А ЧЕРЕЗ полторы недели в Москву из Лондона приехал Стрэнг.

АНГЛИЯ конца тридцатых годов даже в своей элитной части была далеко не однородной.

Часть деловых кругов Сити, духовенство, политики типа Болдуина стояли за рейх.

Часть элиты была склонна к традиционной для Англии политике баланса сил и уже поэтому к рейху относилась холодно.

И просто-таки враждебно к нему относилась наднациональная (по сути — антинациональная) часть элиты, где были сильны масоны, евреи, часть церкви… Об этой части надо бы сказать пару отдельных слов…

В 1937 году Бланш Дагдейл, племянница умершего в 1930 году знаменитого Артура Джеймса Бальфура — консерватора, лорда, графа, сотрудника Солсбери, Дизраэли и Ллойд-Джорджа, опубликовала ряд бумаг покойного дяди.

Проживший восемьдесят два года, Бальфур имел биографию более чем насыщенную и чуть ли не полвека играл в английской политике роли первостепенные. Однако в истории он остался известным, пожалуй, прежде всего как автор декларации Бальфура 1917 года — проекта создания в Палестине «еврейского национального очага». Эта декларация — собственно, письмо министра иностранных дел лорда Бальфура другому лорду, банкиру Ротшильду—была опубликована 2 ноября 1917 года, а позднее ее включили в английский мандат на Палестину. Для человека, которого Дизраэли брал с собой в Берлин еще в 1878 году, такой шаг был вполне в его духе.

Племянница пошла в дядю и стала лидером неевреев-сионистов, выступавших за создание в Палестине еврейского национального государства. Этих страдальцев за «избранный» народ именовали gentile Zionists. В английском языке слово «gentile» имеет минимум три значения: библейское «нееврей», американизм «не мормон» (очень показательное сходство!) и редко употребляемое в смысле «язычник»…

В русском языке это понятие равнозначно ныне популярному слову «гой»…

Так вот, подобных проеврейских «гоев»-неевреев среди английских «хозяев жизни» хватало — как, впрочем, и непосредственно евреев… Был среди них («гоев») упоминавшийся мной Леопольд Эмери — ближайший долголетний соратник не кого иного, как Уин-стона Черчилля… Был и сам Черчилль…

Быть в то время дружным с «избранным народом» уже автоматически означало быть дружным с элитой США. А дружба с этой элитой автоматически превращала элитного представителя любой нации в человека, принципиально пренебрегающего подлинными национальными интересами своей Родины. Ведь у Золотого Интернационала нет отечества!

Однако не все в Англии мыслили так, как сэр Артур, сэр Леопольд и сэр Уинстон. Были в Англии и национально мыслящие лорды, промышленники, политики, банкиры, епископы…

Собственно, весьма лоялен был к рейху и сам король Эдуард VIII. Именно поэтому (а не потому, что он женился на дважды разведенной американке Уоллис Симпсон, в девичестве Уорфилд) ему пришлось отречься от престола в пользу своего брата Георга VI.

Конец тридцатых годов становился моментом истины для многих стран, да и для мира в целом. Понимал это кто-либо или нет, но вопрос стоял так: что будет иметь человечество в перспективе — разрушительную наднациональную гегемонию, прикрытую фиговым листиком звездно-полосатого флага, или созидательное мировое содружество государств, сумевших избежать главного — мировой войны.

В Лондоне были люди, это хорошо осознававшие — пусть и с позиций национально-капиталистических. Они-то и пытались обеслечить сотрудничество с рейхом, а не войну с ним. Наиболее же рациональным рычагом представлялся экономический… Были такие люди и в Берлине…

17 и 18 октября 1938 года в Англии находилась германская экономическая делегация во главе с заведующим референтурой по Великобритании отдела экономической политики аусамта Рютером.

18 октября с ним пожелал встретиться главный экономический советник английского правительства с 1932 года сэр Фредерик Лейт-Росс (Ли-Росс). Надо сказать, что в историографии эта фигура освещена скупо — скорее всего именно по причине ее конструктивности и крупности (с началом той войны, которой он стремился избежать, Лейт-Росс был назначен генеральным директором министерства экономической войны).

Так вот, сэр Фредерик, Рютер и ответственный сотрудник германского Министерства экономики фон Зюскинд-Швейди расположились в посольских креслах, и Лейт-Росс начал с того, что посетовал на трудности с розыгрышем облигаций австрийского займа (рейх отказался принять на себя внешние долги бывшего австрийского правительства)…

Потом поговорили о том о сем, но вскоре Лейт-Росс перешел к сути:

— Все вышесказанное имеет для меня второстепенное значение. Есть вопросы намного более важные… В Мюнхене господин Гитлер имел беседу с премьер-министром о германо-английском сотрудничестве в будущем, и господин Чемберлен придавал большое значение той декларации, которую они тогда подписали с господином рейхсканцлером.

Рютер внимательно слушал, а англичанин развел руками:

— Увы, премьер-министр разочарован тем, что немецкая сторона до сих пор не оценила по достоинству значения этой мюнхенской декларации… В своей речи в Саарбрюккене ваш фюрер ее даже не упомянул…

Если быть точным, то 9 октября в Саарбрюккене фюрер говорил об Англии как раз много, но вылил на нее ушат презрения, сравнив позицию Британии с положением гувернантки. Он жаловался на враждебность британского общественного мнения и жестоко атаковал оппозицию «черчиллевцев» Идена, Даффа-Купера и самого Черчилля… И тут он был, конечно, прав, потому что «гои»-«черчиллевцы» вели дело к войне, нужной Штатам и Золотому Интернационалу, а не к миру, нужному Европе…

Помня все это, Рютер слушал собеседника по-прежнему внимательно, и Лейт-Росс, многозначительно взглянув на него, сообщил как бы невзначай:

— Сейчас в Лондоне случайно находится Ван-Зееланд, и было бы интересно знать, как в Германии относятся к его плану?

— В Германии, как и в других странах, его не сочли подходящей основой для обсуждения… Хотя там и не все так уж плохо, — ответил Рютер.

Тут надо кое-что пояснить… Ван-Зееланд был премьер-министром Бельгии в 1935 — 1937 годах, имел репутацию умеренного, но Россию не любил, как ее вообще не очень-то любили в Бельгии, потерявшей в России после революции немалые вложения.

Уйдя в отставку, Ван-Зееланд (считается, что по просьбе английского правительства, а там кто его знает) подготовил доклад о возможном экономическом сотрудничестве между США, Англией, Францией, Германией и Италией…

Отсутствие в этом списке России и Японии было весьма красноречивым — как и присутствие Соединенных Штатов. Впрочем, план Ван-Зееланда внешне был для немцев привлекателен уже тем, что предусматривал возможность предоставления им кредитов, но… Но — через Банк международных расчетов, то есть под контролем США.

Гитлеру это было уже не с руки…

А теперь вернемся в германское посольство в Лондоне…

Лейт-Росс настаивать на обсуждении плана Ван-Зееланда не стал. Думаю, отрицательный ответ немца его даже устроил. И далее он сказал вот что:

— Господа! У каждой из европейских стран есть сходные трудности, решение которых собственными силами отдельно взятого государства вряд ли возможно…

Рютер осторожно склонил голову, ожидая, что же последует дальше…

— При этом о развитии политического сотрудничества можно думать только в том случае, если оно базируется на совместной экономической политике, — заявил сэр Фредерик.

Обращу внимание уважаемого читателя на занятное обстоятельство… Если в Москве немцам говорили, что для экономического сотрудничества нужна политическая база, то в Лондоне им говорили обратное — экономика поможет политике. Что самое грустное — и Москва, и Лондон были правы. Берлину действительно нужно было уладить политические разногласия с Россией и экономические — с Англией, чтобы в Европе установился прочный мир.

И далее Лейт-Росс окончательно стал говорить открытым текстом: