Но вместо того, чтобы задавать их, я внимательно наблюдал за ученым. Черная субстанция служила своего рода мостом, соединявшим и накрывавшим провода. Закончив, Крейг сказал:

– Теперь можешь спрашивать, а я тем временем прогрею и обожгу это приспособление. Я вижу, что тебя просто распирает от любопытства.

– Ты увиделся с Пуассоном? – спросил я.

– Да, сегодня вечером он собирается продемонстрировать мне свое изобретение, – отвечая, Кеннеди нагревал увитый проводами фарфор.

– Его изобретение?

– Помнишь «галлюцинацию» Моровича? Врач называл ее так, но это не галлюцинация, это реальность. Этот Пуассон говорит, что он нашел способ искусственного изготовления бриллиантов из чистого углерода посредством электропечи. Полагаю, Морович купил его секрет. Его мечты о миллионах были реальностью – по крайней мере для него.

– А Коэн и миссис Морович знают это?

– Пока что об этом мне не известно, – ответил Крейг, завершая обжиг.

Черная субстанция стала тускло-серой.

– А что это за штука на проводах? – спросил я.

– А, это всего лишь отходы, получаемые при производстве серной кислоты, – ответил Кеннеди, добавив, словно меняя тему разговора: – Я хочу, чтобы вечером ты пошел со мной. Пуассону я сказал, что был профессором университета и что мне бы хотелось привести с собой одного из наших молодых попечителей, Т. Пьерпонта Спенсера, сына банкира, который может вложить в его схему капитал. Теперь, Джеймсон, пока я заканчиваю работу здесь, сбегай в нашу квартиру и возьми мой автоматический револьвер. Вечером он может понадобиться. Я связался с Эндрюсом, и он будет готов. Демонстрация начнется в половину девятого, в лаборатории Пуассона. Я пытался заманить его сюда, но он наотрез отказался.

Спустя полчаса я вновь присоединился к Крейгу в его лаборатории, и мы направились к зданию страховой компании.

Эндрюс ждал нас в своем богато меблированном офисе. В коридоре я заметил пару крепких парней, которые, похоже, ожидали приказаний.

По манере, с какой вице-президент поприветствовал нас, было видно – он глубоко заинтересован в том, что же Кеннеди собирается предпринять.

– Так вы считаете, что сделка Моровича была связана с приобретением секрета производства бриллиантов? – пробормотал он.

– Я уверен в этом, – ответил Крейг. – Убежденность пришла в тот момент, когда, наводя справки о Пуассоне, я обнаружил, что он является изготовителем электрических печей. Помните то громкое дело Лемуана в Лондоне и Париже?

– Да, но Лемуан был жуликом чистой воды, – ответил Эндрюс. – Думаете, что и этот тоже?

– Сегодня вечером это я и собираюсь выяснить, прежде чем делать следующий ход, – заявил Крейг. – Нет никаких сомнений, что при должном использовании электропечи можно получить крохотные, почти микроскопические бриллианты. Нет ничего необычного в предположении, что кто-то когда-то найдет способ получать крупные искусственные бриллианты подобным образом.

– Может быть, это как раз наш человек, – вставил Эндрюс. – Кто знает? Держу пари, что если он добился этого, а мистер Морович купил его изобретение, то Коэн узнал об этом. Ему палец в рот не клади. А миссис Морович не станет терять времени, если речь идет о деньгах. Теперь только предположим, что мистер Морович купил подобный секрет, а Коэн влюблен в его жену – и тогда они…

– Мистер Эндрюс, давайте не будем ничего предполагать, – перебил его Кеннеди. – По крайней мере пока. Сейчас десять минут девятого. До Пуассона идти всего несколько кварталов. Я бы хотел оказаться там на пару минут раньше назначенного. Пошли.

Когда мы вышли из офиса, Эндрюс дал знак двум парням в коридоре, и они последовали за нами, но на некотором расстоянии – притворяясь, что они никак не связаны с нами.

Лаборатория Пуассона находилась на чердаке здания с дюжиной этажей. Это было необычное здание с несколькими входами, помимо грузового лифта в задней части дома и пожарных лестниц, выходивших на крыши соседних, более низких, зданий.

В тени возле угла мы остановились, и Кеннеди с Эндрюсом стали обсуждать план действий. Насколько я понял, Кеннеди настаивал на том, что Эндрюсу и его людям лучше не заходить в здание, а подождать внизу, пока мы с ним сходим наверх. Наконец, они договорились.

– Вот маленький электрический звонок с парой новых батареек, – сказал Кеннеди, разворачивая свой сверток. – А провода хватит по крайней мере на четыреста футов. Вы с вашими людьми подождите в тени у этого бокового входа. Ждите пять минут, начиная с того момента, когда мы с Джеймсоном поднимемся наверх. Затем вам нужно каким-то образом отвлечь ночного сторожа. Пока он будет отсутствовать, вы найдете в шахте лифта два свисающих провода. Присоедините их к проводкам от звонка и батарейки (вот к этим двум), вы знаете, как это сделать. Провода будут свисать в третьей шахте – по ночам работает только один лифт, первый. Как только вы услышите звонок, бросайтесь в лифт и отправляйтесь на двенадцатый этаж – это будет означать, что нам потребовалась ваша помощь.

Пока мы с Кеннеди поднимались в лифте наверх, я не мог не думать о том, что офисное здание в центре города является идеальным местом для совершения преступления, даже в самом начале вечера. Если на улицах было просто пусто, то мрачно-темная тишина офисного здания казалась просто жуткой, ведь свет горел только в редких помещениях.

Лифт в первой шахте снова отправился вниз, и, когда он исчез из виду, Кеннеди вынул из кармана две катушки провода и быстро протолкнул их в решетку шахты третьего лифта. Те быстро размотались, и я услышал стук от их падения на крышу пустующей кабинки в подвале. Это означало, что Эндрюс сможет достать провода и подсоединить их к звонку.

Кеннеди быстро присоединил их концы к той любопытной катушке, над которой он работал в лаборатории, и мы прошли по коридору к помещениям, занимаемым Пуассоном. Кеннеди протянул провод из шахты лифта по коридору, укладывая его возле стены таким образом, чтобы ни у кого не было возможности заметить или же споткнуться об него.

В коридоре я заметил окно из матового стекла, через которое пробивался свет. Кеннеди остановился у окна и положил свою катушку на выступ у стекла. После этого мы вошли в помещение.

– Минута в минуту, профессор, – прокомментировал Пуассон, захлопывая свои часы, – а это, полагаю, тот банкир, что заинтересовался моим великим изобретением, позволяющим производить искусственные бриллианты любого цвета и размера? – добавил он, указывая на меня.

– Да, – ответил Крейг, – как я говорил вам, это сын мистера Пьерпонта Спенсера. Профессор Пуассон, мистер Спенсер, – представил он нас друг другу.

Я пожал Пуассону руку, попытавшись напустить на себя максимально важный вид – играть чью-то роль для меня было в новинку.

Кеннеди небрежно положил пальто и шляпу на подоконник окна из матового стекла – того самого, что выходило в коридор, и на которое он положил катушку. В дневное время это окно должно было пропускать свет из коридора в помещение.

В нем все мне казалось жутким, тем более что ассистент Пуассона был крупным парнем и выглядел, как злобный обитатель парижских трущоб, куда опасно заходить без надежного проводника. Я был рад, что Кеннеди захватил револьвер, но жаль, что он не попросил меня поступить так же. Тем не менее я надеялся, что мой друг знает, что делает.

Мы сели на некотором расстоянии от стола, на котором находилось огромное продолговатое приспособление, напоминавшее мне параллелепипеды, которые было так нудно изучать на уроках геометрии в колледже.

– Это электропечь, сэр, – сказал мне Крейг, принимая почтительный вид профессора, поясняющего происходящее сыну крупного финансиста. – Видите электроды на концах? Если включить ток и пропустить его через них, то вы получите на удивление высокую температуру внутри печи. От такой жары могут разрушиться даже самые огнеупорные химические соединения. Профессор, какова самая высокая из достигнутых вами температур?