Интересно, что делал бы Серж Гинзбург с деревянными деньгами – сжигать их перед телекамерой было бы совсем не так эффектно, как пятисотфранковую бумажку. Но тут читатель может возмутиться: дался вообще вам этот француз, хоть и российского происхождения. У нас же есть свой, родной фольклорный персонаж, занимавшийся публичным сожжением ассигнаций, имевший, впрочем, наверняка не одного реального прототипа (не говоря уже о Настасье Филипповне и Рогожине из «Идиота» Достоевского).

Но в данном случае речь не о любовных страстях и гордыне, а о каком-то, возможно, слегка нетрезвом, купце, который зажег сторублевку, чтобы найти в темноте, под лавкой, закатившийся туда пятиалтынный.

Считается, что эта история очень значительна, раскрывает психологию нашего народа, а также его истинное отношение к деньгам. Но трактуется по-разному.

Первая интерпретация – это всё «понты», история из той же серии, что и анекдот о трех грузинских богатеях, соревновавшихся друг перед другом в щедрости. Один дал сто рублей на чай гардеробщику и сказал: сдачи не надо. А второй дал ему сто рублей и сказал: пальто не надо. А третий пальто взял, но вручил его таксисту вместе со ста рублями (ну, или тысячей) и сказал: покатай пальто.

Такой вот своеобразный индейский «потлатч» на грузинский манер. («Потлатч» – так назывался обычай некоторых племен, у которых социальный статус определялся ценностью раздаваемых подарков, зачастую бессмысленных.) А сжигание сторублевки в поисках копеек, это, стало быть, «потлатч» русский.

Второй вариант – просто пьяная дурь, что тут гадать. Надрался не слишком умный купчина до ёжиков, вот и куролесит.

Третья, куда более интересная версия прочтения ситуации вот какая. Надрался-то он, может, и надрался, и куролесит, это само собой. Но – что у трезвого на уме, или «под умом», в подсознании, то у пьяного – на языке или в действиях. Не верит в глубине души купец в бумажные деньги, вот в чем дело! Монетки, они ближе, роднее, понятнее! И некоторые даже полагают, что в этом есть нечто специфически национальное, русское.

Насчет национального – сомневаюсь, через этап недоверия к банкнотам прошли на разных стадиях многие народы. Но некоторое, усиленное алкоголем, пренебрежение к «бумажке» наверняка имело место.

Так же, как и монеты (да и многое другое), бумажные деньги первый раз изобрели сначала в Китае – и это, опять же, был очередной «фальстарт». Из-за обособленности китайской цивилизации некому было подхватить гениальное открытие, да и не пришла для него еще пора. Правда, великий путешественник Марко Поло поведал о нем европейцам, сравнил бумажные деньги с алхимией – вот ведь, хитроумные азиаты, научились не свинец, а бумагу в золото превращать!

Сами китайцы начали печатать банкноты уже в VII веке, в конце первого тысячелетия сделали их полноправными деньгами и, наконец, в первой половине XV века перешли исключительно на бумагу. Правительство, похоже, само поверило в «алхимию», во взаимозаменяемость драгоценных металлов и бумажных денег, стало печатать банкноты, не считая, и, разумеется, допечаталось до гиперинфляции – экономика захлебнулась. В середине того же столетия пришлось прибегать к резким мерам – полностью выводить бумажные деньги из обращения. Что привело к колоссальному кризису другого рода – фактическому коллапсу торговли и товарной экономики.

Как мне кажется, эти события сыграли совершенно роковую роль в китайской истории. Без них все могло бы сложиться гораздо благополучнее, Китай мог бы гораздо раньше открыться миру, но при этом избежать полуколониальной зависимости и последующих военных и революционных потрясений. Может быть, и мировой сверхдержавой стал бы намного раньше.

Вообще, обратите внимание, как дорого обходятся странам и народам коллапсы валюты. И, в частности, как много человечеству пришлось шишек набить, прежде чем оно разобралось (будем надеяться, что разобралось!) в том, как надо обращаться с бумажными деньгами и чем они вообще отличаются от золота и серебра. Очень неудачный пример подали и США во время своей гражданской войны, когда печатали деньги без разбора, и Германия, и Советская Россия тоже отличились (об этом речь еще впереди).

Когда в середине XV века китайские власти отменили бумажные деньги, они думали, что с ними покончено навсегда. Но лет сто спустя в осажденном испанцами голландском городе Лейден местные жители умирали от голода. Кроме того, у них не было денег – они практически оказались в том же положении, что и жители гипотетического американского городка, описанного в главе «Невероятные приключения странного чека». С той разницей, что обстоятельства в Голландии XVI века были реальными и по-настоящему трагическими. 14 тысяч лейденцев умерли с голода! Деньги не могли заменить горожанам хлеба, но они тоже нужны были им позарез, чтобы хоть как-то поддерживать товарообращение. И они решили обратиться за помощью к богу – с разрешения церкви были пущены на изготовление импровизированных банкнот молитвенники и сборники псалмов и прочая религиозная литература (но не Библия!). Считается, что это помогло выжить очень многим.

Потом с 1660 по 1664 год с бумажными деньгами экспериментировал Банк Стокгольма, но ничего из этого толком не вышло.

Более систематично начали внедрять банкноты итальянские банки и ювелирные мастерские-магазины Лондона.

Никто до конца не может быть уверен в том, как это происходило, но вот вроде бы какая логическая цепочка выстраивается.

Держать золото у себя дома было и неудобно и просто даже опасно. Поэтому состоятельные люди хранили его у ювелиров, в некоторых случаях у банкиров (иногда это было одно и то же). Беря золото (и серебро) на хранение, ювелиры выдавали, разумеется, соответствующие квитанции, подтверждавшие размер вклада. Если, как часто бывало, вы вкладывали свое золото по частям, то и квитанций получали несколько. При взаимных расчетах нужно было каждый раз идти к ювелиру, отдавать ему квитанцию, забирать часть золота, получать квитанцию на изменившийся размер золотого депозита, физически тащить золото продавцу или подрядчику, получать с него, возможно, сдачу, тащить сдачу назад к ювелиру, оформлять новую квитанцию. И так – несколько раз в месяц, а иногда в неделю! А если несколько сделок за день удалось заключить? Неудобно – не то слово, просто ужас!

И не надо было даже быть семи пядей во лбу, чтобы додуматься: а что если расплачиваться не физически золотом, а заменяющей его квитанцией? Вот ведь красота: отдал бумажку, получил взамен другую – полнейший эквивалент! И кармана бумажка не оттягивает, и душу греет!

Вскоре квитанции ювелиров и банкиров начали получать стандартное оформление и само за себя говорящее название: банкнота («записка банка»).

То есть изначально современные деньги в новую эпоху, эпоху Просвещения, творили банки. Но за этим почти сразу – и совершенно неизбежно – следовали два обстоятельства. Во-первых, банки начали давать свои «записки» в долг – иногда и без всякого золотого или серебряного обеспечения. Но в таком случае под какой-нибудь другой материальный залог, лучше всего – дом, жилище. (Вот вам и ипотека!) Это не значит, что кредита не существовало до развития бумажных денег, но теперь он вышел на новый уровень.

Во-вторых, у государства тут же появился соблазн взять дело печатания в свои руки. Но поначалу не очень было понятно, как к этому делу подойти. Особенно после неудачи китайского и шведского экспериментов. Но в общем-то было ясно – огосударствление печатания валюты – это лишь вопрос времени.

Ну и понятное дело – ключевая дата в биографии бумажных денег – 1450-й, Иоганн Гутенберг, изобретение печатного станка. Без него, конечно, дело не сдвинулось бы.

С позиций сегодняшних, когда «фантики» изготавливаются с большой тщательностью, со всеми хитрыми уровнями защиты, вшитыми серебряными нитями и бог его знает, чем еще, трудно поверить, как небрежно подходили к этому делу совсем недавно. Например, в Англии, финансовой сверхдержаве прошлых веков, до 1725 года банкноты были рукописными. После этого специальные бланки печатались, но в них от руки вписывалась сумма и ставилась подпись ответственного банковского чиновника. И аж до 1928-го, почти до самой Великой депрессии, бумажные деньги Банка Англии выглядели не слишком эстетично, в основном они были черно-белыми и односторонними, на обороте – пустота.