.

Я не привыкла давать обещания.

-   Давай сначала я сделаю это, а уже потом посмотрим. 

Джек Маклахлан 

Всю прошедшую неделю я провел в своей квартире в Сиднее, иначе я просто напросто сошел бы с ума, оставшись еще один день в Авалоне. Воспоминания о Лорелин преследуют меня повсюду. На винограднике нет места, где бы я не видел её, но хуже всего обстоит дело с кроватью. Я ни за что не позволю миссис Порчелли стирать простыни, потому что я хочу лежать на них и вдыхать запах Лорелин рядом со мной.

Как же всё это безнадежно?

Я не пожалел о том, что приехал в Сидней. Хоть четырнадцатая и была явным перебором, но она открыла мне глаза на то, что мне необходимо сделать.

В таком ключе я не сожалению о содеянном. Но с другой стороны это самое глупое решение, которое я когда-либо принимал. Понятия не имею, почему я думал, что кто-то сможет заставить меня выкинуть из головы Лорелин. Даже амнезия здесь бы не помогла.

Она прочно засела здесь навсегда.

Хватит уже прятаться в своей квартире. Пришло время вернуться в Авалон. Я не могу продолжать игнорировать работу на винограднике, особенно в самый разгар урожая.

Собравшись уходить, раздается звонок, имя брата высвечивается на экране. Рановато. Я сразу же начинаю волноваться, а не случилось ли чего с отцом.

Эван бы не стал звонить так рано по пустякам.

-   Что-то случилось?

-    Ничего. Я, эмм...просто хотел спросить, не будешь ли ты против, если я подъеду, чтобы поговорить перед работой?

Странно - это совсем непохоже на моего брата. Он никогда не опаздывает на работу, что само собой наталкивает на мысль, что что-то произошло.

-   Конечно.

-   Как раз выхожу из дома, буду у тебя через пятнадцать минут.

Подъехав ко мне, мне хватает и взгляда, чтобы вернуть ему его же комплимент, подаренный мне неделю назад, когда он забрал меня из Лэнгфорда.

-   Хреново выглядишь.

В ответ он ничего не говорит, что еще раз подтверждает, что дела обстоят хуже некуда.

-   Что происходит, брат?

-   Мне просто нужно с кем-то поговорить.

-   Хорошо. Я и есть тот кто-то, так что выкладывай.

Эван потирает ладонью подбородок, и вот тогда-то я и замечаю, что он не брился какое- то время, что совсем ему несвойственно. Но это также непохоже и на меня, поэтому бросаю небрежный взгляд на свое лицо.

-   Это всё Эм. Она снова беременна.

Не знаю, что я ожидал услышать, но явно не это. Увидев его, я думал, что случилось что-то страшное.

-    О. Мои поздравления, но я, честно, слегка потрясен. Не думал я, что вы планировали больше детей.

Он смеется, но вот только совсем не смешно.

-     Мы и не планировали. Она оставила свои противозачаточные  таблетки, когда пару месяцев назад мы уехали на выходные в загородный дом, а когда вернулись, то подумали, что всё будет в порядке, если она вновь вернется к ним. Но, к сожалению, ошиблись.

-   А что по этому поводу думает Эм?

-       Она счастлива. Все уши мне прожужжала, что будет мальчик. Она, оказывается, думала, что я хочу сына, но мне как-то было всё равно будет он у нас или нет. Я без ума от наших девочек. 

Ему не нужно говорить о том, как сильно он любит дочек и Эмму, я знаю, что они - его мир. Он мог бы владеть всеми моими деньгами и богатством, но он отвернулся от всего ради семьи.

-   Так ты не рад появлению нового ребенка в семье?

-   Нет. И за это я чувствую себя эгоистичным ублюдком.

Он делает глубокий вдох и медленно выдыхает, прежде чем начинает расхаживать по моей гостиной с руками по обе стороны головы. Сегодня он предстал передо мной в новом свете, и причина его конфликта беспокоит меня.

Не знаю, могу ли я чем-то ему помочь, но я могу выслушать, даже если не смогу дать ему совет.

-   Ты можешь рассказать мне обо всем, что у тебя на душе. Поверь, я не буду осуждать тебя. Я имею в виду, черт...вспомни, чем я занимался на протяжении четырех лет. Я не святоша. И поэтому не мне тебя судить.

Он садится на диван и наклоняется, положив голову на руки.

-    Буквально недавно Эмма вернулась ко мне. Весь прошлый год Мила была прикована к её груди.

Двенадцать гребаных месяцев - слишком долгий срок для твоей жены, кормящей ребенка грудью днем и ночью. Брат, худшей половой близости и не придумаешь. Ты чувствуешь себя ублюдком, мечтая о том, чтобы твой ребенок повременил с едой, когда тебе хочется потрахаться.

Вау. Эти несколько слов я не смогу выкинуть из головы. Лучше бы я этого не слышал.

-   Два месяца. Наконец Мила стала обходиться без её груди, и это было просто великолепно. Дети в своей комнате, мне наконец-то предоставился шанс трахать мою жену в нашей кровати, а не тайком на диване в промежутках между тем, как ребенок не присосется к её груди, как пиявка. Но сейчас появится еще один, который встанет между нами.

Блядь. Я больше ни за что не сяду на их диван.

Я не знаю, что ему сказать, а посоветовать и подавно.

-   Знаешь что? Тебе лучше начать действовать. У тебя...семь месяцев до того, как он появится. Так что пора делать запасы на зиму.

-   Дело не в этом, - ворчит он.

-   У Эммы всегда преждевременные роды, поэтому ей нужно держать в покое таз, так что все эти месяцы это только будет мешать мне, пока он наконец не появится на свет.

Черт. Мне жаль моего младшего брата.

-   Мама уже знает?

-   Да. Мы сказали ей вчера вечером, и она на седьмом небе от счастья. Она и подумать не могла, что вновь станет бабушкой, пока ты не встретил Лорелин. 

Пока я не встретил Лорелин. Раньше, услышав такое, означало бы, что уже всё потеряно, но не сейчас. Я больше не беспокоюсь о том, на что будет похожа моя жизнь, имея семью. Я больше боюсь того, на что будет похожа моя жизнь, если в ней не будет Лорелин. Я знаю, что она хочет детей и планирую дать ей это – так много, как она того захочет и, когда будет готова. С нетерпением жду того момента, когда смогу зачать их в ней.